Тесса Рэдли - Нектар на губах

— Откуда вдруг такая спешка? Давай я перезвоню тебе завтра, когда узнаю побольше. И не забудь отправить некролог.

— Запрыгивайте, — скомандовал Джошуа, выключив двигатель.

Бросив короткое «привет», Эллис забралась на сиденье. Ее длинные ноги были обтянуты джинсами, а фиолетовая футболка так обрисовывала аппетитные женские формы, что Джошуа стало трудно дышать.

Он заставил себя отвести взгляд.

— Куда мы едем? — нарушила молчание Эллис.

Джошуа ткнул пальцем вперед, где дорога серпантином поднималась по одному из холмов, который казался выше других, за что и заслужил название «гребень».

Вскоре они достигли вершины. Под ними лежала прекрасная долина, от вида которой у Джошуа всегда теснило в груди. Но сегодня все его внимание было сосредоточено на женщине, стоявшей рядом. Она с восторгом смотрела на открывшуюся передними панораму с уходящими вдаль холмами и тонкой лентой серебристой реки.

— Бог мой, какая красота, — тихо сказала она.

— В теплый солнечный день это самое лучшее место в мире. Видите ту реку? Дом Хита и самые лучшие виноградники расположены на левой стороне. А в реке водится форель. Она обычно прячется под камнями. Не так просто выманить ее оттуда.

— Какой чудесный вид. Прямо идиллия! Ясно, что вы влюблены в эти места, да и Хит тоже, иначе он не жил бы здесь. А Роланд… он тоже любил бывать здесь?

Джошуа коротко рассмеялся.

— У Роланда не было терпения выуживать из-под камней форель. Он увлекался экстремальным спортом, быстрыми машинами… — он наградил ее дерзким взглядом, — и женщинами, близкими ему по духу. Вот вы, например. Когда последний раз у вас было немного времени, чтобы просто погулять? Постоять на вершине холма и посмотреть на закат?

Толкнув дверь, Джошуа вышел из машины и, засунув руки в карманы джинсов, пошел к краю дороги. Эллис последовала его примеру.

— Вы правы, — вздохнула она. — Я всегда чертовски много работала.

— Почему?

— Это трудно объяснить. — Эллис помолчала. — Меня растили как единственного ребенка…

Растили как единственного ребенка? Какая странная фраза. Эта тема была явно болезненной для нее.

— Из меня хотели сделать нечто особенное, — продолжала Эллис. — Самые лучшие педагоги. Фортепиано. Театральная студия. Художественная школа. Уроки тенниса… Я стремилась к успеху так же, как родители, только моя цель была несколько другой. Мой отец был судьей и думал, что я тоже стану юристом. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы он одобрил мой выбор. Я работала как проклятая.

У Джошуа мелькнула мысль, уж не пытался ли старый хрен таким образом компенсировать свои собственные нереализованные амбиции.

— У вас, наверно, много общего с вашим отцом.

Она задумалась.

— Я всегда чувствовала себя участником крестового похода. Отец с самого детства пытался вбить в меня, что хорошо, а что плохо. Поверьте, совсем нелегко быть дочерью судьи. Но со временем я поняла, что он был прав. Миру нужны люди, которые умеют постоять за то, во что они верят. За правду, за честь, за все эти старомодные ценности.

Джошуа подумал, что попытка разорвать помолвку его брата вряд ли согласовывалась с этими ее убеждениями. Но сейчас ему не хотелось говорить об этом.

— Когда ко мне пришел успех, — произнесла она, — я стала меньше времени проводить с матерью. К сожалению, я не знала, что она была больна. Рак.

— Тяжело, наверно, это было, — голос Джошуа звучал сочувственно. — Но она, должно быть, гордилась вами.

— Да, конечно.

— Я никогда не думал, что значит быть единственным ребенком. О той громадной ответственности, которую мы всегда делили поровну. Моя жизнь была бы пуста без Роланда, Хита и Меган.

— Вам повезло.

— Думаете? Иногда мне просто хочется убить их. Шучу, — добавил он, заметив испуг на ее лице.

— Три года назад умерла моя мать… Больше всего на свете я хотела, чтобы у меня была семья.

— Мне очень жаль. Смерть — она… так окончательна.

— Я очень горевала по ней.

— А ваш отец?

— Он женился в прошлом году… ему тоже было одиноко.

Джошуа устремил взгляд на запад, где по небу плыли желто-оранжевые облака. Он хотел, чтобы эта ее история не тронула его так глубоко.

— Вероятно, моя жизнь действительно стала слишком быстрой, — тихо сказала Эллис.

Долгожданное чувство удовлетворения охватило Джошуа.

— Не думал, что настанет день, когда Эллис Блейк признается, что была не права.

Ее зрачки сузились.

— Надо заметить, что и вы достаточно проворны. Управляющий необъятного винодельческого комплекса. Глава администрации Саксон-Фолли. Создатель новой управленческой методики. Чем вы лучше? Уверена, вы тоже ставите перед собой какие-то цели.

Ему следовало бы знать, что она ответит на его удар.

— Конечно, но я не одержим своими целями. В Саксон-Фолли удовольствие и радость — это фундаментальная основа.

Она тряхнула головой.

— Бабушкины сказки. Я помню ваш раздраженный голос, когда вы еще тогда, в телефонном интервью, пытались объяснить мне это ваше кредо.

— Я был занят. Вы попали на меня в самом разгаре сбора урожая, к тому же с плохим прогнозом на следующий день. Но я действительно уверен, что настроение работников отражается на конечном продукте.

— А почему вы уволили Томми Смита? Он утверждает, что вы превратили его жизнь в ад, преследуя своими придирками. Эта ваша философия «счастья» не больше чем приманка.

— Вам хорошо известно, что со следующей работы он был уволен буквально через три месяца!

— Это случилось уже после того, как опубликовали статью. И в этот раз Томми был уволен за сексуальное оскорбление одной из своих коллег.

— А вы не думаете, что и я мог уволить его по этой же причине?

Ее глаза расширились.

— Почему же вы мне тогда ничего не сказали?

— Меньше всего его жертве хотелось, чтобы все это попало в газеты.

Эллис вспомнила, с каким презрением отозвалась о Джошуа в своей статье, с каким пылом защищала этого Томми. В животе у нее все сжалось. Как она могла так ошибиться?

— Я не знала, что вы выгнали его за оскорбление одной из ваших работниц. И как же, не обладая этой информацией, я могла выступить на вашей стороне?

— Я не был готов нарушить слово, данное человеку, который доверился мне, чтобы удовлетворить ваше любопытство.

— Но это недешево обошлось и вам и Саксон-Фолли.

— Ваш журнал тоже потерял мое уважение, — усмехнулся он.

Эллис попыталась отделаться шуткой:

— Стало быть, вы перестали уважать меня с того самого утра, как журнал появился в газетных киосках?

Его глаза насмешливо сверкнули.

— Шутка, — быстро сказала она. — Порой мой язык бежит впереди меня.

— Забавно, я считал вас скорее расчетливой, чем импульсивной. Мне казалось, что вы обдумываете каждое свое слово, прежде чем даете ему сорваться с этих прелестных губ.