Эмили Роуз - Не изменяй любви

— Теперь расскажи, что случилось? — шепнул он. — Почему ты хочешь уехать?

— Я не хочу уехать, я должна уехать, — тихо ответила она и, готовая разрыдаться вновь, прижалась щекой к его воротнику. Ей не хотелось думать ни о Симоне, ни об отце, ни о чем-либо другом. Ей хотелось укрыться от всего в объятиях Даниэля, покачиваясь на этих теплых ласковых волнах.

Как будто почувствовав, что в ее душе нарастает новый приступ страха, он обнял ее еще крепче, и Лесли, прижавшись к нему грудью, ощутила сильные ровные удары его сердца.

— Все в порядке, Лесли. Что бы ни случилось, выход всегда можно найти. Расскажи мне обо всем. Почему ты решила, что должна уехать?

— Из-за Симона, — нехотя пробормотала она, предвидя, что имя это, произнесенное вслух, тут же развеет окружавшие их чары. И действительно, руки Даниэля вдруг словно одеревенели, сердце его на мгновение затихло, а когда забилось вновь, удары стали частыми и неровными.

— Из-за Симона? — Даниэль не убрал руку, но Лесли почувствовала, что ему захотелось это сделать. — Я думал, он в Сан-Франциско.

— Да, он там. Я говорила с ним по телефону. Он скоро приедет. Часа через два. Он возвращается потому… потому что я сказала… я ему сказала, что не выйду за него замуж.

Даниэль резко отпрянул, и она в слепой панике схватила его за рубашку.

— Пожалуйста, не сердись. Я не могу выйти за него замуж.

— О Боже мой! — Спокойно, но решительно Даниэль отстранился. — Посмотри на меня, — сказал он, и Лесли неохотно подняла голову. В глазах его была ночь, и темноту комнаты сейчас нарушал лишь серебристый отблеск света горевших снаружи фонарей.

— Даниэль, пожалуйста…

Теперь, когда они уже не прижимались друг к другу, волшебное ощущение безопасности и покоя растаяло. Буря, казалось, только этого и ждала. Вспышка молнии на мгновение выхватила из темноты лицо Даниэля, и вместе с раскатом грома в открытое окно ворвался порыв ледяного ветра.

Удивленная застывшим, как маска, выражением смертельно бледного лица Даниэля, Лесли вкрадчиво спросила:

— Даниэль, что с тобой? Ты сердишься?

— С чего ты взяла! — К ее облегчению, ни злобы, ни раздражения в его голосе не было. И в то же время Лесли никогда не слышала, чтобы он говорит так странно. Не видя в кромешной тьме глаз Даниэля, она не могла определить, какие чувства владели им в эту минуту. — Почему ты решила не выходить за него замуж?

— Я не люблю его, — ответила она, и сама удивилась тому, как просто и естественно это прозвучало. — Я не могу выйти замуж за человека, которого не люблю. Помнишь, как ты сказал: «Все плохо. Все не так?»

Он сильно, до боли снова сжал ее плечи.

— Это из-за того… — он запнулся… — что сегодня между нами произошло? Из-за этого ты отказываешься выходить замуж за Симона?

Понимая, как важен для него ее ответ, Лесли отрицательно покачала головой. Это должно быть только ее решением.

— Нет, — сказала она. — Не из-за этого.

Лесли почудилось, что Даниэль ее не слушал. Пальцы его продолжали больно сжимать ее плечи.

— Я специально пришел к тебе, чтобы извиниться. Мне очень жаль… Понимаешь… Я просто потерял над собой контроль.

— Я знаю, — глядя в сторону, вздохнула Лесли.

Даниэль со сдавленным стоном поднялся и сделал шаг в сторону. По подоконнику забарабанили первые капли дождя. Он подошел к окну и со стуком захлопнул его. Затем не оборачиваясь сказал:

— Лесли, послушай. Я обещаю, что это никогда не повторится. Тебе не нужно уезжать. Уеду я. Завтра же. Клянусь, я никогда не помышлял вставать между тобой и Симоном….

— Ничего подобного, — возразила она. — Не в этом дело!

— Нет, в этом! Думаешь, я не отдаю себе отчета в том, что между нами происходит? Это какое-то сумасшествие… Мне нужно было уехать сразу же!

— Нет, — опять перебила его Лесли. — Тебе ни к чему уезжать. Это не твоя вина. То, что случилось сегодня, не имеет никакого значения.

— Не имеет никакого значения?! — Даниэль вздрогнул, как от пощечины. — Никакого? — Он стремительно подошел к кровати и встал, нависая над ней всем телом.

— Будем честны сами с собой, Лесли, — проговорил он, глядя ей в глаза. — Нас тянет друг к другу. Неодолимо. Будь мы одни, я овладел бы тобой, прямо там, на клумбе. И ты бы позволила мне это сделать.

— Даниэль! — взмолилась Лесли, но тот безжалостно продолжал:

— И ведь это не впервые, не так ли? Помнишь пикник? — Он опять сжал ее плечи. — Я чуть было не пошел ко дну, всего лишь прикоснувшись к тебе. Каждую ночь — будь они прокляты, эти ночи! — я подхожу к твоей двери, как будто какая-то сила, раздирая мне внутренности, тащит меня в твою комнату!

Не в силах выносить грубую откровенность его слов, Лесли закрыла лицо ладонями. Все это время ей было мучительно трудно подавлять собственные чувства. Теперь же, зная, что он испытывает то же…

— Вот почему для меня это имеет чертовски важное значение, — глухо продолжал Даниэль. — Это перевернуло весь мир, в котором я жил до сих пор.

Лесли молчала. Да и что она могла сказать? Как ей было объяснить то, что она и сама плохо понимала? Она не могла выйти замуж за Симона потому, что не любила его. То обстоятельство, что ее влечет к Даниэлю, никак не влияло на это ее решение. И в то же время, если бы она не полюбила Даниэля, она бы вышла замуж за Симона. Это не поддавалось логике, это было за гранью понимания, а потому никакими словами этого не объяснишь.

— Мне очень жаль, — едва слышно пробормотала она наконец. — Быть может, когда я уйду, все наладится и в твоем мире все опять встанет на свои места.

Даниэль горько рассмеялся:

— Ты действительно в это веришь? — Он издал низкий горловой звук, полный бессильной злобы, боли и отчаяния, похожий на стон угодившего в ловушку животного. — Что ж, тогда послушай, что об этом думаю я. Я думаю…

На мгновение она испугалась, что Даниэль теряет над собой контроль, но он снова застонал, и с этим стоном гнев, казалось, покинул его. Уронив голову ей на плечо, он спрятал лицо в ее волосах.

— Мне кажется… — Он замолчал, а затем просто и печально закончил: — Мне кажется, если ты уйдешь, мой мир погибнет окончательно.

Оглушенная этим признанием, Лесли попыталась встать, но руки Даниэля крепко ее сжали.

— Нет, пожалуйста, прошу тебя, не уходи, не уходи от меня, любимая…

В голосе его были мука и страсть — те же чувства, которые терзали сейчас и ее, тем не менее Лесли продолжала отчаянно извиваться в его руках. Она должна была уйти. Немедленно, прежде чем путь назад будет отрезан.

Но было уже слишком поздно. Попытки Лесли освободиться привели к тому, что ворот ее халата распахнулся и она вдруг почувствовала обжигающее прикосновение губ Даниэля к своей коже.

Задохнувшись от наслаждения, Лесли мгновенно прекратила сопротивляться. Губы Даниэля продвигались все ниже, покрывая пламенем поцелуев ее шею, плечи. Он раздвинул полы халата шире, но дальше не пускал затянувшийся на спине узел пояса. Его губы на мгновение разочарованно замерли, затем вновь принялись целовать ее шею, плечи, оставляя после себя бурлящие гейзеры возбуждения.