Робин Доналд - Опозоренная принцесса

Герд крепче прижал ее к себе, и она почувствовала, как напряглось его тело.

— Потому что пытался сохранить остатки здравого смысла, чтобы не сойти с ума в ожидании нашей свадьбы. Кроме того, я не хотел на тебя давить. Я знал, что вынудил тебя на этот брак против твоей воли, и решил, что тебе нужно время.

— Мне нужен был ты, — ответила она. — Нам до свадьбы обязательно жить раздельно?

— Боюсь, что так.

Рози содрогнулась, когда он начал водить рукой по внутренней стороне ее бедра.

— Это будет нелегко, — задумчиво произнесла она.

— Думаю, мы справимся.

Она остановила его руку:

— Делая мне предложение, ты сказал, что я подхожу тебе и Каратии. Что заставило тебя так думать?

Немного помедлив, он ответил:

— Я люблю тебя, поэтому знаю, что ты станешь мне хорошей женой. Что касается Каратии, все мои предположения основываются лишь на инстинктах. Я заметил, что ты умеешь нравиться людям. Ты красива, умна, добра и чувствительна. Какими еще качествами должна обладать жена правителя?

— Я надеюсь, что справлюсь с этой ролью, — серьезно ответила Рози. — Я даже не представляю себе, что значит быть великой княгиней. Надеюсь, что не подведу ни тебя, ни твой народ.

— Не подведешь. — В его голосе было столько уверенности, что она сразу успокоилась. — Мой дед был новозеландцем. Он понятия не имел, что значит быть мужем великой княгини, но люди его обожали. Думаю, они смогут найти в своих сердцах место еще для одного представителя Новой Зеландии. Обещаю всегда и во всем полностью тебя поддерживать.

После этих слов ее последние сомнения улетучились.

— В какой момент ты решил на мне жениться? — спросила Рози.

— Боюсь, мой ответ тебе не понравится.

— Все равно скажи.

— Когда я понял, что ты девственница. Ты встречалась со многими мужчинами, но решила подарить свою невинность именно мне. Определенно это что-то значило.

Рози наморщила лоб:

— То есть твое предложение было своего рода компенсацией?

— Нет. Я надеялся, что столь ценный дар означает, что ты испытываешь ко мне нечто большее, нежели обычное сексуальное желание.

— Обычное? — Она издала сдавленный смешок.

Герд улыбнулся:

— Кроме того, признаюсь, мне было невыносимо думать о том, что ты будешь заниматься любовью с другими мужчинами. Я хотел, чтобы ты принадлежала мне одному. — Он слегка приподнял ее подбородок, так что их взгляды встретились. — Ты не потрясена?

Нисколько. Хотя Герд, великий князь Каратии, и живет в двадцать первом веке, он прежде всего защитник и собственник, как и многие поколения его предков.

— Если только совсем чуть-чуть, — поддразнила его она.

— Теперь моя очередь задавать вопросы. Почему ты была так убеждена в том, что я никогда не полюблю тебя?

Рози не обсуждала свои чувства даже с близкими друзьями. Но это Герд, и он любит ее.

— Полагаю, дело в том, что я с раннего детства внушала себе, что меня никто не любит, — ответила она. — Моя мать ушла из семьи, оставив меня с отцом. Отец так редко бывал дома, что у меня было такое ощущение, будто он подарил меня нашей домработнице. Я не могу пожаловаться, миссис Джеймсон хорошо обо мне заботилась. Алекс большую часть времени проводил в интернате. Разница в возрасте мешала нам стать друзьями. Когда я немного подросла, я стала с нетерпением ждать каникул в Кивинуе. В лице Келта я обрела старшего брата или, может, даже отца. Я чувствовала, что он меня понимает и ценит.

— Получается, мы все, за исключением Келта, были эгоистичными мерзавцами, — произнес Герд тоном, от которого она похолодела.

— Нет, не были, — возразила она. — Я просто была намного моложе вас. Кому хотелось постоянно возиться с ребенком? Вы все были добры ко мне. Келт научил меня плавать, ты — ездить верхом, Алекс — играть в шахматы. Твоя бабушка была очень добра ко мне. Думаю, даже мой отец по-своему любил меня. — Она печально улыбнулась. — Просто свою работу он любил больше.

— Мне следовало понять, в чем заключается твоя главная проблема.

Рози посмотрела на него с любовью:

— Разве ты мог, когда я сама этого не понимала? Из печального опыта моей матери я сделала вывод, что страсть — это не любовь. Должно быть, я подсознательно решила, что любить сложно, фактически невозможно, поэтому я не имею права рассчитывать на любовь. Вот я и не рассчитывала.

Герд опустил голову на подушку. Его лицо было серьезным.

— Я думал, ты знала, что я тебя люблю. Это казалось мне таким очевидным. Келт знал, Алекс знал, Хани знала. Как ты могла этого не замечать? Каким бы нежным и страстным я ни был в постели, между нами всегда был барьер, который я никак не мог преодолеть. А ты постоянно давала мне понять, что тебе нужно всего лишь небольшое любовное приключение.

Рози покраснела:

— Я думала, что веду себя благоразумно, но понимала, что мне будет больно, когда все закончится.

Герд невесело улыбнулся:

— Полагаю, это моя дурацкая гордость заставляла меня скрывать свои чувства. Вот два идиота! Мы определенно друг друга стоим. Я не знал, как мне быть, боялся тебя потерять, и вот благодаря нашему пренебрежению противозачаточными средствами у меня появился повод сделать тебе предложение руки и сердца.

Рози возмущенно фыркнула:

— Значит, пока я изводила себя сомнениями, не зная, выходить мне за тебя или нет, и страдала из-за неразделенной любви, ты тайно торжествовал?

— Нет, черт побери. Я пришел в восторг, когда ты приняла мое предложение, но мое чувство радости продлилось лишь до тех пор, пока я не осознал, что с тобой делаю. Потому что еще до нашего возвращения в столицу ты пошла на попятную.

— Я пошла на попятную? — воскликнула она, неожиданно для них обоих ударив его в солнечное сплетение. — После того как я согласилась стать твоей женой, ты каждый вечер целовал меня в лоб у двери моей спальни и уходил. Что я, по-твоему, должна была думать?

От удара Герд резко дернулся. Выругавшись по-каратски, он схватил ее за плечо и, неистово сверкая глазами, произнес:

— Я просто давал тебе время, чтобы ты свыклась с предстоящими переменами в твоей жизни и страсть не затуманивала твой разум.

— Она затуманивала твой?

— Да, черт побери, — неистово бросил Герд и поцеловал ее. Затем он отпустил ее и встал с кровати.

Приподнявшись в постели, Рози посмотрела на него:

— Я рада.

Не оборачиваясь, он продолжил:

— Это сводило меня с ума, поскольку раньше со мной такого никогда не бывало. Я говорил себе, что женюсь на тебе ради Каратии, и меня раздражало, что всякий раз, когда я смотрел на тебя или прикасался к тебе, мысли о долге перед страной вылетали у меня из головы.

— Хорошо. — Его слова подействовали как целебный бальзам на ее женское самолюбие.