Кэй Мортинсен - Подари мне горы!

Лучи солнца нежно и уютно легли на стены «Монтрозского угла», и Бардалф неожиданно для себя почувствовал, что должен пустить домашние, семейные корни именно в этом месте. И не на пару лет. А до конца своих дней. Его губы растянула блаженная улыбка. Решение, к которому он пришел, принесло в его душу покой, о каком он не мечтал никогда в жизни.

— Ты выглядишь таким счастливым, довольным, — раздался позади него мягкий голос Дженнифер.

— Может быть, я такой и есть. — Но он не стал объяснять причину своего довольства и счастья.

— Я тоже довольна и счастлива, Бардалф. Я только что встречалась с Гейлом Трэмпом, разговаривала с ним о маме. И это было так приятно!

— Очень рад за тебя, — сказал он и слегка прикоснулся к ее руке.

И вдруг она прильнула к его груди, и весь дом, сад, их отношения, вся его жизнь неожиданно стали чем-то единым, целым. Ее пальцы нежно ворошили его волосы. Ее смеющиеся глаза таяли в его глазах. Губы начали впиваться в губы. Языки нежно ласкали друг друга.

— Я хочу тебя, — глухим шепотом произнес он.

Отстранившись от него, она загадочно улыбнулась и направилась к двери. Ее улыбка говорила ему: следуй за мной.

И он последовал.

И была любовь. Нежный, тихий, сладостный акт небесной любви и физического любовного насилия. От которого он не мог никуда деться. Как и она. Они кончили вместе. И все было как открытие нового мира. Или зачатие новой семьи. Ему теперь казалось, что от этой женщины зависело все его существование, вся его жизнь. Почему?

Из спальни они спустились в кухню, чтобы выпить по чашечке кофе и поговорить. Его мозг сверлила одна мысль: как она представляет их дальнейшие отношения, каков будет исход этой встречи, произошедшей спустя годы после общения в период отрочества?

Когда они покончили с кофе, Бардалф прокашлялся и решил сразу брать быка за рога — четко выразить ей свою позицию.

— Дженнифер, — услышала она его приглушенный голос, — я должен поговорить с тобой. Начистоту. Все произошло так неожиданно и быстро.

— Знаю. Все было так приятно и в то же время вызывает такую тревогу…

— Вероятно, нам надо включить какие-то тормоза, — сказал он.

— Если ты хочешь этого.

— Дженнифер, я не хочу терять то, что мы приобрели с тобой…

— Я тоже.

— Но ты, наверное, поняла, что я не из тех мужчин, которые дают клятвы на всю жизнь. Я не намерен жить в западне…

— А кто собирается затаскивать тебя в западню? — с улыбкой спросила Дженнифер. — Ты уходишь и приходишь, как тебе заблагорассудится, и я вовсе не ставлю своей целью отслеживать, куда ты ходишь, с кем встречаешься и как проводишь время.

— Дело не только в этом, — мягко сказал он. — Дело еще и в детях. Ты видела, как на тебя прореагировал Уилл. Он хочет, чтобы ты стала ему матерью. Но я ни в коем случае не хочу, чтобы он разочаровался. Мы с тобой не знаем, что случится, произойдет между нами завтра. Ничего нет вечного в этом мире. И я не хочу внушать нашим сыновьям мысль о том, что нас с тобой связывают вечные узы.

Но он знал, что она-то думает иначе. Дженнифер всегда стремилась к семье, детям, мужу. Она не была готова к непрочному браку. Ей нужно было все или ничего. Только быть или не быть. Никаких хитросплетений.

— Интересно, если тебя волнуют дети, как ты предполагаешь поддерживать наши дальнейшие сексуальные отношения? — спросила она. — На заднем сиденье твоего автомобиля? Или в чистом поле? А может, на пике Анкомпагре?

— Все не совсем так, — сказал он.

— Совсем так, — резко бросила она ему. — Заруби себе на носу, мужик: я достойна лучшего жребия! Поищи себе любовницу на побегушках в другом месте! Или я остаюсь в этом доме и живу на всех равных условиях с тобой, или мы действительно расстаемся! Выбор за тобой. Причем немедленный.

Он посмотрел на нее с ужасом. У него даже в мыслях не было, что она так воспримет его слова.

— Полагаю, я выразился достаточно четко, — сказал он задыхающимся голосом.

— О, разумеется. Особенно о своей покойной жене. Ведь ты теперь считаешь, что не можешь любить другую женщину, потому что твоя жена была такая совершенная. Хорошо, пусть я не гожусь ей в подметки. Зато у меня есть свои достоинства! И если ты не можешь сказать, что они тебе нравятся, тогда проваливай отсюда! От меня. От этого места. И не вздумай использовать меня как подсадную утку для своего сына и как удобную подстилку для самого себя. Да, мне тоже нужен секс. Но с сексом я связываю гораздо больше, чем простые физиологические потребности. Так что решай, Бардалф, что тебе нужно в первую очередь: или я во плоти, или твоя бывшая, покойная жена. Твоя распрекрасная, но теперь уже мертвая жена!

— Ты ошиблась, — неожиданно спокойно сказал он. — Моя жена не была распрекрасной.

— Но ты женился на ней. Значит, считал ее как минимум местной красавицей!

— О чем до сих пор жалею. — Бардалф метнул в Дженнифер взгляд, подобный молнии. — Я влюбился в нее, потому что мне было всего восемнадцать, потому что мой возраст талдычил мне: сексуальное удовольствие — это любовь! Она была на четыре года старше меня, у нее была уже куча любовников и колоссальный опыт прожженной шлюхи. Но у нее не осталось ни унции нежности во всем ее теле! Она была сука из сук! И быстренько женила меня на себе, потому что была уже на четвертом месяце беременности от какого-то типа! Да, на четвертом месяце!

— Беременна… Уиллом? — в ужасе пробормотала Дженнифер.

— Ты угадала, — с горечью согласился Бардалф.

— Но… он так похож на тебя!

— У его матери были тоже темные волосы, — пояснил он. — Она была испанка. Красивая. Но только внешне. Внутренне — полная дрянь. Изабелла ненавидела животных, презирала престарелых и некрасивых людей. Была в жизни исключительная тварь. И я возненавидел ее за то, что она женила меня на себе.

— Но ведь сейчас она мертва, Бардалф! — сочувствующим голосом проговорила Дженнифер.

— Нет. Она жива.

— Что?

— Эта женщина не умерла. Я солгал Уиллу, — произнес он. — Я никогда не хотел, чтобы он увидел ее, узнал. Не хотел, чтобы он знал, какая его мать была на самом деле. Она пробовала сделать аборт, когда носила его. Убить своего единственного ребенка, Дженнифер! — Бардалф представил мир без своего самого любимого существа — сына, и тотчас его глаза наполнились слезами. — Ее сын был ей безразличен. Был в нагрузку. Потому что портил фигуру и все такое прочее. После родов ребенок полностью перешел на мое попечение, а она куда-то бесследно исчезла. Я никогда больше не видел ее и никогда не слышал о ней, и у меня ушли годы, чтобы оформить развод и освободиться от нее. Уилл не мой сын, но…

Дженнифер вдруг вся замерла, сжалась в комок. Потому что сзади нее раздался тихий звук — шорох за дверью. Бардалф на миг, казалось, сделался невменяемым. И Дженнифер тоже сразу поняла, кто это был.