Люси Монро - Навстречу друг другу

Девственная белизна отделанного штукатуркой фасада слепила глаза, контрастно переходя в ярко-красный цвет выложенной черепицей крыши. Огромные террасы, ступенями расположенные на разных ярусах, были обнесены изящными сводами, что, безусловно, украшало виллу. Окруженная со всех сторон безукоризненно ухоженным садом и опрятными вечнозелеными деревьями, кроны которых позволяли разглядеть голубую, искрящуюся на солнце гладь моря, вилла произвела на Саванну неизгладимое впечатление.

— Это очень красивая гостиница, — объявила во всеуслышание Нисса.

— Это не гостиница, — посчитала нужным поправить ее Саванна.

— Это мой дом. — Леандрос встал прямо у нее за спиной.

Саванна быстро отошла в сторону, стараясь держаться от него на почтительном расстоянии.

— Я думала, что мы остановимся в гостинице, мам, — сказала Ева.

— В Греции мы свято чтим кровное родство. Семья — это непререкаемая ценность. Для грека оскорбительно было бы не предложить своей родне остановиться в его доме, одинаково оскорбительным был бы и отказ вашей матери принять такое предложение. — Ответ Леандроса был исчерпывающим и предупредительным.

— А у нас дом маленький. Но нас только трое: мама, я и Ева. У вас, наверное, очень много детей. Ваш дом как дворец, в котором поселилась Золушка, выйдя замуж за принца. — Вступать в разговор со взрослыми было типичным для Ниссы, тогда как старшая, Ева, была сдержаннее и просто молча наблюдала за поведением окружающих.

Горечь и боль на мгновенье промелькнули в его темных, шоколадного цвета глазах.

— У меня нет детей.

— Вы не любите детей? — продолжала свои расспросы Нисса, которую Саванна не успела вовремя остановить, чтобы напомнить о правилах хорошего тона.

На этот раз переживания Леандроса проявились с еще большей очевидностью, голос выдавал его неподдельную взволнованность.

— Я очень люблю детей.

Наверное, они с Петрой строили свои семейные планы. Потерять супругу так скоро после свадьбы — ужасно. Они поженились примерно за год до той катастрофы, когда Дион разбил машину, в которой вместе с ним погибла и Петра. И хотя Саванна не имела к этому инциденту никакого отношения, она не могла не чувствовать себя виноватой. Ведь это ее муж, пусть не живший с ней, был виновником трагедии.

Ева вышла вперед и похлопала Леандроса по руке, чтобы успокоить.

— Это нормально. Когда-нибудь и у вас будут дети. Мама говорит, человек должен мечтать и верить, что все то, о чем он мечтает, сбудется.

Он сел на корточки прямо перед Евой и нежно погладил ее по щеке.

— Спасибо тебе, моя дорогая. Пока ты и твоя сестра живете в этом доме, у меня будет полное ощущение, что в нем живут мои дети.

Маленькими детскими пальчиками Ева дотронулась до лица Леандроса, провела по щеке и остановила их у подбородка. Поведение было явно нетипичным для девочки. Ее зеленые глаза были полны сострадания и глубокой задумчивости, что удивило Саванну.

— Если хочешь, я буду играть с тобой в шашки. Папы иногда играют во что-нибудь со своими детьми.

— Ты сможешь и маме помогать — будешь проверять ночью, накрылись ли мы одеялом, — добавила Нисса, не желая отдавать пальму первенства сестре.

Саванна с удивлением наблюдала за разыгравшейся перед ней сценой. Девочки ее почти никогда не оказывались в компании взрослых мужчин, а если такое и происходило, то обычно замолкала даже более общительная Нисса. А здесь случилось из ряда вон выходящее: Ева, исключительно осторожная и предусмотрительная девочка, успокаивала Леандроса.

Еще больше, чем поведение дочери, потрясли Саванну слова Леандроса. Неужели он действительно хотел, чтобы они навсегда переехали в Грецию и заполнили эту брешь, образовавшуюся в его жизни с преждевременным уходом молодой жены?

Леандрос сидел в гостиной у камина, потягивая неразбавленное виски, и ждал, когда же Саванна поможет ему скоротать время, оставшееся до ужина.

Вилла, построенная еще его дедом, славилась двумя огромными гостиными, которые можно было использовать для приемов, и двумя официальными комнатами, одну из которых отец превратил в кабинет, уступив по требованию матери более тесную комнату своего бывшего кабинета для просмотров телефильмов. В здании были еще одна укромная комната для утренних завтраков, восемь спален со смежными комнатами и все необходимые подсобные помещения, расположенные на первом этаже.

Другими словами, в доме Леандроса Саванна вполне могла найти уединение, к которому так стремилась. А единственной платой за это будут всего лишь редкие часы, проведенные в его компании. И сегодня вечером он собирался довести до ее сведения, что впредь ей придется с ним считаться. Он станет важной или даже неотъемлемой частью ее жизни.

Он так соскучился по ней, что не устоял перед нарастающим искушением заключить ее в свои объятия, когда она заснула прямо в машине. Видит Бог, он пытался сдержаться. Он смотрел на нее и не мог налюбоваться, перед тем как решился обнять.

Леандрос никогда не держал ее так крепко в своих руках со времени их первого поцелуя в первый же день знакомства. Обнимать ее по-родственному при приветствии и прощании во время семейных сборов он избегал.

Дион погиб, оставив ее вдовой, и теперь Саванна могла всецело принадлежать Леандросу, даже если она об этом не догадывалась.

Об этом знало только ее тело. Она обвила Леандроса своими руками, словно давняя любовница, и плоть его немедленно отреагировала. Ему хотелось быть ближе, ласкать ее, снять ее легкую шелковую блузку, любоваться ее упругой грудью.

Он разбудил бы ее своими ласками, и ей захотелось бы тепла и любви так же сильно, как и ему. Как ей хотелось, чтобы он поцеловал ее семь лет тому назад…

Он сделал еще один глоток виски, когда увидел Саванну, появившуюся в сводчатом проеме двери. На ней было короткое, облегающее платье из легкого изумрудно-зеленого шелка. Ее золотисто-русые волосы были убраны в элегантный пучок. А единственным украшением было ожерелье на шее, состоящее из серебряной цепочки, из каждого звена которой свисал, поблескивая на солнце, миниатюрный медальон.

Выглядела она превосходно, но вряд ли ее наряд и аксессуары были изготовлены в единственном экземпляре и руками ведущих кутюрье, на что, впрочем, рассчитывал Леандрос, ежемесячно направляя Саванне крупную сумму. А еще и Нисса проговорилась, что квартира в Атланте у них крошечная. Если принять слова девочки за чистую правду, то возникал вполне справедливый вопрос: на что Саванна тратила десять тысяч долларов в месяц, плавно перетекающие в ее распоряжение из казны семьи Кириакис?

Саванна замерла у входа в гостиную. Девочки были накормлены и уложены спать еще час тому назад. Они приглашали Леандроса поучаствовать в процедуре их убаюкивания, но важный международный телефонный звонок не позволил ему это сделать. И он торжественно обещал собственноручно проводить их ко сну следующим вечером.