Кэрол Маринелли - Моя красавица

Алекси закрыл глаза. О, как в этот момент он хотел сказать ей, что конкретно она должна делать. Как было бы хорошо, если бы можно было просто остаться здесь, лежать и слушать ее голос…

— Кейт…

Сейчас, в данную минуту, он страстно хотел ее. Хотел, чтобы она была здесь, рядом с ним, в его постели. Но вместо этого он заставил себя выпрямиться, забыть о пламени, пожирающем изнутри его тело, и сосредоточиться на главном.

— Я вернусь в понедельник. Никому не говори об этом, веди себя как ни в чем не бывало. И соглашайся со всем, что говорит Нина. И, Кейт…

— Да?

— Нет, ничего.

Он отключил телефон и постарался сосредоточиться на делах. Он знал, что, если Нина встанет во главе Дома Коловски, это закончится катастрофой, и он был единственным, кто мог это предотвратить.

Правда, он не помнил почему.

И в первый раз он не слишком пытался вспомнить. Вместо этого он включил ноутбук и открыл папку с фотографиями сотрудников Дома Коловски.

Иван, его покойный отец, Нина, его мать, Левандер, его сводный брат, которого родители, иммигрируя в Австралию, с легким сердцем оставили в сиротском приюте, Йозеф — его брат-близнец, его сестра Анника. Следующей была его собственная фотография: сосредоточенное, надменное лицо с нахмуренными бровями. А потом, впервые за много недель, он позволил себе взглянуть на ее лицо.

Кейт Тейлор. Округлое, светящееся мягкой и доброй улыбкой лицо, окруженное облаком темных кудрей. На ее щеках, как всегда, играл румянец: она не любила фотографироваться и очень смущалась.

Наверное, он сходит с ума. Как мог этот бездушный корпоративный снимок вызвать такой пожар страстей в его теле? Алекси тщетно пытался унять свое воображение, но оно отказывалось подчиняться ему, рисуя все более и более соблазнительные картины.

Он с легкостью мог получить в свою постель самых прекрасных женщин, буквально за дверью его спальни ждала жаждущая, молящая о внимании и ласке красавица, готовая в любой момент упасть к его ногам, а он думал только о том, что в понедельник он, наконец, снова увидит Кейт.

— Алекси, может, тебе что-нибудь нужно? — спросила медсестра из-за запертой двери.

— Да, чтобы меня не беспокоили, — огрызнулся он, выключая компьютер и опускаясь на кровать. У него не было сил бороться с собой.

«Один раз», — решил он.

Только один раз он даст волю своим фантазиям, позволит себе представить себя с Кейт.

«Или, правильнее сказать, еще один, последний раз», — поправил себя Алекси, и его рука скользнула вниз, к сгорающей от желания плоти.

Джорджи восхищенно оглядела Кейт, поднимая взгляд от яичницы.

— Ты такая красивая!

— Спасибо, — мягко улыбнулась Кейт, привыкшая к восторженным комплиментам дочки.

— Я серьезно говорю, — нахмурилась Джорджи. — Столько губной помады.

— Много? — взволнованно переспросила Кейт.

— А костюм тоже новый?

Внимательные детские глазки еще раз скользнули по ее фигуре.

— Нет, что ты, я купила его сто лет назад, — пряча глаза, ответила Кейт.

Она добавила кусочек сахара в чай, потянулась за следующим, но с сожалением положила его обратно: она обещала себе придерживаться диеты. Боже, она думала, что Алекси вернется только через пару месяцев и за это время она успеет прийти в форму, а из-за сумасбродства Нины он будет в офисе уже сегодня!

— Сегодня возвращается Алекси? — спросила Джорджи, с интересом вглядываясь в лицо матери.

— Не знаю, я не уверена, — растерянно ответила Кейт, глядя на маленькую ведьмочку.

Казалось, сейчас она недовольно сморщит хорошенький носик и заколдует ее. Но вместо этого она радостно улыбнулась. Алекси Джорджи обожала.

Кейт думала, что ее встреча с Алекси в больнице будет последней, и сделала все, чтобы забыть его. Возможно, ей бы это удалось, если бы не периодически приходящие с разных концов земли открытки, странные, совсем не подходящие для ребенка игрушки для Джорджи, например набор русских кукол и музыкальная шкатулка с маленькой балериной на ее первый день рождения. Они приходили редко, иногда с перерывом в пару лет, но вызывали у девочки большую бурю восторга, чем не менее редкие подарки ее собственного отца.

Когда умер Иван, а Левандер улетел в Англию, чтобы возглавить лондонский филиал, до Кейт дошли новости, что Алекси возвращается в Австралию, чтобы занять пост главы компании. А через некоторое время он сам позвонил ей и предложил работу, от которой она, естественно, не смогла отказаться. Алекси согласился с тем, что Кейт может работать, только пока Джорджи в школе, но иногда обстоятельства требовали ее присутствия. Поэтому малышку часто можно было обнаружить ранним воскресным утром сидящей возле рабочего стола Кейт и уплетающей принесенный из дома завтрак, пока ее мать, стиснув зубы, разбиралась с очередным производственным кризисом.

— Мне нравится Алекси!

— Было бы странно, если бы это было не так. Он всегда так мил с тобой! — Даже в самые тяжелые дни, когда Алекси выглядел безнадежно уставшим и невыспавшимся, даже очень ранним утром, когда Кейт уговорила его приехать, чтобы проверить полугодовой отчет, он всегда находил в себе силы улыбаться Джорджи.

— А у него есть девушка? — не унималась малышка.

Кейт не собиралась рассказывать дочери о том, какие слухи ходили в компании о личной жизни Алекси, но и допускать, чтобы у Джорджи появлялись ненужные мысли о ее отношениях с боссом, тоже было нельзя.

— Алекси пользуется большой популярностью у женщин. А теперь давай поторапливаться, а не то опоздаешь в школу.

— Я не хочу идти туда.

— Не волнуйся, тебе там понравится.

Джорджи помотала головой, и ее глаза наполнились слезами.

— Мамочка, я им не нравлюсь.

— Хочешь, я опять поговорю с мисс Нагент?

Кейт уже много раз разговаривала с учительницей об атмосфере в классе, но все было бесполезно. Джорджи была очень одаренным ребенком, в свои пять лет она уже умела писать и читать, но, кроме того, она была очень активной и непоседливой, чем вызывала раздражение мисс Нагент и нелюбовь своих одноклассников.

— Нет, тогда они будут относиться ко мне еще хуже! — Ее голос задрожал от едва сдерживаемых слез. — Почему я им не нравлюсь?

Кейт не знала, что на это ответить. Джорджи было очень тяжело сходиться с детьми в детском саду, а теперь, в школе, ситуация повторялась: другие девочки не хотели играть с ней. Она была во многом умнее их и казалась им странной. Джорджи, скучая, приставала с вопросами к преподавателям и ученикам старших классов, из-за чего Кейт несколько раз вызывали в школу, где, как оказалось, считали Джорджи — ее милую, маленькую Джорджи — проблемным ребенком.

Кейт стыдно было это признавать, но она почувствовала облегчение, когда Джорджи попросила не говорить ни о чем мисс Нагент. Входя за руку с дочерью в школу, она с трудом удерживала на лице улыбку.