Лесли Мэримонт - Жар Холодного ручья

— Эй, полегче, больно! — запротестовал он.

— Потерпишь!

— Еще раз так сделаешь, я тебя отшлепаю, — предупредил Барт.

— Только посмей!

— Тебе легко быть смелой, заручившись моим обещанием не прикасаться к тебе, — миролюбиво сказал Палмер и, помолчав, добавил: — Ты отклонилась от темы нашей беседы и ушла слишком далеко в прошлое. Если думаешь, будто я поверю в твое трудное детство, Деби, тогда лучше молчи. Ты и понятия не имеешь, что это такое!

— Признаю, тогда я была порядком избалованной, но действительно страдала, Барт. Это сущая правда. Меня угнетало одиночество…

— Хм!.. Насколько помню, в юности у тебя хватало подруг, да и в приятелях недостатка не наблюдалось.

— Одни набивались мне в подруги, чтобы попасть в определенные, перспективные, с их точки зрения, общественные круги, другие по той же причине сознательно сторонились. А приятели хотели только одного… Потому я решительно им отказывала, — печально добавила она.

— А как же красавчик Шинкл?

Деби усмехнулась. В школе действительно не сомневались, что перед Тони гордячка Фарроу не устояла, и она не без вызова с таким мнением смирилась. Барт исключением не был, судил о ней как все…

Она отвернулась. Не хотела видеть его кривую улыбку.

— Так как? — хмуро уточнил он.

— Ты сказал, что хочешь правды, Барт?.. Ладно, я тебе кое-что расскажу, хотя мне этого совсем не хочется. Боюсь, ты мне все равно не поверишь, но у меня нет причин лгать…

— Я поверю всему, что касается тебя, Деби. Ты разве не знаешь? Давай выкладывай все начистоту. Я ко всему готов.

— Хмм… Так вот, я принимала ухаживания Тони, они мне льстили, и я сквозь пальцы смотрела, как наши отношения выглядят со стороны, хотя ничего… предосудительного… в них не было. До известной тебе ночи я оставалась девственницей. Клянусь…

Никогда в своей жизни Палмеру не приходилось испытывать такое потрясение, как сейчас. Он не находил слов. Во рту пересохло.

Барт тут же вспомнил, с каким напором взял ее тогда, будто с цепи сорвался. А она… Неужели не почувствовала боли? Или притворилась?.. А он сам? Неужели собственный сексуальный опыт не подсказал ему, что произошло?

Голова Палмера шла кругом.

Его тогдашние подружки были отнюдь не невинными созданиями. Барт плохо себе представлял, как это происходит с ними в первый раз и дано ли мужчине ощутить некое чисто физиологическое препятствие в такой момент? Возможно — да, а возможно — и нет?.. Он только видел чуть закушенные губы Деби, но главное — чувствовал очевидное желание слиться с ним воедино, сквозившее в каждом посыле жарких бедер, живота, свидетельствовавшее о той жадности, с которой она принимала его плоть… Вот он и решил тогда, как развратна эта «скромница»…

Дебора не ожидала прочесть такую растерянность в его глазах. Смятение и боль. Палмер стоял, тупо уставившись на нее, и не произносил ни слова. В его лице отражалось такое страдание, что в конце концов она бросила на песок туфли и ладонями сжала ему щеки.

— Барт, дорогой, — не задумываясь ни о чем, а желая лишь вывести его из этого состояния, горячо проговорила Деби. — Я призналась во всем не для того, чтобы казнить или упрекать тебя, поверь!.. Ты сам хотел откровенности. Требовал правды. Вот ты ее и узнал…

Палмер и не сомневался: Дебора сказала правду. Да и с какой стати ей лгать сейчас?

Боже, в ту ночь он, как и мечтал, оказался ее первым мужчиной! Должно быть, своими решительными поступками настолько вывел ее из равновесия, что она потеряла всяческий контроль над собой, сбросив свою обычную маску холодного безразличия. В ту ночь ему представился шанс, в его власти было завоевать не только ее тело, но и сердце. А он упустил этот шанс, все испортил, ибо оказался полным кретином!

Сознание собственной ничтожности привело Барта в отчаяние. Стоило ли гордиться своими мужскими победами, каких за десять лет случалось немало, когда по существу в его душе всегда была пустота… Да, сделал себе карьеру, да, преуспел материально, но в личной жизни остался безнадежно нищим. Не потому ли, что Деби всегда была нужна ему гораздо больше, чем успех или деньги? Нужна она ему и сейчас.

Палмер наконец ощутил прикосновение ее рук к своему лицу. Произнесенное ею слово «дорогой» дошло вдруг до сознания. Он оценил бережность, с какой она обращалась с ним сейчас. Пусть Деби не любит его столь же сильно, как он ее, но безразличия в ней нет. И возможно, для него еще не все потеряно.

Растерянность Палмера моментально сменилась решимостью. Он впустую потратил десять лет, сейчас же не станет терять ни секунды! Барт крепко прижал ее ладони к своим щекам, и сердце сразу ухнуло из груди. Потом заставил руки Деби сомкнуться у себя на шее.

Она не сделала попытки отстраниться, и сердце Барта забилось еще сильнее. Когда же он почувствовал, как ее тонкие пальцы зарылись в его волосах, сладостная дрожь окатила с головы до пят. Барт жаждал, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы Деби смелее ласкала его, чтобы забыла о своем собственном приказании ему не прикасаться к ней. Или этот приказ всего лишь попытка защититься от самой себя?..

Страстное желание горячей волной растекалось по телу, наполняя жаром каждую клеточку, кровинку. Ему не терпелось до боли сжать Деби в объятиях. Его останавливало лишь опасение повторить прежнюю ошибку и упустить шанс завоевать не только ее тело. Он решил быть терпеливым.

Дебора на секунду отвела от него взгляд, глянула зачем-то вниз. Возможно, босыми ступнями наступила на камешек? Но нет — она, конечно, почувствовала, как под материей брюк упруго напряжена мужская плоть.

Барт сознавал: Деби может взбрыкнуть и воспротивиться открытым домогательствам и, видимо, лучше подбодрить, дать ей понять, как велика ее власть над ним.

— Теперь ты понимаешь, что лишаешь меня рассудка?

Деби смущенно подняла на него бездонные голубые глаза. В таинственных вечерних сумерках ее лицо сейчас казалось особенно красивым и нежным. Оно совсем не изменилось за десять лет: кожа оставалась все такой же свежей, гладкой, губы — как налитые, а в затаившейся в них улыбке — все та же чувственность.

— Я не преувеличиваю, Деби. Ты прекрасна.

Палмер не лукавил. Его влекло, манило к ней, чему в немалой степени способствовал дразнящий аромат духов. Он хотел упиваться этим запахом, этими губами. И знал, уже ничто не остановит его. Дебора поняла, что Барт сейчас поцелует ее, а ей ничего не остается, как это позволить. Ведь, в конце концов, сама сказала «дорогой», единственным словом дав понять, как много он для нее значит.

Губы его с величайшей осторожностью коснулись ее губ. И тем не менее, несмотря на нежность, поцелуй наглядно демонстрировал, кто хозяин положения. Палмер как бы давал ей понять: она его женщина, и возражений он не потерпит.