Екатерина Вергилесова - Сложная любовь

— Я не помню, чтобы мы с вами разговаривали вчера, — с подозрением сказала она.

— Неудивительно, — окурок описал за окном сверкающую дугу, — я вчера к тебе даже и не приближался. Твоя, если я не ошибаюсь, одноклассница Смирницкая очень ревнива!

— Вика? — вырвалось у Гали, — а причем здесь она?

— Ну, — улыбнулся Михаил, — я ведь все-таки пришел с ней, как-никак.

В ярости Галя нажала на ручку дверцы. Однако центральный замок был заблокирован. Проклиная ей же поставленную охранную систему, Галя развернулась к Михаилу и крикнула:

— Открой, выпусти меня немедленно!

Не сводя с нее изумрудных глаз и со все той же улыбкой на губах Михаил медленно поднес руку к замку и открыл дверь. Едва сдерживая слезы Галя выбежала на улицу.

Мерзавец! Как он насмеялся над ней! Разыграл ее как девочку, как школьницу! То-то они с Викой повеселятся над ней! Бежать, бежать немедленно! Как она только могла поверить ему, купиться на его манеры, вкрадчивый голос, зеленые — будь они прокляты! — глаза.

Добежав до подъезда, Галя заставила себя остановиться — в самом деле, как она могла оставить этого чужого — больше чем чужого! — человека в своей машине? Нет, она явно сошла с ума! Как это не противно, придется вернуться, выставить его вон и забрать у него ключи.

Она порывисто повернулась и вздрогнула. Михаил стоял совсем рядом, протягивая ей на ладони связку ключей. Галя протянула к ним руку — и схватила пустоту. Михаил отвел ладонь.

— Отдай! — сквозь зубы прошептала она.

— Возьми, — ответил он и даже не поднимая глаз она почувствовала его улыбку.

Теперь он держал ключи у своего бедра, чуть покачивая их на указательном пальце. Галя сделала еще шаг и внезапным движением выбросила вперед правую руку. С фацией балетного танцора Михаил уклонился, почти не трогаясь с места. Теперь он стоял полуобернувшись к ней, чуть позвякивая ключами над своим плечом.

Туман застилал Гале взор, лицо ее раскраснелось, грудь высоко вздымалась. Резко бросившись вперед, она вцепилась правой рукой в его плечо, стараясь левой дотянуться до связки, мгновенно взмывшей над головой Михаила. Она подняла голову, стараясь не упустить ключи из вида, крепко цепляясь за ткань джинсовой куртки на его спине. На секунду их глаза встретились: зеленый огонь ослепил ее, и прежде чем Галя успела что-нибудь сообразить, она ощутила леденящий металл в своей правой ладони и обжигающую сухость его губ на своих губах. Она попыталась вырваться, но безуспешно — правой рукой Михаил обхватил ее за плечи, еще теснее прижимая к себе. Сквозь тройной слой ткани Галя почувствовала ровный стук его сердца и ощутила своими легкими чужое горячие дыхание. Голова ее закружилась, дыхание перехватило, ноги почти не держали ее. Она закрыла глаза и ответила на поцелуй.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Галя снова вдохнула морозный мартовский воздух. Чтобы не упасть, она вцепилась в шершавый ствол березы. Было приятно ощутить под ладонью бугристость коры, словно после долгого и сладкого путешествия она вернулась домой.

— До свидания, Галочка, — прошептал Михаил, нагнувшись к ее уху. Его дыхание обожгло ее и она снова на мгновение потеряла чувство реальности. Когда она пришла в себя, его высокая фигура уже виднелась в глубине двора.

Галя опустила глаза: в правой руке она по-прежнему сжимала связку ключей. В отверстие брелка был продет небольшой листок белой бумаги. Она развернула его и увидела семь цифр телефонного номера, обведенные резким и изящным чернильным росчерком. Имени не было написано, да оно и не было ей нужно.

Когда Галя вошла в квартиру, мама еще не спала.

— Она сегодня немного поспала днем, вот и не спит, — объяснила сиделка удивленной Гале.

— Спасибо, Антонина Ивановна, — сказала Галя, — вы мне очень помогаете.

На самом деле она была даже рада, что мама не спит: ей хотелось немного поговорить с ней, а последнее время это удавалось так редко!

Отказавшись от предложенного Галей чая, Антонина Ивановна стала собираться домой.

— Значит, завтра как всегда, Галочка?

— Да, как всегда…

Сказав эти слова, Галя вдруг почувствовала, что теперь после сегодняшнего вечера ничего уже не сможет быть «как всегда». Ей казалось, что слишком многое изменилось не только в ней самой, но и во всем мире вокруг — двор, в котором они прощались, ее машина, на которой они ехали по московским улицам, сами улицы…

После ухода Антонины Ивановны Галя присела на кровать Ольги Николаевны.

— Как ты вчера повеселилась, доченька? — спросила та.

— Замечательно, мама, — с преувеличенным энтузиазмом ответила Галя, — почти все девочки пришли.

— И Наташа Кудрявцева?

— Ну, конечно, она же была лучшей Ириной подругой.

— Как у нее дела?

Мама всегда интересовалась, как обстоят дела у галиных подруг, а Наташа к тому же была ее любимицей еще со школы, поэтому Галя с радостью начала рассказывать Ольге Николаевне о том, что Наташа стала дизайнером, вышла замуж, как и Ира, и три года назад у них с мужем появилась девочка, которую назвали Люся. Мама продолжала спрашивать Галю о ее одноклассницах и Галя рассказывала ей все, что узнала вчера.

Сегодня Гале почему-то было гораздо приятнее вспоминать вчерашний вечер, чем день назад. Она еще сама не успела разобраться почему, когда мама спросила:

— А Вика Смирницкая была?

— Да, она тоже пришла, — холодно ответила Галя. При звуках викиного имени перед ней снова как наяву предстала высокая стройная фигура Михаила. — Работает переводчицей в каком-то совместном предприятии. Вполне довольна, судя по всему.

— Ну, эта-то не пропадет, — улыбнулась Ольга Николаевна. — Помнишь, как она в школе отличалась?

— Да, всегда пятерки, отличница, — подтвердила Галя.

— Я не пятерки имею в виду, — сказала мама, — она была такая… гордая. Я бы даже сказала — злая.

— Почему — злая?

— А ты разве забыла эту историю с Машей Корнейчук?

— Я не знаю никакой истории, — удивилась Галя.

— Ну как же, о ней говорили все родители. Маша после этого даже перевелась в другую школу.

— Я ничего не знаю.

— Ах да, — вспомнила мама, — ты же много болела в той четверти, вот это и прошло мимо тебя. Ну и слава богу, конечно.

— Так что же все-таки случилось? — не отступала заинтригованная Галя.

— Я уже не помню толком, доченька. Что-то вроде того, что Маша была влюблена в Павлика Левина, а он — в Вику. Ну ты помнишь наверно все эти школьные влюбленности?

— Да, мам, помню, — ответила Галя. Сама не зная почему, она вдруг похолодела, словно эта давняя история могла иметь к ней какое-то отношение.

— Да, и вот Маша написала Павлику письмо, может быть даже не одно, а несколько. И Левин похвастался Вике — что-то вроде того «вот ты меня не любишь, а другие пишут мне такие письма, что…» ну и так далее. А Вика Смирницкая заставила его отдать ей эти письма.