Кэролин Зейн - Деловое соглашение

— Вы уверены, что не хотите найти его?

Эммелин сняла очки и промокнула глаза салфеткой.

— Нет. Это был первый порыв. Подумав хорошенько, я поняла, что вряд ли смогу жить с человеком, который так поступил со мной. Кроме того… — она с симпатией посмотрела на Джонни, — он казался мне таким же милым, как вы. А теперь я сильно сомневаюсь в этом. — Она взмахнула очками. — Думаю, мне лучше остаться одной. Тому, кто способен просто использовать женщину, я не хотела бы доверить заботу о себе и ребенке. Ведь на следующее утро он отказался жениться на мне.

Да. Со все возрастающей уверенностью Джонни почувствовал, что она права. Парень, который так жестоко использовал ее, не был тем, кому можно доверять. Джонни изучал ее мальчишеское лицо, все еще красное от рыданий. Как только она сняла свои ужасные очки, он с удивлением обнаружил, что Эммелин совсем не дурнушка, как ему показалось вначале.

У нее были почти классические черты лица и огромные красивые темно-карие глаза. Уродливые очки очень портили ее. Если бы не припухшие веки и покрасневший нос, да еще эта странная прическа, как будто волосы подстригала свихнувшаяся газонокосилка, она была бы просто хорошенькой.

Резким движением Эммелин надела очки, будто задернула занавеску, и очарование исчезло.

Джонни крепко зажмурил глаза, пытаясь сохранить в памяти ту, другую Эммелин.

— И что вы будете делать с ребенком?

— Как что? Конечно, растить его. Я никогда не уклонялась от ответственности, неважно, в каких формах она выражалась. Меня больше беспокоят мои родители. Но и с этим я справлюсь. У меня хорошая работа, по крайней мере, пока из «Систа-мед» меня не выгнали. Я совершеннолетняя и могу позаботиться о себе и о ребенке. — Но страх, появившийся в ее глазах, портил впечатление от столь уверенного заявления.

Внезапно Джонни едва не подпрыгнул от пришедшей ему в голову мысли. Интересно, представляет ли она тысячи проблем, которые встанут перед одинокой матерью, но то, что она готова попытаться, трогало его. Вряд ли Фелисити способна на такое.

В дверь снова постучали. Обреченно вздохнув, Джонни пошел открывать. Это опять был отец.

— Что происходит, сын? — сердито закричал Большой Дедди. — Фелисити просто извелась. А эта девушка действительно беременна?

Джонни молча кивнул.

— Надеюсь, ты не наломаешь дров?

Джонни смотрел на отца, словно пораженный ударом молнии. У него родилась потрясающая идея. Джонни Брубейкер глянул на убогое, безвкусно одетое существо, которое сгорбилось на кушетке, и понял: он спасен. Его соломинкой станет эта Эммелин Артур;

— Не беспокойся, — ответил он отцу. — Все будут довольны, как говорится, и волки сыты, и овцы целы. А теперь иди. Я скоро приду и все объясню.

Эммелин ждала, пока Джонни кончит беседовать с отцом, а сама неотрывно думала о той роковой ночи. Она пыталась отгородиться от грустных воспоминаний, но это никак не удавалось.

Поскольку то было особое торжество, она позволила себе выпить бокал шампанского, хотя и знала о действии, которое может оказать алкоголь на ее драгоценные серые клеточки. Эммелин расслабилась и от души веселилась. Она очень радовалась за подругу, хотя и была уверена, что Нора совершает ошибку, выходя замуж за человека, который ей так явно не подходит. Нора — прекрасный ученый, а Чак — простой работник на ранчо. Эммелин сомневалась, что любовь, пусть даже сильная, может соединить двух таких разных людей. Ну что ж, к счастью, у Эммелин нет подобных иллюзий. Несмотря на это, она с удовольствием принимала участие в общем веселье, и даже, что удивительно, танцевала, хотя и несколько неуклюже. Сначала ее партнером был мистер Хили, потом его друг, и, наконец, по какому-то капризу судьбы, ее пригласил молодой красивый парень, которого она не знала. Он обращался с ней с гордостью кавалера красивой женщины, и Эммелин была покорена, она влюбилась в него сразу. Он был первым, кто оценил ее исключительность. И она поняла: Ронни Шумахер ее половинка.

До сих пор Эммелин хранила себя для некоего мистера Ученого, который будет понимать ее. Она не хотела замужества, основанного на чем-то странном и неопределенном под названием «любовь». Нет, она мечтала о партнерстве, товариществе, общности интересов и доверии. Она берегла себя для ночи, пусть не свадебной, но ночи, когда она свяжет свою судьбу с человеком, способным ее оценить.

Эммелин не могла поверить своему счастью. Обольстительный, низкий, бархатный голос говорил ей: «Что здесь делает очаровательная женщина одна? Наверное, все ваши кавалеры перебили друг друга в попытке завоевать право сопровождать такую красавицу». И потом: «Расскажите о ваших исследованиях». А сам все подливал и подливал ей шампанского, так что голова ее стала кружиться и она смеялась до слез при каждом его слове. Эммелин уже плохо соображала к тому моменту, когда вкрадчивый ухажер выводил ее из зала и один из приятелей пожелал Ронни Шумахеру уломать барышню, так как они сделали большие ставки.

К сожалению, смысл этого напутствия она поняла только на следующее утро.

Оглядываясь назад, Эммелин пришлось признать, что ее кавалер был чересчур настойчив и имел огромный опыт соблазнения неопытных дурочек. Но он был достаточно терпелив и в результате добился своего, хотя ему и пришлось пообещать жениться. Однако на следующее же утро это обещание ничего не стоило. Он только посмеялся над ней. Прежде чем поддаться ему, Эммелин пыталась сохранить свои принципы и свое «я». Для нее данное слово являлось нерушимым. Но одурманенный разум сделал ошибку. Это было совсем на нее не похоже. К сожалению, утренние лучи осветили Эммелин, уже женщину, и ее соблазнителя, Ронни Шумахера, быстренько сматывающегося.

Она не могла поверить, что провела ночь с незнакомым мужчиной, до нее не доходил смысл слов, которые до сих пор звучали у нее в ушах: «Жениться на тебе? Ты шутишь? Я выиграл пари, еще одна городская ученая дурында потеряла невинность. — Он распихал бумажник и ключи по карманам, не сводя глаз со скорчившейся от унижения Эммелин. — Послушай, крошка. Я не собираюсь жениться. Особенно на такой жалкой и неопытной неумехе. Сомневаюсь, что ты вообще можешь удовлетворить мужчину». Презрительно усмехнувшись, он исчез.

А боль осталась.

Удивительно, как легко ему удалось соблазнить ее. Хотя надо учитывать ее неопытность. Основной инстинкт не был для Эммелин доминирующим. Его льстивые нашептывания были для нее совершенно новы и незнакомы. Она лучше разбиралась в сотнях соединений, способных замедлить развитие раковых клеток.

Без сомнения, он был хорошо вознагражден за усилия. Он со своими приятелями до сих пор, наверно, смеется, вспоминая, как легко глупая ученая дура прыгнула в постель к мужчине, так явно ей не подходящему. Теперь она научена горьким опытом. Весьма сомнительное мимолетное удовольствие — и расплачивайся всю оставшуюся жизнь.