Джулианна Морис - Рождественский поезд

Шеннон подумала, что китайские иероглифы и то понятнее. Она не понимала, почему ее так взбудоражил этот иррациональный мужчина. По ее просьбе Миранда потратила полдня, собирая украшения для этой проклятой елки, а вторую половину — показывая Шеннон, как правильно украсить дерево.

Теперь все О'Рурки узнают, что у Шеннон поехала крыша. Все будут приставать к ней с идиотскими вопросами, на которые придется отвечать. Что она ответит?

— Надо украсить камин, — сказала Шеннон, быстро поднимаясь. Если уж на то пошло, за исключением спальни Джереми, весь дом внутри выглядел довольно уныло, и только игрушки и книги выделялись яркими пятнами на фоне серовато-белых стен и бежевой мебели. Шеннон подвесила на крючки два рождественских чулка для подарков, затем приделала гирлянду из шелковых листочков падуба и ягод прямо над камином и поставила две свечи по краям. Теперь гостиная в доме Алекса Маккинзи выглядела очень празднично.

— Ну как?

Он ничего не сказал.

— Как я понимаю, мне лучше уйти. Вы с Джереми можете потом собрать железную дорогу, — и она направилась к двери.

Шеннон уже приоткрыла ее, когда рука Алекса с силой захлопнула дверь, он прерывисто дышал, склонившись над ней. Шеннон повернулась и посмотрела в его голубые глаза, полные сожаления… и тепла.

— Меня влечет к тебе, ты знаешь это. Но я не могу заводить связь со своей соседкой, на виду у своего сына. Тем более если не планирую жениться снова. Понимаешь?

Какие горькие слова!.. Но Шеннон вдруг ощутила, как его тело напряглось и прижалось к ней. Ответное чувство разлилось теплом в ее груди. Руки сами легли вокруг его шеи, и казалось, что по венам бегут электрические разряды, а не кровь.

— Я понимаю, — прошептала она.

Алекс наклонился и запечатлел поцелуй на ее губах, смелый и властный. Стон Шеннон потерялся где-то глубоко, и мир вдруг закружился вокруг нее.

Внезапно Алекс застыл… и секундой позже она узнала причину. Сверху раздался звук слабого кашля.

Алекс смотрел, как она тяжело дышит, пытаясь прийти в себя.

— Папочка? — позвал в тишине Джереми, все еще охрипший из-за простуды. — Я хочу воды.

— Оставайся на месте, — резко велел Алекс.

Наконец придя в себя, Шеннон вытянулась как струна и порывисто расправила одежду. Первой мыслью было уйти, но Алекс взял ее за руку, останавливая.

— Останься, — повторил он. — Мы должны поговорить.

Шеннон, сидя на полу, машинально собирала игрушечный поезд и пыталась понять, почему она позволила Алексу поцеловать ее.

Потому что ты хотела этого, вот почему! Целовать Алекса — дело безнадежное. Он же сказал, что не женится снова, но она так устала быть одна…

С мрачным лицом Алекс спустился вниз и сел на нижнюю ступеньку. Он молчал, и Шеннон, нервничая, пыталась понять, что будет дальше.

Глубоко вздохнув, она распрямила плечи.

— Разве ты не рад, что мы сделали это? — Ее голос сорвался.

— Что сделали?

Она прищурилась.

Если Алекс скажет что-нибудь оскорбительное, она влепит ему пощечину.

— Мог бы притвориться, по крайней мере.

Он вздохнул.

— Я не силен в притворстве, Шеннон. Я провел детство в зоне семейных военных действий, потом был кошмарный развод родителей, когда не знаешь, в какое мгновение начнется крик. С Ким я наконец обрел счастье, но второй раз на это не рассчитываю. Это одна из причин, по которой я не женюсь снова.

— Что-то не припомню, чтобы просила тебя жениться на мне.

— Роман я тоже не могу завести. Дело не в тебе, просто я должен думать о Джереми.

Шеннон с негодованием смотрела на Алекса, думая о том, до чего же самоуверенна сильная половина человечества!

— Отлично, потому что о романе я тебя тоже не просила. Забыл, что я собиралась уходить, когда ты остановил меня? Кроме того, это всего лишь поцелуй.

— Я в этом не уверен. — Алекс тихо буркнул проклятье. — Я не могу позволить, чтобы Джереми начал надеяться на то, чего не произойдет.

— Мы же решили, что не собираемся жениться, и заводить роман тоже. Я бы на твоем месте не беспокоилась, что Джереми будет на что-то надеяться.

— Ты же слышала, что он говорил о новой мамочке, — Алекс уныло посмотрел на нее.

Шеннон вздохнула.

— Это всего лишь детское желание. Ты же не думаешь, на самом деле, что Джереми знает, почему люди женятся, правда? Он еще слишком маленький для этого.

— Надеюсь, — произнес Алекс. Он вдруг представил, как через несколько лет будет говорить с сыном на сексуальные темы. Хорошо, если его не по годам развитой отпрыск не начнет обращать внимание на девочек к пяти годам.

Шеннон фыркнула, и Алекс удивленно посмотрел на нее.

— Что смешного?

— У тебя такой вид, как будто ты смотришь на болото, кишащее гадюками.

— Хуже. Я представил, как мне придется объяснять Джереми, откуда берутся дети…

Она засмеялась, и через мгновение он тоже улыбался. В Шеннон не было никакого жеманства, и это удивительное качество притягивало его к ней.

— Однажды и ты окажешься в моей шкуре, тогда тебе не будет так весело:

— Это еще не скоро.

— Разве ты не хочешь детей?

Ее улыбка дрогнула.

— Может быть. Когда-нибудь. — Она продолжила собирать поезд, и Алекс присоединился к ней, усевшись рядом.

— Предложил тебе забрать игрушку обратно. И вот я здесь, помогаю ее собирать.

— Считай, что это бессрочная ссуда. Мне не нужны два игрушечных поезда.

Он открыл было рот, но сразу закрыл. Джереми, конечно, понравятся и елка, и поезд, но вряд ли он станет меньше говорить о Шеннон лишь потому, что у них появилась собственная рождественская страна чудес.

Она щелкнула пультом управления. Городок весело заиграл огоньками.

— Ну как?

— Великолепно. У тебя талант. — Алекс потер затылок. — Пожалуйста, поверь мне, вчера я вовсе не хотел оскорблять твои чувства. Просто приревновал сына. Джереми — самый важный для меня человек, но вот ты смогла достучаться до него, а я нет.

— Не нужно беспокоиться, он обожает тебя, — прошептала Шеннон.

— Но я все еще не могу установить с ним контакт. Почему, Шеннон? Почему я не могу поладить со своим собственным сыном?

— Может, он пытается защитить тебя, — мягко заговорила она.

— Защитить меня? О чем ты? Он же ребенок. Это я должен оберегать его.

— Да, но когда кто-то умирает, люди говорят странные вещи. Как, например: «улыбайся», «не расстраивайся», «будь сильным ради своей семьи. Для своей мамы. Ради своего отца».

— Проклятье. — Алекс провел рукой по вспотевшему лбу.

Неужели дело в этом? Джереми считает, что должен горевать молча… также, как делала Шеннон…

— Тебе так и говорили, да? — пробормотал он. Она пожала плечами.

— Разве не странно, что тебе велят не печалиться, когда ты теряешь кого-то? Почему нельзя предаваться горю, если тебя покинул самый дорогой человек?