Хелена Фенн - Счастливая ошибка

Но разве это так уж необходимо? Мужчина и женщина не должны стремиться к равенству, если хотят чувствовать себя счастливыми, и ей следовало бы давно понять это. Марти был прав. Он любил ее, потому что они такие разные, а она считала, что именно поэтому их отношения обречены. История с Линдой и фирмой ее мужа лишь подчеркнула их различия. Но сам Мартин тоже виноват — ведь он толком не удосужился объяснить что к чему. Даже сейчас, после всего, что случилось, он не потрудился рассказать ей все и тем самым еще более усугубил тяжесть ситуации.

Марти ожидает от нее понимания и сочувствия. Да, понять — значит простить. Она, кажется, начала понимать, насколько непросто и его положение. Вначале все казалось не столь сложно — страсть поглощала их до конца, затмив остальные чувства и эмоции. Теперь огонь желания уступил место ровному горению взаимной привязанности и человеческого тепла. Но не погасит ли его очередной порыв ее эмоциональности? Раздуть это горение снова уже вряд ли удастся…

Незаметно Юдит подошла к низкой каменной изгороди, сложенной из серого песчаника. Молодые деревья, недавно посаженные здесь отцом Мартина, склонились под тяжестью налипшего на ветки снега. Чуть дальше гордо стояли более старые дубы и ясени. Старше, мудрее и не согбенные бурями. Юдит улыбнулась, увидев в природе отражение и подтверждение своих мыслей, и с энтузиазмом начала претворять свой план.

— Я так и думал, — услышала она веселый голос Мартина. Повернув на звук голоса раскрасневшееся от работы и морозца лицо, она увидела его высокую фигуру в яркой лыжной куртке с простым, но элегантным шарфом, замотанным вокруг шеи.

Юдит не слышала его шагов по рыхлому снегу. Он застиг ее врасплох, и она не знала, как толком объяснить свое занятие. Наконец Юдит собралась с мыслями и вздернула голову.

— Ну как тебе?

Она отступила на шаг, дав Мартину возможность оценить результаты своего труда — огромного снеговика, на которого ушла масса времени и сил.

— По-моему, просто красавец, — усмехнулся тот.

Юдит снова повернулась к снежной бабе, слепила комок снега и торжественно водрузила его на снежную голову, как бы короновав изваяние.

— Это символ, — заявила она.

— Вот как? Но… чего? Что-то не совсем понимаю.

— Ты же сказал «я так и знал», правда? Дети ведь любят делать снеговиков в отличие от взрослых.

— Некоторые взрослые тоже. Например, родители лепят их для детей.

— Ну, у меня нет детей. Я ведь сама ребенок.

Мартин подобрался поближе, хрустя снежным настом. Юдит налепила еще снега на голову своего произведения.

— Для меня это ритуал, самовыражение…

— Звучит как-то слишком заумно, — рассмеялся Марти.

— Странно, — пожала она плечами. — Это же очевидно, как его нос!

— Пока не вижу…

— Легкопоправимо, — сказала Юдит, оглядываясь вокруг в поисках подходящего носа, но ничего не увидела.

— Попробуй это, — предложил Мартин, вытаскивая из кармана пакет разноцветных ментоловых леденцов.

Юдит взяла горсть и с их помощью сделала снеговику глаза и нос.

— Что-то не вполне… — покачал головой Мартин.

Юдит резко обернулась к нему, глаза ее затуманились.

— Это мое детство, Марта, — тихо сказала она дрогнувшим голосом, — моя незрелость. Это последнее, что я делаю перед тем, как закончится детство.

Мартин долго и пристально смотрел на нее.

— Боже мой, — прошептал он и шагнул поближе к ней, но девушка отступила назад, едва не оступившись в сугробе.

— Не надо, — еле слышно сказала Юдит. — Не трогай меня и не пытайся ничего сказать. Дай мне объясниться. Не знаю, почему я слепила его, в моем-то возрасте… Сколько мне сейчас? Двадцать один год. Год назад мне исполнилось двадцать и я встретила тебя. Жизнь моя тогда еще не началась, и ты стал моей жизнью. Но ты тоже любил меня, Марта, и это придавало уверенность, что я скоро стану достаточно взрослой и достойной тебя, несмотря на все различия между нами. Сначала я попыталась понять твою жизнь, твою работу, но ты сказал, что это неважно, а потом появилась Линда. Но на нее мне уже не хватило сил. Ты переоценил меня, Мартин. Поверь!

Он побледнел.

— Да, ты права. Я ошибся.

— Но я не виню тебя, напротив, кажется, понимаю. Ты хотел, чтобы я любила тебя таким, как ты есть, не утруждал себя объяснениями, не допуская в свою жизнь. Но все же я люблю тебя, Марти. Ты вытащил меня сюда, надеясь, что я чему-то научилась за год без тебя, и кое-чему я действительно научилась, но…

— Но пока недостаточно, — пробормотал он.

Вдруг Юдит осенило. Пора принимать решение — хватит играть в детство, иначе она навсегда потеряет любовь.

— Все, Мартин! Пока я лепила его, — она кивнула в сторону снежной фигуры, — я думала о том, что разделяет нас. Ты преуспеваешь в мире, который мне неведом. Но надо все же смотреть на то, что объединяет, а не разъединяет нас. Я наконец поняла, что именно это самое главное, и сделала нелепую и уродливую снежную бабу как символ всего плохого и незрелого во мне. Она скоро растает под лучами солнца. Так же все наносное и вздорное растает во мне от твоей любви.

— О, милая моя, — протянул он руки к ней. — Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

— Нет, Марти. Но как я могу закрывать глаза на Линду? Хотелось бы не обращать на это внимания, но мне недостает жизненного опыта и зрелости. Ты же достаточно взрослый и потому сделал вид, что ничего особенного не произошло…

— А ничего и не произошло. Это правда, Юдит! Ни измены, ни преступления. Да, я прибрал к рукам компанию мужа Линды, но вполне законно, и ты знала это даже тогда. Неужели ты верила, что я могу пойти наперекор совести?

— Сожалею, что не поверила тебе, Мартин. Но меня настолько угнетали мысли о наших различиях, что на разумное осмысление всего остального просто не хватало головы. Я никогда не говорила это, но, представь, меня очень тяготило твое внимание. Всемогущий баловень судьбы тратит драгоценное время на безвестную выпускницу отделения журналистики! Мне казалось, что мощный прибой уносит меня в океан, что я потеряла опору под ногами. А потом Линда стала для меня тем острым рифом, о который беспощадный девятый вал разбивает неумелого пловца.

Юдит наклонила голову и ковырнула носком лыжного ботинка острый край ледяного наста.

— Да, — признала она, — Линда, с другой стороны, стала и моим спасательным кругом, который помог мне не утонуть в пучине страсти и добраться до другого берега. Ведь если бы мы тогда поженились, все сложилось бы еще ужасней. Развод…

— Развод? — прервал ее Мартин. — Нет уж, милая, если ты заранее думала о расставании, то к чему вообще связывать себя браком?

Юдит чуть не рассмеялась. Действительно, она и сейчас такая же глупая, видит одно плохое и не понимает простых вещей.