София Чайка - Подруги. Друзья. Тринадцать лет спустя

Варя и раньше считала мужчин странными созданиями. Но однажды в один из безоблачных весенних дней, когда она вернулась с работы домой, ее с цветами в одной руке — был канун международного женского праздника — и с чемоданом в другой встретил Николай. Он, пряча глаза, промямлил, что больше не может так жить и поэтому уезжает. Тогда ошарашенная Варвара решила, что эти существа совершенно непредсказуемые и нелогичные. Она до сих пор не понимала, почему ее бросил муж.

Варя всегда удивлялась, почему мужчины не замечают утонченной, изящной красоты Катерины, ее изысканного шарма. А после своего некстати вырвавшегося восклицания она испытывала еще и настоящие муки совести. Хотя Катя промолчала, Варя заметила, что подруга заметно напряглась, а ее нежная, как у всех рыжеволосых, кожа явно побледнела.

Варвара в раскаянии схватила Катерину за руку и жалостливо попросила:

— Катенька, извини меня, дуру, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Честно-честно. Выбрось из головы мои слова. Ты же знаешь, я всегда глупости говорю. Никому эти напыщенные петухи не нужны, тем более такой умнице как ты. Скажи, что ты меня прощаешь.

Катя не успела ответить, поскольку в этот момент на свой стул приземлилась довольная Тина и заявила:

— Он снова будет моим. Катерина, расскажи мне о нем все, что знаешь.

«Извини, Тина, но в этот раз я не буду помогать тебе завоевывать Степана. Он мне самой нравится».

Катя, наверное, в сотый раз переставляла слова в объяснении, которое собиралась предоставить подруге по телефону.

То, что она сама не равнодушна к Степану, Катерина поняла еще вчера, когда рассказывала разохотившейся Алевтине о своем симпатичном шефе. И с каждым произнесенным словом он нравился ей все больше и больше.

Ужас! Как ее угораздило заинтересоваться мужчиной в таком сознательном возрасте, имея в своем арсенале критический склад ума, склонность к анализу и полное отсутствие кокетства?!

Возможно, это лишь кратковременное помрачнение рассудка, и оно скоро пройдет, пока Катя не наделала каких-то глупостей?

Сейчас откроется дверь, в офис войдет шеф, скажет ей деловым тоном «Зайдите ко мне в кабинет и прихватите последние договоры» и чары развеются, как утренний туман, который сегодня утром так долго висел над городом.

Катя настолько погрузилась в переживания, что даже вздрогнула, когда рядом раздался мужской голос:

— Катерина, с тобой все в порядке? Я уже секунд десять стою рядом, а ты никак не реагируешь.

Хотя его десять секунд были песчинкой по сравнению с пустыней ее бессонной ночи, Катя сдержанно ответила:

— Все в полном порядке. Как всегда. И спасибо, что поинтересовались, Степан Андреевич.

— Чудесно. Тогда зайди ко мне в кабинет и… Мне нужно с тобой поговорить.

После этих слов ничего не изменилось. А жаль. Степан выглядел все таким же привлекательным и таким же недосягаемым.

Катя вздохнула и постаралась сосредоточиться.

— Конечно. Договоры брать?

Шеф бросил небрежный взгляд на красиво подписанные папки, лежавшие на Катином столе, и пружинистой походкой двинулся к своему кабинету:

— Как хочешь.

Катерина удивленно приподняла брови, но никак не прокомментировала странный ответ шефа.

Если он не собирается разговаривать о работе, тогда о чем?

Неприятное предчувствие зашевелилось в груди, но она все же прихватила с собой папки и последовала за Степаном, имея возможность беспрепятственно понаблюдать за ним, пока он этого не видел.

Как бы ей хотелось не таясь разглядывать его атлетическую фигуру, особенно тогда, когда шеф надевает спортивную форму и тренируется.

А еще интересней посмотреть на него, когда он принимает душ после изнуряющих упражнений…

Катерина покраснела от одной этой мысли. «До чего я докатилась?!» — сетовала она, перебирая в уме содержимое своей холодильной камеры: курица, рыба, зеленый горошек, мороженое…

Вспомнив рассказ Тины о том, как она ела ванильное мороженое с живота своего последнего любовника, Катя стала пунцовой.

— Вас случайно не лихорадит? — Степан уже занял свое кресло у рабочего стола и подозрительно разглядывал ее лицо. — Вы что-то слишком разрумянились.

— Что? — Катя отмахнулась от эротических мыслей и нацепила на нос очки, чтобы хоть как-то скрыть смущение. — Нет-нет, не беспокойтесь. Это, наверное, последствия вчерашнего девичника.

— Понимаю.

Степан улыбнулся, и на его правой щеке появилась соблазнительная ямочка, будто требовавшая, чтоб ее поцеловали.

Если бы она смогла решиться!

Если бы он подал хоть какой-то знак, что она ему небезразлична!

— Кстати, о девичнике. — Катя начинала подозревать, о чем пойдет речь. — Расскажи мне о Тине. Вы же близкие подруги. Как она жила все эти годы? Надеюсь, не все сведения о ней секретные?

Кажется, ей все же придется помогать Алевтине, поскольку сведения о самой Кате — секретные или нет — ее шефа, очевидно, совершенно не интересуют.

Где-то в ее сумочке завалялся кружевной белый платочек. Только бы косметика не размазалась.

Тина легкой походкой, несмотря на высоченные каблуки босоножек, вошла в редакцию местного филиала газеты «Твой город», проследовала к кабинету главного редактора и заявила строгой пожилой секретарше, встретившей ее неприязненным взглядом:

— Здравствуйте, милочка. Я — ваш новый начальник, точнее начальница. Откройте, будьте так любезны, мой кабинет и принесите сегодняшний выпуск нашей газеты. — Женщина молчала и не двигалась, но Тину это не обескуражило. — А еще пригласите ко мне ответственного за следующий номер. Пусть принесет материал, который готовится к печати. Да, чуть не забыла…

Алевтина взглянула на презрительно поджатые губы секретарши и напрягла память в безуспешной попытке вспомнить, когда и чем она могла насолить этой особе. Уже через минуту она смирилась с неудачей, но не с тихим бойкотом своей подчиненной. Тина выпятила вперед бюст, откровенно демонстрируемый облегающим коротким бежевым льняным платьем, и продолжила:

— Мое имя…

— Мне известно, как вас зовут, — прогнусавила женщина.

Возможно, она страдала от хронического насморка или искривленной носовой перегородки, и даже в такую жару чувствовала себя плохо? Вряд ли. Здесь что-то личное.

Ну вот, она еще к обязанностям приступить не успела, а недоброжелателем уже обзавелась.

Алевтина постановила, что этой мегере не удастся испортить ей первый день на новой работе. Да и все последующие тоже. Она ослепительно улыбнулась и произнесла:

— О, вы мне льстите… ээ…

— Аделаида Валериановна. — Тина тут же пожалела бедную женщину. Неудивительно, что она такая мрачная. С таким-то именем. — И я никому и никогда не льщу, тем более, таким как вы… начальницам.