Элизабет Эссекс - В поисках наслаждения

— Ты сказал, что через несколько дней уезжаешь? Просто не осталось времени для оглашения имен вступающих в брак, а утруждать себя побегом для тайного венчания я не намерена.

Когда он рассмеялся, она нахмурилась.

— Меня бы это никогда не устроило. К тому же, должна признаться, я бы не вынесла всей этой глупой суеты, связанной с побегом. Кроме того, не терплю поездки в закрытой карете.

— Учитывая это, я постарался получить специальное разрешение. — Он широким жестом протянул ей бумагу. — Пожелает ли миледи что-нибудь еще?

— В самом деле?

Он удивил ее. Но только на короткий миг.

— Да. Я хотела бы взглянуть на условия. Папа, конечно, поднимет шум по поводу их принятия, но я намерена начать так, как собираюсь продолжить. Самостоятельно и независимо.

Образ такого избалованного дитя, как Лиззи, воображающего себя независимым, не вызвал у него смеха. При всей ее самостоятельности существовала огромная разница между личными ожиданиями и требованиями окружающего мира. Но она умная девочка, следовательно, скоро научится.

— Как пожелаешь. — Марлоу вынул сложенный лист бумаги. — Я взял на себя смелость набросать черновик. Время — дорого. Если тебя устроят цифры, тебе останется лишь вписать сумму, предложенную отцом в качестве твоего приданного, которым, должен добавить, ты сможешь распоряжаться незамедлительно.

При упоминании денег на поляне, как по мановению волшебной палочки, появился, продравшись сквозь живую изгородь, запыхавшийся сквайр Пэкстон. От него, как от рождественского пудинга, валил пар.

— Элизабет, — начал он на расстоянии, — вот ты где. А теперь будь любезна объяснить, что все это значит, — резким тоном спросил он, вопросительно и грозно косясь на Марлоу.

— Поздравь меня, папа. Я собираюсь выйти замуж, как только все будет устроено.

Вместо того чтобы радостью выразить свое согласие, сквайр нахмурил кустистые брови. Очевидно, это известие не обрадовало его.

— Вот что, Элизабет. Я устал от твоих радикальных идей и новомодных способов ведения дел. Это должны решать мы с твоей матерью. А этого молодого человека мы едва знаем.

Он резко кивнул в сторону Марлоу.

— Конечно, сэр. Я в вашем полном распоряжении.

Сквозящие любопытством кошачьи глаза Лиззи метались от отца к Марлоу и обратно. Брови недоверчиво изогнулись.

— Боже, папа, ты знал Джейми и его семью с самого его рождения.

— Мы, безусловно, знаем его отца, преподобного доктора Марлоу, — не стал отрицать сквайр, — но все нужно сделать по правилам, без этой неприличной спешки. Тебе не нужно вмешиваться, дорогая.

— Папа, — в голосе Лиззи прозвучало предупреждение, — ты знаешь мои чувства. Я обязательно буду вмешиваться. И толкуем мы здесь о моем будущем. Мы с Джейми уже обсудили условия. Думаю, тебе стоит одобрить наше деловое соглашение. Вот черновик предварительных договоренностей.

— Категорически нет. Так дела не делаются. А теперь попрошу капитана Марлоу вернуться в дом для разговора. Настоятельно.

По крайней мере ему хватило ума не ответить категорическим отказом. Марлоу мог лишь догадываться, как бы Лиззи на это отреагировала. Она и без того выглядела чрезвычайно расстроенной.

— Я совершеннолетняя, папа, и хочу сама одобрить эти условия, в противном случае замуж вообще не выйду, — ответила она твердо, хотя Марлоу заметил, что от напряжения уголки ее рта выпрямились. Затем, тряхнув головой, она совершенно изменила тон. — Но в любом случае давайте пройдем в дом. Нам понадобится твой секретарь.

Поцеловав отца в щеку, она прошла вперед, не заметив, как его брови над очками собрались в грозовые тучи.

— Потом срочно отправимся в дом приходского священника, — продолжила Лиззи, — если хотим заключить брак уже сегодня.

— Сегодня? — Лицо сквайра побагровело, как вареная свекла. — Сегодня этого не будет ни при каких условиях.

— Папа, ты должен понять, что Джейми сразу же отправляется в Австралию.

Если Лиззи что-то втемяшила себе в голову, то ни черт, ни сверхзаботливый отец не могли ее остановить. Она уже сорвалась с места, как норовистая лошадь. Следом, не отставая ни на шаг, двинулся Марлоу. Замыкать шествие пришлось сквайру, громко пыхтевшему сзади, как кузнечные мехи.

Она хотела стать его женой. Даже вопреки родительскому неодобрению. Возможно, даже в случае отказа. Она хотела его. И это чувство пьянило Марлоу.

Она, вероятно, не знала, что сделал ее отец, иначе не стремилась бы с таким энтузиазмом стать от него зависимой. Также Марлоу не мог себе представить, чтобы леди Теодора была в курсе, в противном случае не встретила бы его с такой сердечностью.

— Лиззи, — тихо позвал он, схватив ее за локоть.

Слишком уж настойчивым было это желание к ней прикоснуться. Ощутить ее. Предаться триумфу другого свойства. По причинам, отличным от тех, что придумал на приеме в зале ассамблеи.

— Я, конечно, очень польщен твоим требованием поторопиться, но, может, все же стоит дать твоим родителям немного больше времени. Завтра — это тоже достаточно быстро. Согласие твоего отца…

— Нет, — оборвала она, выскользнув из его рук. — Я сказала тебе, что намерена жить само…

— Самостоятельно. Да, я знаю. Но ты не можешь стать независимой, пока он не подпишет условия.

Лиззи закрыла глаза и сжала рот. Впервые в жизни он увидел выражение нескрываемой досады, и ее лицо покраснело от неподдельного гнева. Под прозрачной косынкой на груди проступили пятна жара.

— Разве это много — иметь право голоса в решении собственного будущего? — тихо прозвучал ее голос с примесью горечи.

— Нет. Нет, Лиззи, это не много. Надо только попросить об этом нужного человека.

Она пугающе мало знала реальную жизнь.

— Конечно. Но и тогда мне все равно нужно спрашивать, разве нет?

Ее влажные зеленые глаза были решительными и в то же время удивительно беззащитными. Испугавшись ее взвинченности, Марлоу инстинктивно протянул руку, чтобы до нее дотронуться.

— Мы многому должны следовать в этом мире, Лиззи. Никто не вправе ожидать, что будет всю жизнь плыть своим курсом. Есть еще обязанности, и ответственность, и выбор, и да, даже любовь — все это диктует нам, что можно, а чего нельзя, Просто ты привыкла, чтобы все было по-твоему. — Он протянул ей, сунув в сжатые кулаки, изложенные на бумаге условия. — Прочитай на этот раз внимательно, — велел он мягко, — и я внесу все изменения, какие ты захочешь, перед тем как передать твоему отцу.

С трудом сдерживая вспыльчивость, она выхватила у него бумагу.

— Тогда зачем ты потворствуешь мне? Зачем тебе нужно, чтобы я могла распоряжаться твоим имуществом?

— Вряд ли ты распорядишься им хуже меня. Я моряк, Лиззи, а не гражданский. А ты достаточно разумная девушка. У тебя все получится.