Донна Валентина - Покоренная поцелуем

Может, его там вовсе не было.

— Где леди Мария, вы ее видели? — Я сразу же заставлю тебя позабыть о леди Марии. Только станцуй со мной, Ротгар.

Он оторвал от себя руки девушки, отшатнувшись от сильного запаха эля из ее рта. Все люди вокруг него прыгали, кружась под музыку, смеялись, набивали свои животы едой и питьем.

— Где леди Мария, где она? Бритт, лицо которого покраснело от удовольствия, хлопнул Ротгара по спине.

— Ну, что Ротгар, вы уже устали от брачного ложа? Тогда испытайте нашу Гиту. Когда-то она давным-давно вам очень нравилась.

— Где леди Мария, мне нужно с ней поговорить! — Решительно действуя плечами, Ротгар прокладывал себе путь через веселящуюся толпу, обращаясь к любому, кто еще, по его мнению, не до конца окосел от вина, с одним и тем же вопросом, но в ответ видел лишь недоуменное пожимание плеч, беззаботные улыбки. Наконец он достиг дальней стены зала, все время повторяя ее имя, подчиняя его слова ритму биения сердца. В ее алькове никого не было.

Он немедленно потребовал разрешения войти в спальню к Хью. Эдит прикрыла руками глаза от неожиданного снопа света. Хью крепко спал рядом.

— Мария. Где она? Ей грозит ужасная опасность. — Ротгар чуть не задыхаясь, едва произнес эти слова.

— Она заходила сюда перед тем, как уснул Хью. — Нежные слова Эдит вызвали блаженную улыбку на лице Хью даже во сне. — Она поехала в монастырь, вместе с монахинями. Хью сказал, что он ее сразу же вернет, как только она снова образумится. Ротгар, ей не грозит никакая опасность. Уолтер вызвался сопровождать ее до монастыря.

Уолтер подъехал к ней, когда по цокоту копыт бросившейся вперед галопом кобыле понял, что Марии грозит опасность. Он, перехватив у нее поводья, остановил лошадь.

— Ах, Уолтер! — вскрикнула Мария, вся съеживаясь в седле. Сердце у нее беспорядочно билось после такой быстрой гонки через ночной холод. — Умерьте ваш пыл. Нельзя так рисковать в темноте. К тому же монахини сильно отстали.

— Они знают дорогу домой, миледи, — сказал Уолтер, хотя он и перевел своего коня на шаг, и они вскоре присоединились к Филиппу. Кокетливо задрав голову, кобыла терлась носами с конями. Вдруг Филипп бросил своего мерина в галоп. Уолтер, выхватив у нее из рук поводья, тоже пришпорил своего коня.

— Нет! — закричала Мария, пытаясь одной рукой вернуть себе поводья, а другой удержать равновесие. — Мы должны подождать аббатису. Ей там страшно.

— Мария, они прекрасно знают дорогу, — повторил Филипп слова Уолтера. — К тому же, кому в голову придет идея напасть на святых сестер?

— Отдайте поводья!

В ответ Уолтер только молча пришпорил своего коня. Теперь фонарь был в руках у Филиппа, его горящий луч растворялся в лунном свете. Филипп бросил его в канаву, где он еще продолжал слабо светить в темноте.

— Леди Мария! — доносился до нее жалостливый голос аббатисы. — Эти люди…

— Уолтер, я прошу вас, верните мне мои поводья. — Сердце Марии сильно стучало в груди, что только добавляло ей неуверенности и уменьшало ее шансы совладать с кобылой. Никогда прежде Уолтер перед ней себя так не вел. — Мне страшно.

— Держитесь покрепче, миледи, — сказал Уолтер, тяжело дыша. — Мы опасаемся погони, а мерин Филиппа отлично знает дорогу и в темноте.

Марии стало немного легче. То, что прежде ей показалось странностью в характере Уолтера, теперь предстало перед ее глазами, как разумная предосторожность. Хотя Гилберт ничего не знал об их отъезде, он вполне мог отправиться за ними вдогонку, и сейчас его фигура маячила где-нибудь в темноте.

Слава Богу, что с ней рядом Уолтер, он всегда так печется о ее безопасности. Она крепче ухватилась за гриву кобылы.

— Леди Мария! Это тот самый… предатель… не доверяйте…

Этот предостерегающий крик был настолько слаб, что она едва разобрала слова, но ничего не смогла понять.

— Мне казалось, что эта дорога ведет к Стиллингхэму, а чтобы добраться до монастыря, нужно взять правее, — сказала Мария, когда их маленькая группа повернула у развилки налево.

— Не беспокойтесь, Мария. Нам нужно ехать в этом направлении, — ободрил ее Филипп. Уолтер что-то проворчал в знак одобрения.

Она заметила какое-то движение среди деревьев, услышала легкое шуршание пожухлой листвы. Нет, это не хищник, так как лошади не подавали никаких признаков беспокойства. Оно напоминало ей колдовской, ускользающий образ Фена, стоявшего у кромки леса, но, как и прежде, оглянувшись через плечо, она никого не увидела.

Ему угрожает казнь за кражу лошади — наплевать. Ротгар стремглав побежал к конюшне. Кляча Эдвина не шла ни в какое сравнение с откормленными норманнскими лошадьми, поэтому ему нужно поскорее завладеть одной из них, если только он надеялся настичь Марию.

При слабом свете фонаря он увидел Гилберта Криспина, который уже стоял в конюшне, в своей боевой кольчуге неуклюже пытаясь оседлать своего коня. Вздрогнув от неожиданности, он повернулся к Ротгару, и на какое-то мгновение их взгляды встретились, — в черных глазах Гилберта сквозила адская боль, а в голубых глазах Ротгара — осмотрительность и беспокойство.

Гилберт повернулся спиной к коню. Крепко сжав зубы, стараясь заставить себя забыть о синяке на руке Марии, Ротгар прошел мимо, подыскивая себе подходящую лошадь. Он потом поговорит с Гилбертом.

— Я не нашел ее за столом. Думал, что она с тобой. — Дрожащий от трудно сдерживаемой ярости голос Гилберта заставил Ротгара остановиться.

— Она с Уолтером. — Ротгар снова посмотрел в глаза своему врагу. Чувствовалось, что оба они ужасно взбудоражены.

— Боже мой, — произнес Гилберт, обхватив обеими руками коня за шею, словно опасался упасть на соломенную подстилку.

— Ты знал о нем все давно, не так ли?

— Он не всегда был таким, только после того, как Вильгельм назначил Хью господином этого поместья. Ну, а чем ты лучше? Вспомни, как ты поступил с миледи в хижине дровосека?

— Ах, да. — Вероятно, приспело время, чтобы выразить их обоюдное разочарование. — Да, у нас есть что-то общее, норманн, — мы оба в равной степени виновны в изнасиловании.

— Но я не…

— И я этого не делал. Можно называть это как угодно, только не изнасилованием.

Гилберт тяжело, дрожа всем телом, вздохнул, и этот странный звук говорил о его невольном принятии не столь приятной для него истины. Затем он снова заговорил, хотя его слова были лишены внутренней силы.

— Посмотри, сакс, стоит ли мерин в деннике по твою правую руку.

— Нет, он пуст, — ответил Ротгар, бросив короткий взгляд на денник и удивляясь способности норманна подавлять свои личные чувства.

— Это значит, что Филипп вместе с ними. Я давно подозревал о существовании дьявольского заговора между ним и Уолтером. У нас нет времени. Обеспечь меня с тыла, и я спасу Марию, если только не подведет рука. Я чувствую ужасную слабость.