Морин Чайлд - Необычный отпуск

Он медленно повернулся и встал с ней лицом к лицу.

— Ты проанализировала мои поступки и разгадала тайны личности, — тихо произнес он. — С удовольствием послушаю рассказ о себе.

— Отлично. — Она засунула руки в карманы джинсов и стала раскачиваться взад и вперед, отрывая подошвы легких парусиновых теннисных тапочек от чисто вымытого кафельного пола. — Ты боялся сильно привязаться к Бриди, поэтому и бросил ее. И сейчас ты безумно боишься полюбить меня и создаешь спасительную иллюзию, что меня здесь нет.

— Хватит. — Это было слишком похоже на правду. Внутри все клокотало, а сердце болело так, словно на него пришелся удар кулака гигантского великана. Рик поднял вверх обе руки. — У меня больше нет времени на продолжение дискуссии. Договорим, когда я вернусь из Сан-Франциско.

Эйлин преградила ему путь, когда он почти уже выходил в холл, чтобы взять оставленные там вещи. Вытащив руки из карманов, она положила их ему на грудь.

— Мы не сможем договорить, потому что ты предпочитаешь молчать.

— Правда? — возразил он, стараясь не обращать внимания на тепло ее ладоней, проникающее вглубь, растапливающее его оледеневшую душу. — А как ты это называешь? То, чем мы с тобой занимаемся?

— Этого не достаточно.

— Чего не достаточно? — Рик говорил четко и быстро, всячески оттягивая добровольное признание в поражении. — Я обвенчался с тобой, я дал клятвы верности и преданности.

— Ты не можешь исполнить свой долг и взять на себя ответственность даже за мебель, Рик.

Он провел руками по волосам.

— Купи все, что тебе понравится. Я оформил на тебя кредитные карточки, делай все, что хочешь.

Она слегка толкнула его, потом опустила руки и отступила назад.

— Разве ты не понимаешь? Этот дом должен стать нашим общим. Если я займусь обстановкой, он будет только моим. Ты нужен мне здесь, Рик. Я хочу, чтобы этот дом и я значили для тебя хоть что-то.

— Черт побери, Эйлин, ты очень много значишь для меня. Ты носишь моего ребенка.

Короткий и резкий смех вырвался из ее груди, и слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке.

— Этот разговор пока не касался ребенка. Мы обсуждали нас.

— Боже праведный! Ты хочешь сказать, что отсутствие мебели доводит нас до развода?

Она печально замотала головой и стала суетливо вытирать слезы.

— Пустой дом — это всего лишь метафора. Разве ты не понимаешь? Мы тоже, словно два опустошенных сосуда, Рик. И можем такими и остаться, если ты не впустишь меня в свое сердце. Но ты не собираешься этого делать, правда?

Он поднял, было, руку, чтобы успокоить ее и приласкать, но передумал и крепко сжал пальцы в беспомощный кулак. Обнять ее значило дать ей ложную надежду. Ему никогда не удастся ее удержать. Сердце ныло, дыхание было прерывистым. И хриплым голосом он заговорил:

— Можем мы вернуться к этому разговору после моей поездки?

— Рик, а зачем вообще утруждать себя возвращением? И зачем мне здесь оставаться?

Эйлин смотрела ему в глаза, и Рик чувствовал, как его водоворотом затягивает в изумрудную бездну. Он всегда будет хранить в своем сердце теплоту этих глаз. Но страдания и боль, через которые ему уже пришлось однажды пройти, послужили ему хорошим уроком и крепко держали его в жесткой узде. И этого напоминания было вполне достаточно, чтобы сдержаться и не обнять Эйлин, не склонить голову ей на плечо и не спрятать лицо в ее волосах, вдыхая свойственный только ей нежный цветочный аромат.

— Наш дом пуст, Рик, — сказала она неестественно низким голосом, словно каждое слово стоило ей неимоверных усилий. — И он навсегда останется пустым, потому что ты этого хочешь.

Он вздрогнул, словно она его ударила. Если бы Эйлин наградила его банальной пощечиной, то боль была бы физической. Эта же боль пронизывала до костей.

— Ты не хочешь рисковать, — продолжила Эйлин, шаря руками по кухонной стойке в поисках ключей от машины. — Ты закрыл свое сердце навсегда, чтобы никто больше не смог до него достучаться. — Она вновь посмотрела ему в глаза, и он увидел в них печаль. — Конечно, это безопасно, но жутко одиноко, как в аду. Ты на самом деле стремишься провести остаток дней в полном одиночестве?

Все, что Рик отчетливо слышал за последние минуты, так это только ее слова «Зачем мне здесь оставаться?» Значит, она все-таки собиралась уйти. Как он и предполагал. Все кончено. Все защитные средства и ухищрения по предотвращению катастрофы себя не оправдывали, боль была безумной. Рик отпрянул назад. Он сам не осознавал, насколько сильно был к ней привязан.

Рик никогда не позволит себе думать о существовании в языке слова «любовь», потому что знать, что он ее потерял… черт, это разрушит его окончательно.

Эйлин развернулась и направилась к двери. Рик последовал за ней.

Она была уже на середине дорожки, ведущей к гаражу, и только тогда он произнес:

— Я знал, что ты меня оставишь.

Сев в машину, Эйлин яростно стукнула по приборной панели, вымещая чувство неудовлетворенности собой.

Черт побери! Ее поведение полностью совпадало с его ожиданиями. С первого дня их встречи он знал, что она уйдет. И она только подтвердила его пророчества, хотя совсем не собиралась делать это.

Ладонями она стала растирать щеки, словно произошедшее всего несколько минут назад можно было уничтожить таким простым способом.

— Я отказалась от него. Оставила одного в этом огромном заброшенном доме. Глупо, глупо, глупо.

Бабуля, бывало, говорила, что однажды нетерпеливый нрав Эйлин возьмет свое и затмит в ней все самое хорошее. Сегодня бурный всплеск был слишком ярким примером. Эйлин пошла на поводу у разочарования и ярости, и ничего уже нельзя было изменить. Больше он ей никогда не поверит.

С этого самого дня ему всегда будет мерещиться, что она от него уходит.

Но коль дело сделано, то мчаться обратно, усеивая дорогу словами оправданий и обещаний, было бессмысленно. Она дала Рику клятву любви и верности при венчании. Он не поверил ей, так сможет ли поверить ее очередным заверениям?

Она сидела в машине и терпеливо ждала. Надеялась, что он придет за ней. Верила, что ринется за нее в бой. И не только за нее, за них.

Секунды медленно отсчитывали время, растягиваясь в мучительные минуты. Но единственным звуком, прорезавшим тишину, было ее собственное дыхание и резкие порывы ветра, стучавшие в лобовое стекло.

Рик не выходил.

А она не могла вернуться.

— Боже праведный, Эйлин! — выпалила она, включая зажигание и обводя дом прощальным взглядом. — Ты вышла замуж в надежде научить Рика любить и доказать, что ты его никогда не оставишь. — Эйлин включила первую скорость и, выехав за пределы их участка, свернула на проезжую часть. — Отлично у тебя это получилось.