Лесли Мэримонт - Жар Холодного ручья

У него мелькнула мысль, что завтра ему, возможно, предстоит малоприятное объяснение с Тони Шинклом, но плевать… Сейчас Деби покорно следовала за ним, видимо сама удивляясь своей безропотности. Головокружительное ощущение полной власти над ней овладело Бартом, чья кровь и без того кипела от возбуждения.

Миновав спортивный зал, Барт привел ее к пустынному административному корпусу и прижал к гладкой деревянной двери одной из полутемных ниш. Он почти не различал лица Деби, зато ощущал волнующий запах духов и чувствовал, как дрожит девичье тело.

Не произнося ни слова, он просто начал целовать ее, ладонями лаская плечи, грудь, бедра, упиваясь сладостью недоступной раньше и в мыслях близости. Деби не сопротивлялась и не пыталась остановить его. Более того, с каждым поцелуем ее губы податливо мягчели, руки смелели, теребя ему волосы на затылке. Похоже, она тоже будто хотела им насытиться.

Возбуждение, владевшее Бартом, переросло в бурю. Бешеная страсть рвалась и искала выхода. С каждой минутой в нем крепла решимость уже не отступать и дойти до конца, чтобы доказать, как сильно всегда ее хотел.

Рывком Барт задрал ей подол, рывком спустил с бедер кружевные трусики, сразу соскользнувшие на мраморные плиты под ногами, рывком расстегнул на брюках молнию. Сейчас уже ничто не могло остановить его, даже если бы она отчаянно сопротивлялась. Но Деби и не пыталась, ее тело лишь мягчело от его напора. И тогда он без труда раздвинул ей колени и вошел в нее.

Ни крика боли, ни хотя бы стона не последовало. Она только чуть закусила губу и глаза на мгновение затуманились, а потом же… потом, будто хмелея, подхватила ритм движений, с каким он погружался в ее лоно, заставляя его испытывать столь восхитительные ощущения, каких раньше не испытывал ни с кем.

Это ошеломило Барта, и он отстранился в изумлении, а она… она вдруг, словно изнемогая от предчувствия пика наслаждения, которого внезапно лишилась, разочарованно застонала.

Барт мог бы торжествовать, но почему-то обозлился.

— Тебе мама не говорила, что надо быть приличной девушкой, а ты ведешь себя… как озабоченная сучка.

В ярости он поносил ее последними словами, которые потом не мог вспомнить. Деби же лишь молча на него смотрела. Крепость сдалась ему без боя, а Барт не чувствовал себя победителем. Он знал: она все равно предназначена другому, слишком многое в жизни их разделяет, поэтому в выражениях не стеснялся.

Деби в ответ не проронила ни звука. В ее лице читалось презрение, взбесившее его еще сильней. Будто получил удар плетью. Это не она унижена и оскорблена! Он… он ничтожество! Больший кошмар трудно было и вообразить.

Барт не смотрел, как Деби приводила себя в порядок. Оглянулся, лишь услышав шаги. Прямая спина, гордо вскинутая голова — вот и все. Ушла не обернувшись.

Он не сразу вернулся в зал. С порога мгновенно увидел в толпе Деби. Она танцевала с Тони Шинклом. Его, конечно, заметила, но глянула как сквозь стекло или на пустое место, зато с улыбкой и легким смехом ответила на слова Тони, шептавшего ей что-то на ухо.

Непрошеная боль кольнула ему сердце. Коварное воображение моментально нарисовало картину, как Деби обнаженной лежит в объятиях Тони и дарит ему то же самое, что и ему. Нет, не то же самое, а много, много больше…

…Барт усилием воли заставил себя вернуться к действительности. Давно уже в нем не возникало столь ярких воспоминаний о юности, о Деби Фарроу. Одному Богу известно, зачем ее образ преследует его. Она не стоит того, чтобы о ней думать и уж тем более заниматься никчемным самоедством.

Захватив с собой остаток виски, Барт вернулся в гостиную, где в кресле валялась «Честер ньюс» — единственное теперь, что связывало его не только с этим городом, но и с высокочтимой мисс Фарроу. Несколько лет назад из той же газеты он узнал о ее свадьбе с неким Даймондом. Из нее же ему стало известно о разводе и возвращении Деби домой.

Барт полагал, что пребывание той в родных местах долго не продлится, и с немалым удивлением прочитал: Дебора Фарроу возглавила семейную строительную компанию — невероятное событие, ведь сколько-нибудь серьезного расположения к подобным занятиям она никогда не проявляла. В школе прическа и маникюр заботили девушку намного больше, чем математика и, тем паче, экономика или бизнес. Однако городская хроника не раз отмечала успехи молодой бизнесменши, а однажды довольно подробно осветила и план строительства нового торгового центра.

Присутствие Деборы в городке стало одной из причин, заставивших Барта сократить свои поездки туда. Хоть все давным-давно быльем поросло, но вероятность лишний раз увидеть ее не приводила его в восторг. На Рождество бабка наверняка потащила бы за собой в церковь, а там наверняка опять оказалась бы Деби, так что Барт с удовольствием вместо Честера уехал в гости в Спрингфилд, куда его пригласила Лиз Уорсон.

Как выяснилось, это было ошибкой. Даже малоприятная встреча с Деби явилась бы куда предпочтительней, чем пребывание среди членов семейки Лиз. В сравнении с ними Фарроу выглядели вполне сносными людьми. Увидеть Лиз в привычной для нее обстановке — Боже, она называла своих надутых от важности родителей «мои папулька и мамулька»! — Барту оказалось достаточным, чтобы поумерить свой пыл в постели, и с тех пор он решительно избегал свиданий с ней…

Но почему же, недоумевал Барт, время не стирает память о юношеской страсти к Деби? Неужели, какой бы она ни была — высокомерной, надменной, честолюбивой, какой угодно, он все равно будет хотеть ее?

Барт бросил взгляд на газету и усмехнулся. Ему вдруг подумалось, что именно непроходящая одержимость Деборой Фарроу упорно заставляет его подписываться на дешевый провинциальный листок. Почему он не в силах избавиться от болезненной очарованности этой особой? Почему не прекратит подписку на совершенно не нужное ему издание, не перестанет возвращаться в Честер, навсегда оборвав тем самым нить, связывающую с прошлым?

Но, похоже, это выше его сил. Нельзя причинять боль той же Урсуле. Пусть она занудная старуха, но сделала ему много добра. Если бы не ее твердость и воля, он, возможно, подростком оказался бы не в ладах с законом, не разгони суровая бабка компанию, в которую он попал, и не заставив вовремя взяться за ум.

Палмер твердо решил, что на Пасху он поедет в Честер и снова будет сидеть в этой треклятой церкви, боясь и в то же время надеясь еще раз увидеть свой извечный кошмар. Он допил остатки виски, поставил пустой стакан на журнальный столик, плюхнулся в кресло и открыл газеты.

Заголовок и фото сразу бросились ему в глаза. Он читал статью, и гнев горячей волной накатывался на него. Дебора Фарроу намерена прибрать к рукам их старую ферму? Заставить Урсулу расстаться с домом и землей!.. Барт скрипнул зубами. Надеется всего добиться потому, что с детства усвоила правила влиятельной и обеспеченной семьи? Вот дрянь! «Я хочу. И получу то, что хочу. А если нужно — избавлюсь от обузы, которая мне мешает», — отличный девиз получился бы для таких, как она, подумал в ярости Барт.