Лианна Бэнкс - Как покоряют принцесс

— Почему? — спросил Стен, садясь за руль.

— Мне показалось, что блондинка приклеилась к тебе намертво.

Стен улыбнулся. В голосе Дженны не было ревности. Только любопытство.

— Это Тина. Она подруга жены Эдди. Он меня и представил. Вообще-то она не в моем вкусе. — Стен включил мотор. — Куда едем?

— В сторону Кристал-Крик. Я живу на Лабернум-стрит.

— Далеко от Черри-Лейн?

— Не очень, — удивилась она его вопросу. — Это тихий район, но там есть и дети. И среди них наверняка есть девчонки, играющие в принцесс, и мальчишки, пытающиеся украсть у них печенье. — Она помолчала. — А почему ты вернулся?

— Не нашел того, что мне было нужно, в других краях, — признался он. — Может, здесь повезет. А что заставило тебя вернуться в Роунок сразу после окончания юридического колледжа?

— Мне хотелось вернуться домой, чтобы все здесь изменить. Мои братья постоянно сводили меня с ума, но я чувствовала свою ответственность и хотела им помочь. Внести, так сказать, свой вклад в сокращение числа малолетних правонарушителей на нашей улице.

— А почему ты не занялась частной адвокатской практикой?

— У меня есть страшный недостаток, — со вздохом призналась она.

Что-то в ее голосе взволновало Стена так, будто она собиралась поведать ему свои сексуальные секреты.

— И какой же?

— У меня слишком развито чувство справедливости.

— Для юриста это и вправду может стать проблемой.

— Не смей чернить мою профессию! Это ужасная проблема. Она может помешать мне достичь цели.

Стен взглянул на нее искоса и понял, что она говорит серьезно. А он-то думал — шутит!

— Справедливость — это великое качество.

— Оно свидетельствует о незрелости человека.

— Но говорит о характере.

— Скорее об идеализме.

— Такой идеализм делает человека лучше.

Дженна посмотрела на него в изумлении.

— Я не перестаю тебе удивляться. Всякий раз, когда мне кажется, что я тебя раскусила, ты…

— Я что?

— Ты говоришь что-то неожиданное. Когда мы были детьми, тебя не особенно волновало, каким должен быть характер, нужна ли справедливость, например.

— Ничуть не волновало.

— Тебе лишь хотелось весело проводить время.

— И тут ты права.

— Когда же произошла перемена?

Сначала Стен решил увильнуть от ответа. Слишком уж это личное, а он видел, что Дженна не очень ему симпатизирует. После некоторого колебания он пришел к выводу, что перемены не всегда бывают к лучшему.

— Я знал одного парня, который стал врачом. Его все любили, и он жил неплохо. Великим врачом он, возможно, и не был, но во всяком случае — очень хорошим.

— Вроде тебя?

— Ты таким образом мягко намекаешь, что я особо не блещу?

— Ты прекрасно знаешь, что не в этом дело.

— А ты знаешь, в чем?

— Я этого не говорила.

— Ага! — рассмеялся он.

— Продолжай. За целый вечер мы впервые говорим серьезно.

— Мне не понравился комментарий по поводу «блестящего» врача.

— Но он же был очень хорошим врачом.

— Да. Предан своей профессии, но и не чурался веселого времяпрепровождения.

— Не женат.

— Верно.

— Без детей.

— Без. И без причин, вынуждавших его жениться.

— Ну что ж, сдаюсь. Но какое это имеет отношение к твоему возвращению в Роунок?

— Этот врач заболел и через год умер. — Стен глубоко вздохнул, вспоминая, как за этот год разбежались друзья Чака. — На его похоронах было всего три человека. Мы с ним были одних лет, и после него никого не осталось. Понимаешь, словно бы он вовсе и не жил на свете.

Наступило молчание, но не тягостное.

— Мне кажется, ты ошибся, говоря, что у него не было родных. Ведь трое шли за гробом, значит, они любили его. И он оказал большое влияние на тебя.

Стен остановил машину у светофора. Слова Дженны совершенно неожиданно принесли ему облегчение. Он встретился с ней взглядом и увидел в ее глазах искренность и понимание. И страстность. Такое сочетание поразило его. Оказывается, эта женщина по кличке Нож не так уж бессердечна, несмотря на свой острый язык.

Стен успел разглядеть лицо Дженны в свете уличного фонаря. Дженна была привлекательной, но он встречал и более хорошеньких женщин. Однако ее голубые глаза могли испепелить любого мужчину, а в следующую секунду — вспыхнуть от сострадания. Важна была ее сущность, а не внешний вид. Раньше он посчитал бы ее слишком сложной, слишком эмоциональной, вообще слишком…

Я и сейчас так считаю, мелькнула у него мысль, и надо не поддаваться сумасшедшему желанию взлохматить ей волосы, расстегнуть лифчик и вообще чем-нибудь ее ошеломить. Он помнил, что случилось, когда он поддался искушению вывести ее из себя: она чуть не прокусила ему руку.

Дженна смотрела на него так же пристально, как и он на нее, и Стен не сомневался, что возникшее между ними энергетическое поле поубивало бы всех москитов к востоку от Миссисипи. Вопреки здравому смыслу он провел пальцем по ее подбородку, коснулся губ и увидел, как у нее округлились глаза.

— Ты замечательная. Больше не кусаешься?

Эта мысль тоже пришла ей в голову. Глаза ее вспыхнули, но она отпрянула.

— Хочешь поиграть в доктора С и М? — спросила она вкрадчиво. — За этим тебе придется обратиться в другое место.

Стен рассмеялся и рванул вперед.

— Ты слишком быстро ездишь, — сказала она, когда он сворачивал в ее квартал.

— Ну и что? Я везу помощника прокурора.

— Тем более… — начала она.

— …надо ехать так, как моя бабушка Марта — всегда на десять миль медленнее дозволенной скорости.

— Похоже, тебя все еще тянет нарушать правила. Следующий поворот налево. Мой дом третий справа.

— Это обобщение, а они обычно страдают неточностью. Я верю в правила, — сказал он, останавливаясь возле ее дома.

— Неужели? — скептически спросила Дженна.

— Просто мои правила отличаются от твоих. Например, правила, касающиеся поцелуев. Уверен, у тебя есть правила на этот счет.

Дженна слегка напряглась, но сдержалась.

— Возможно, — пожала она плечами. — Пожалуй, у меня есть пара правил относительно поцелуев. Я стараюсь не целоваться с теми, кого не люблю. Вообще, я за качество, а не за количество. Если мне не изменяет память, для тебя было важнее количество.

Стен улыбнулся. До чего же высокомерна! Он вдруг снова почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой, которому хочется проучить Дженну Джин.

— Насчет этого ты права. У меня нет правил по поводу количества. Но по поводу поцелуев у меня есть одно твердое правило: поцелуй никогда не должен длиться менее тридцати секунд.

И он наклонился к ее губам.

Надо его остановить.

Лучше сказать, чтобы он не терял времени понапрасну. Тем более после того, что она сказала о своих правилах.