Кира Морриган - Двойной сюрприз

Она засмеялась.

Андреас спокойно покачал головой:

– Кирстен, ты все еще веришь в этот подростковый бред?

– Верю, – печально ответила она, – как же не верить? Так постоянно происходит.

– Кирстен…

– Кирстен, ты не поможешь мне собрать посуду?

На этот раз Черстин не стала зажигать на кухне свет. Она просто возникла в дверном проеме, уперев руки в бока.

– А разве все гости уже ушли? – удивилась Кирстен.

– Почти все, – ответила сестра. – Томми вызывает такси, но, похоже, он еще долго будет это делать. Мари и Адам пытаются собраться с мыслями, отскрести себя от ковра и тоже отправиться по домам. Чем раньше мы начнем уборку, тем скорее мы ляжем спать.

– А я спать не хочу, – заявила Кирстен и отправила в рот остатки мартини.

Черстин пожала плечами:

– Я могу убрать свою часть, а ты утром уберешь свою.

– Вот что, мои дорогие, – решительно вмешался Андреас, – Кирстен на этот раз права. Зачем завершать праздник мытьем посуды и прочими малорадостными вещами?

– Что же ты предлагаешь? – недоуменно спросила Черстин.

– Отложить все дела до утра. Давайте ляжем спать, а утром со свежей головой и с новыми силами…

– Подожди, ты что, опять собираешься остаться у нас на ночь?

Андреас засмеялся:

– Прости. Конечно, я навязываюсь. Просто, видимо, уже привык, что вас нужно каждый раз спасать от уборочных работ. Конечно, я сейчас отправлюсь домой.

– Да пусть остается, Черстин, – подала голос вторая двойняшка.

– Я смотрю, вы тут спелись?

– Да ты посмотри, сколько он выпил. Куда ему сейчас идти?

– Спились, значит… Ладно, Андреас, оставайся. Все же немного прибраться придется прямо сегодня – надо же освободить для тебя твой диван. Оставайся… Если уж так не терпится ввязаться в очередную уборку. Друг семьи…

Кирстен засмеялась, делая безуспешную попытку подняться с пола:

– Точно, Андреас, ты у нас прямо друг семьи получаешься.

Андреас улыбнулся. Он промолчал. Однако он точно знал, что это звание, без сомнения, почетное и ко многому обязывающее, его не устроит.

Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Но это соображение он предпочел оставить при себе до поры, до времени.

Уже ворочаясь на «своем» диване в гостиной в полной тишине и темноте, устраиваясь поудобнее, Андреас усмехнулся в пространство.

Девственница, надо же.

Кто бы мог подумать? С такой внешностью, с такой добротой и обаянием.

Если, конечно, Кирстен не заливает.

Или же, если у Черстин, в свою очередь, не найдется какого-нибудь любопытного, пикантного какого-нибудь секрета от сестры.

Ведь нашелся же такой секрет у Кирстен…

На удивление, не спалось.

Андреас, недоумевая, у кого он подхватил эту дурацкую привычку, посидел на широком подоконнике, поглядел в ночь, не зажигая света.

За окном изредка шумели проезжающие по проспекту машины. На какое-то мгновение Андреасу вдруг захотелось выйти из комнаты, отпереть дверь, покинуть квартиру – а дальше брести, куда глаза глядят, ходить по причудливым улочкам и строгим набережным Стокгольма… Идти и не останавливаться, думать и мечтать на ходу.

А еще лучше – ни о чем не думать.

Под утро, притомившись, можно заглянуть в какое-нибудь круглосуточное кафе с видом на городскую площадь. Сидеть, отпивать дымящийся эспрессо или капучино, глядеть на расцветающее нежными красками восхода небо, на гаснущие фонари, отогревать руки над маленькой кофейной чашечкой.

Андреас с трудом отогнал от себя это видение.

Ну куда он пойдет сейчас, на ночь глядя? К тому же придется разбудить кого-нибудь из девушек. Не оставлять же их спящими с открытой дверью?

Да. Иногда мечты слишком далеки от реальности. Нельзя позволять им слишком увлекать себя, забывая при этом о других…

Андреас слегка потянулся, легко соскочил с подоконника. Его пошатнуло.

– Так, не будем делать резких движений, – шепотом сказал он.

Интересно, когда же виски выветрится у него из головы?

Или что он пил сегодня вечером? Что наливал ему Джек? Андреас не очень разбирался в крепких напитках.

Одно он знал совершенно точно – не хочет засыпать нетрезвым. Закрывать глаза, ощущая, как диван кружится под тобой, кружится темнота перед внутренним взором, проваливаться куда-то… А потом сон – тяжелый, липкий, с трудным пробуждением.

Нет, это было не для Андреаса. Он пожал плечами, секунду подумал, огляделся вокруг, насколько это было возможно в полумраке.

На полу возле стеллажа он заметил початую бутылку. Бездумно протянул руку, открутил крышку, и, вместо того, чтобы просто понюхать, сразу глотнул.

Это оказалось красное вино. Оно сразу мягким теплом разошлось внутри Андреаса по рукам, по ногам, закружило голову.

Он присел на диван, сделал еще пару глотков. Потом махнул рукой, поставил бутылку куда-то рядом с собой, стащил рубашку, затем джинсы, кинул их в направлении кресла и улегся под одеяло.

В забытьи прошло несколько минут или несколько часов. Андреас не знал, когда должен подкрасться рассвет. Вместе с рассветом подкралось бы и похмелье, поэтому Андреас не торопил утро.

Вместо этого он неторопливо допил красное вино. Все же закрыл глаза.

Мягкие шаги. Глухой звук закрываемой двери.

Андреас рывком приподнялся на постели:

– Кто здесь? – негромко поинтересовался он.

– Тшшш…

Голос он, конечно, узнать не смог.

– Черстин?

Молчание.

– Кирстен? – неуверенно уточнил Андреас. Ему не ответили.

Девушка присела на краешек дивана.

– Не спится, – пожаловалась она едва слышным шепотом.

Андреас уловил легчайший запах алкоголя, кажется, мартини.

– Может быть, поможет, если выпить теплого молока? – предложил он.

Тихий сдавленный смех.

– Какое молоко? О чем ты говоришь…

Он все еще не мог понять, кто находится с ним в одном помещении.

Сказывалось выпитое, усталость и полумрак.

В темноте угадывались очертания девушки, сидящей на краешке дивана в одной ночной сорочке. Сорочка, кстати, почти ничего не скрывала.

Теплый, едва ощутимый запах женской кожи, к которому примешивался аромат духов.

Андреас мысленно чертыхнулся.

Близняшки даже парфюмом пользовались одинаковым. Может, даже одним и тем же!

Он явственно представил себе эту картину. Утро, ванная, суета и спешка. Кирстен и Черстин по очереди умываются, причесываются. Забегают в ванную, чтобы подкраситься. Кто-то успевает до завтрака, кто-то вынужден делать это перед выходом.

В шкафчике ванной, повешенном поближе к зеркалу, беспорядочным нагромождением стоят и валяются флакончики с туалетной водой, тюбики с кремом, карандаши для глаз и губная помада. Кирстен хватает помаду, Черстин брызгает на себя какими-то духами, Кирстен говорит «И мне дай».