Индия Грэй - Девушка с голубкой

Тень вертолета заскользила по ухоженным бархатным газонам замка Стовелл. Мощные винты вспороли неподвижный августовский воздух, порадовав сквозняком изнуренные жарой деревья обширного парка. Тристан Ромеро де Лосада Монтальво посмотрел из кабины вниз. Насколько он видел, праздник был в разгаре.

Ежегодный благотворительный костюмированный бал Тома Монтегю всегда становился одним из главных событий светской жизни. Сливки общества, акулы бизнеса, звезды кино, музыки и моды охотно покидали особняки на побережье Малибу и дворцы в Тоскане ради двадцати четырех часов королевских развлечений и удовольствий в замке Стовелл.

Тристан Ромеро прибыл на праздник из ада, расположенного примерно в четырех тысячах километров от идиллических садов замка, по причинам, которые имели мало общего с потребностью в развлечениях и удовольствиях. Он прилетел из‑за Тома — седьмого герцога Котбрукского, одного из самых искренних, добрых и щедрых людей, каких только можно себе вообразить. Том видел в окружающих только достоинства — даже в тех, в ком остальное человечество и под микроскопом не могло разглядеть ничего хорошего. «Поэтому‑то он и остается моим лучшим другом столько лет», — ядовито подумал Тристан. Наивность Тома делала его легкой добычей для падких на богатство и титулы женщин. Задачей Тристана на этот вечер было убедиться, что девушка, о которой он слышал столько восторженных слов за последние несколько недель, действительно достойна любви его друга.

Конечно, назвать заботу о личном счастье Тома единственной причиной появления Тристана на празднике было бы нечестно. Он должен был показаться на глаза прессе. Тристан заложил вираж, направляясь к северной границе поместья вдоль реки. Он летел так низко, что не пропустил бы вспышек отраженного солнца на линзах фотокамер в густой зелени кустов.

Папарацци наверняка ждали его где‑то там — в противном случае Тристан даже обиделся бы. Он не понимал знаменитостей, которые беспрестанно ныли и жаловались на вторжение прессы в их частную жизнь. Пресса делает звезд: быть знаменитым — значит привлекать к себе внимание, всегда оставаться на виду. Тристан воспринимал это как стратегическую игру, в которой моментальная расслабленность и потеря бдительности могла стоить человеку репутации. Он не любил журналистов, но был далек от того, чтобы их недооценивать. Вопрос состоял лишь в том, кто кого использует — кто манипулятор, кто жертва.

Тристан Ромеро больше не хотел быть жертвой. Никогда.

Все происходящее в замке казалось Лили Александер сном. Ее платье в античном стиле было порождением фантазии модного дизайнера, шампанское в бокале стоило дороже, чем платье. Многие куда более известные люди продали бы душу, чтобы оказаться вместо нее на этих лужайках. Знакомые Лили по модельному бизнесу говорили о празднике с завистливым благоговением, часто используя слово «волшебно». Ей повезло оказаться здесь, но внутри вдруг пробудился недовольный внутренний голос, который хотел знать: «И в чем же заключается волшебство? Неужели в жизни не может быть ничего более волнующего и интересного, чем это?»

В этом году темой праздника стали мифы и легенды: вокруг Лили девушки‑феи в невесомых шелковых платьях с блестящими крылышками на спинках кокетничали с богами древнегреческого пантеона и звездами золотого века Голливуда. Между белыми шатрами на газоне оставили место, где позже, по словам ее подруги Скарлет, цирковые наездники должны были развлекать гостей трюками. Верхом на единорогах, если Лили не ослышалась.

Небо окрасилось в мягкие абрикосовые тона. Подул теплый ветерок, каштаны зашуршали листвой над головой Лили. «Завтра в это же время я буду в сердце Африки, — подумала она. — Так далеко от роскоши и комфорта, как только возможно». Может, ее просто одолевал мандраж перед путешествием из безопасности развитой цивилизации в другой, незнакомый и пугающий мир, который она представляла только по газетным и телевизионным репортажам?

Звонок сжатого в руке мобильника заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Лили плотно прижала телефон к уху, чтобы смех гостей и громкая музыка не долетели до руководителя детской благотворительной организации, по делам которой она ехала в Африку. Его голос все равно тонул в шуме, и девушка побежала через лужайку подальше от толпы в поисках тихого места для разговора.

— Подожди минутку, — сказала она в трубку. — Очень плохая связь.

Она опустила голову, стараясь сосредоточиться на том, что ей говорят. Долетавшие до нее слова «сиротский приют» и «пункт раздачи бесплатной еды» казались чудовищно неуместными в ее нынешнем роскошном окружении. По‑прежнему не обращая ни на что внимания, Лили обогнула массивную стену одной из замковых башен и устремилась в глубину парка. Пушистые газоны под ногами сменила неблагородная, жесткая, подсушенная солнцем луговая трава. Звуки праздника долетали сюда как сквозь вату, зато шум вертолетных винтов над головой становился все громче, а поднятый ими ветер заставил Лили почувствовать себя так, словно она забрела в эпицентр урагана.

Тристан Ромеро улыбался, глядя на нее сверху. Деликатное украшение в форме венка из золотых листьев на голове незнакомки не мешало ее длинным пшеничным волосам струиться по ветру. Легкое платье надувалось как парус, подол взлетал, обнажая ноги. Девушка старалась удержать его в рамках приличий, но сделать это, сжимая в одной руке мобильник, а в другой — бокал с шампанским, было непросто.

Тристан посадил вертолет прямо перед ней, нарочно позволив винтам покрутиться дольше, чем было необходимо. Он хотел еще немного полюбоваться на загорелые ноги красавицы и на то, как рвущееся в полет платье облегает ее фантастическую фигуру. «Кого‑то она мне напоминает, — подумал Тристан, снимая наушники и спрыгивая на траву. — Может, я спал с ней раньше?»

Нет. Такую красотку он бы запомнил. Незнакомка была высокой. Плавная, чуть ленивая грация ее движений подсказала Тристану, что в постели она, вероятно, незабываема. Он почувствовал, как в усталом теле просыпается и нарастает желание. Когда мужчина подошел, она как раз закончила разговор.

— Восемь тридцать, — проговорила с придыханием, глядя куда‑то сквозь Тристана. — Восемь тридцать, первый терминал аэропорта Хитроу.

У нее оказались необыкновенные глаза, которые отливали холодным чистым серебром, как утренний туман над озером.

— Я напомню тебе, как только мы проснемся, — сказал Тристан, вскидывая бровь.

Это была шутка, брошенная вскользь, походя. Тристан не собирался знакомиться с девушкой — пока не услышал в кустах щелчок затвора фотокамеры, не заметил краем глаза торчащий из зелени объектив. Умения соблазнять женщин и манипулировать прессой открывали список многочисленных талантов Тристана Ромеро. И то, и другое он делал почти машинально. Прежде чем незнакомка успела выразить протест, он обнял ее за талию и решительно притянул к себе.