Джейн Фэйзер - Рождественские игры

— Мой отец был младшим сыном в семье Данстон. Детей было шестеро, и по законам первородства он ничего бы не наследовал. — Джорджи безнадежно махнула рукой: законы, касавшиеся собственности, непоколебимы. — Когда один из дальних родственников, Джеремайя Кэри, предложил усыновить его, ибо у них с женой не было детей, лорд Данстон ухватился за это предложение. Оно означало, что его младший сын будет хорошо обеспечен. Так, в возрасте десяти лет моего отца отправили в Лондон к Джеремайе, где он и жил, принял их имя и после смерти Джеремайи наследовал его состояние. Он удачно женился. Родилась я, а потом оба родителя в течение двух месяцев друг за другом умерли от тифа.

Джорджи пила коньяк и поверх бокала холодно смотрела на него.

— Вот и все, просто, неприкрашенно. Довольно обычная история.

— И тогда сестра вашей матери взяла вас к себе? — Нед наблюдал за выражением ее лица. Под казавшимся спокойствием и хладнокровием он чувствовал ее беззащитность и начинал понимать, как она одинока в этой жизни.

— Тетя Маргарет, — продолжила Джорджиана, — была добра ко мне, дала образование, посылала в Бат, в академию для леди, чтобы приготовить к светской жизни… И почти добилась этого, — с грустной усмешкой добавила она. — Делала меня такой чопорной и благонравной, что я боялась задохнуться. Но затем случился мой первый сезон, во время которого, как предполагалось, я найду себе мужа. К несчастью, — мрачно добавила она, — этого не случилось.

— Вам не делали предложений? — Ему стало смешно. Молодая красивая дебютантка и, как Нед догадывался, с неплохим приданым просто не могла провести сезон, не приобретя нескольких достойных женихов.

Джорджиана саркастически рассмеялась.

— Да. Их было множество, — презрительно скривилась она. — Охотники за приданым, даже слабохарактерные особы королевской крови, но я не увидела ни одного, с кем бы пошла к алтарю. — Она снова нахмурилась. — Конечно, если бы я знала, что в будущем меня ожидает Годфри, я бы немного поступилась своими принципами.

Нед начинал понимать тот особый взгляд Джорджианы на вещи, который отпугивал более осторожных членов лондонского общества. В ней было что-то непокорное, вольнолюбивое, какое-то пренебрежение к условностям, чего не терпели педанты, устанавливавшие правила.

— Значит, ваша тетя умерла и вы каким-то образом оказались здесь, — подсказал Нед, когда она, казалось, передумала продолжать.

Джорджи снова пожала плечами.

— По какому-то капризу судьбы после смерти последнего графа я оказалась единственным выжившим членом семьи Данстон. Титула больше не существует, но наследство достается мне. Следующим претендентом является дальний родственник по материнской линии, Роджер Селби, и по завещанию я владею, или буду владеть, когда достигну совершеннолетия, большими участками земли от…

— …Побережья до Пеннин, — перебил ее Нед, задумчиво покачивая головой. «Так вот что хотел сказать Годфри!» Он подозревал нечто подобное, но не был в этом уверен.

— Именно так. — Джорджиана с любопытством посмотрела на него. — Откуда вы знаете?

— Просто Белтон проговорился. — Нед снова наполнил свой бокал. — Не завещание ли вы искали прошлой ночью?

— Если я не буду иметь его на руках, то мне придется сдаться, — с горечью сказала Джорджи. — Нет никакого смысла сбегать отсюда без завещания.

Нед кивнул, соглашаясь с ней.

— Нет, никакого. А вы, конечно, страшно заняты, подготавливая побег. — Он с улыбкой посмотрел на нее. — А теперь, Джорджи, скажите мне, сын Джейкобса сопровождал вас в этом разбойничьем деле? — Нед уселся на подоконнике и смотрел на нее поверх бокала.

— О чем вы говорите? — Она тоже наблюдала за ним, поднося к губам свой бокал.

— О, не надо, Джорджи, вы прекрасно знаете, о чем речь. И я хотел бы получить обратно мои карманные часы. Они много значат для меня. И не только из-за своей стоимости.

Почему-то она не испугалась и не удивилась тому, что он знает. Нед Вейзи был не тем человеком, которого легко обмануть.

— Как вы узнали?

— Пони в стойле… Джейкобс сказал, что вчера в метель вы выезжали… Я видел, как вы расправились с Белтоном в Длинной галерее, да и моя шея помнит тот удар. Полагаю, я сам виноват: не ожидал засады, — но погода была такая мерзкая, что мне и в голову не пришло, будто такое случится со мной.

— Это был наш последний шанс, пока метель не перекрыла все дороги, — сказала она так, будто это было вполне логичное объяснение совершенно обычного поступка. — У меня оставалось мало времени, поэтому я не могла не воспользоваться удобным случаем.

Нед кивнул.

— Мы еще поговорим об этом, через минутку. Но сначала… — Он протянул руку. — Мои часы, пожалуйста.

Джорджи вздохнула и ногой отбросила коврик. Затем опустилась на колени, раздвинула половицы и достала кошелек.

— А ваши гинеи тоже вернуть?

— Нет… нет, — сказал Нед, отмахиваясь. — Я рад внести эти деньги на правое дело. Мне нужны только часы. — Он смотрел, как Джорджи вытряхивает содержимое кошелька на кровать.

— Их тут несколько, — неуверенно заметила она. — Я не знаю, которые ваши.

— Ох какая же вы неисправимая воровка, — сказал Нед вставая. — Позвольте мне взять мою собственность. — Он подошел к кровати и посмотрел на ее сокровища, сложенные в блестящую на свету кучку.

— Эти мои. — Нед взял свои часы и положил в карман. — Благодарю вас. — Он взял в ладони лицо Джорджи и поцеловал ее, и, целуя, подумал, что за этим он и пришел сегодня к ней, а не за своими часами и не для того, чтобы слушать историю ее жизни. Только за этим.

Сначала ее губы были мягкими и податливыми, но когда она обняла его за шею, стали яростными и жадными.

Джорджиана погрузилась в странный алый пылающий мир желаний. Эти ощущения были для нее новыми и в то же время такими знакомыми, ибо они рождались в ней самой. Ее тело откликалось на чудо физических требований другого тела. Джорджи гладила спину Неда, мяла пальцами его ягодицы и всем телом прижималась к его возбужденному напряженному телу. Она чувствовала на своей щеке его дыхание, чувствовала, как его губы покрывают поцелуями ее лицо и шею, спускаясь все ниже. Уступая ему, она откинула голову, и Нед, проведя влажным настойчивым языком по контуру ее лица, принялся покусывать ее ушную раковину. Он спустил пеньюар, и ее соски, затвердевшие и темные, стали видны под прозрачным белым шелком ночной рубашки.

На мгновение отступив, Нед смотрел на ее раскрасневшиеся щеки, сияющие глаза, мягкую линию грудей, обрамленных кружевами ворота ее рубашки. Глядя на нее, он прикоснулся кончиком пальца к векам, спрашивая позволения, хотя и так знал ответ. Джорджи ответила ему, быстро расстегнув маленькую перламутровую пуговку на вороте ночной рубашки и обнажая грудь.