Элизабет Кейли - Месть — лучшее лекарство

Ее голос звучал так убеждающее, что Кортни чуть было не поверила подруге. Совсем чуть-чуть.

— О да-а-а… — протянула Кортни. — Шейн — достойный противник. Я буду играть по правилам.

— Которые сама же установишь, и сама же нарушишь, — со вздохом сказала Барбара.

Общая канва мести появилась давно, едва только Кортни поняла, что Шейна нужно проучить. Что может быть страшнее для самовлюбленного мужчины вроде ее бывшего любовника, чем потерять свой бизнес? Наверное, только потерять потенцию.

Кортни усмехнулась. Можно было бы действовать и в этом направлении, но она не слишком доверяла колдунам и магам. Конечно, ей бы доставило определенное удовольствие втыкание булавок в восковую фигурку Шейна — да еще с такими намерениями! — но Кортни была реалисткой. Если уж мстить, то так, чтобы растоптать изменщика, чтобы он еще долго не мог прийти в себя и даже не думал о ком-то, кроме Кортни. И ей было совершенно наплевать, что будет о ней думать Шейн. Когда месть свершится, о любовнике она забудет сразу же.

Растоптать, отнять все, что ему дорого! Кортни зло сжала кулак.

Она сидела в своей квартире на тридцать втором этаже нового небоскреба с видом на Гудзон. Покупка этой недвижимости стала для Кортни воплощением мечты об успехе: престижный район, стильная квартира-студия, о чем еще можно мечтать в тридцать два года?

Я должна получить бизнес Шейна, должна сделать так, чтобы он в одном нижнем белье отправился за тарелкой бесплатного супа. И тогда я с удовольствием займусь благотворительностью.

Кортни улыбнулась, и от этой улыбки любому стало бы не по себе. Да никто и не предположил бы, что красивое лицо молодой успешной женщины способно выражать такие грубые, злые эмоции. Красота Кортни часто становилась ширмой, и редкой наблюдательности человек мог разглядеть за плавными, словно вышедшими из-под резца гения чертами стальной стержень. На этом стержне держалась вся личность Кортни, это была ее основа. А женственность, красота были лишь мягкой оберткой, которой так удобно воспользоваться при случае.

Заколка больно стягивала длинные густые волосы глубокого каштанового цвета. Кортни раздраженно вытащила ее и бросила на стол, где уже валялись исчерченные листки, маркеры и несколько разноцветных флакончиков лака для ногтей. Она пыталась придумать план и по давно заведенной привычке пыталась прорисовать весь алгоритм. Но пока на листках были лишь несколько разнообразных многоугольников с основными этапами: «Объявить войну», «Отобрать бизнес», «Разорить», «Унизить», «Насладиться унижением». Под последним пунктом был нарисован схематический человечек. На его шее болталась веревочная петля, а сам человечек стоял на коленях и явно молил о пощаде.

Кортни нахмурилась и скомкала этот рисунок. Непродуктивная трата времени и сил. Упиваться местью она будет позже, когда придет время. А сейчас пора переходить от стратегии к тактике. Общие слова хороши для предвыборных речей, перед ней стояла конкретная задача, и Кортни знала, что найдет решение во что бы то ни стало.

В раздражении Кортни вскочила и разъяренной фурией пронеслась по комнате. Огромное окно открывало волшебную панораму Нью-Йорка. Кортни подозревала, что этот вид и составил большую часть стоимости квартиры, но в минуты гнева и раздражения ничто не успокаивало ее так, как раскинувшийся под ногами город, город, который она покорила. Это был символ ее победы — и над обстоятельствами, и над собой.

Если я смогла пробиться так высоко, неужели я не справлюсь с каким-то мужчиной? — спросила себя Кортни.

Гнев и раздражение медленно угасали. Кажется, ей удалось взять себя в руки и заставить думать, а не отдаваться бессмысленным эмоциям.

В этом городе каждый сам за себя, здесь не место любви и семейным ценностям, размышляла Кортни. Или ты, или тебя. Я уже объявила Шейну войну, хотя он об этом и не знает, и я не имею права отступить. Кто-то должен проучить этого самодовольного орангутанга. Он так убежден в своей силе, мужественности и неотразимости, так уверен в своем успехе… Шейн, как и все прочие, добрался до самого верха, отнюдь не подставляя другую щеку для удара, я хорошо успела узнать его. Он прожженный делец и, нужно отдать ему должное, весьма умный человек. Он умеет добиться своего, будь то деньги или женщина. Да, он из тех мужчин, что устоят перед любыми чарами. Еще совсем недавно я бы не хотела встретиться с ним на узкой дорожке, где пересекались бы наши интересы. С ним мои чисто женские фокусы ни за что бы не прошли. Значит, вариант «Женщина» отпадает. Хотя было бы славно подпортить ему репутацию скандальными фотографиями.

Кривая усмешка появилась на ее лице. Ну кого в наш век удивишь адюльтером? Разве что жену Шейна. Она такая простушка! Наверняка известие об изменах мужа стало бы для нее трагедией.

Кортни замерла и щелкнула пальцами. Озарение все же посетило ее. Жена Шейна, милая, домашняя, тихая Энни — вот ее естественный союзник! Они преданы одним человеком, и у них есть все основания отомстить ему.

Нью-Йорк — город одиночек, здесь каждый сам за себя, но, если интересы двух людей совпадают и они могут помочь друг другу, объединение неизбежно.

Мне нужна помощь, сама я не справлюсь. Мы с Шейном давно спали, я знаю несколько его болевых точек, но я никогда не узнаю о нем столько, сколько знает жена. Как бы он к ней ни относился, все же они много времени проводят вместе, она должна знать, как можно ударить Шейна настолько сильно, чтобы он опустился на колени и уже не смог подняться.

Кортни бросила еще один быстрый взгляд на панораму города, где жизнь не останавливается ни на минуту, и поспешила прочь из своей уютной квартиры. У нее была важная встреча. Возможно, это встреча изменит всю ее жизнь…

Энни Хэнсон с жалостью смотрела на непомерно разросшийся рододендрон. Куст уже давно нужно было подстричь, но у нее все никак не поднималась рука. Энни верила, что растения чувствуют боль. Верила, что чувствуют они и настроение человека, ухаживающего за ними, и потому не доверяла свою оранжерею приходящим садовникам. Энни была уверена, что только она может дать растениям ту любовь и нежность, что необходима для роста и цветения. Измышления Энни находили подтверждение: все, что могло цвести, — цвело, прочее — буйно разрасталось. Оранжерея была гордостью Энни, в растения она вкладывала всю свою душу и любовь.

Конечно, она любила свой дом и свое второе хобби — рисование. И мужа. Ведь она должна любить мужа? Во всяком случае, так ее учила мама.

Энни еще разок тяжело вздохнула и пощелкала ножницами в воздухе, словно примеряясь к буйной зелени рододендрона. Ну никак не поднималась у нее рука на родное живое существо!