Мишель Селмер - Самый первый раз

— Нельзя обидеть того, кому все равно. Ты ничего не значишь для меня. — Если бы это было правдой. Брэндон чувствовал, что его предали, словно его душу расковыряли до крови. — Наверное, нам стоит поговорить об этом позже, когда мы оба все обдумаем…

Ему больше нечего было сказать. Он встал и открыл дверь. Когда она проходила мимо него, притихшая, со слезами, катящимися по щекам, он едва не обнял ее. Она такая же, как Эшли, как все, кто были до нее, сказал он себе. Подумать только, он чуть не сказал ей, кто он на самом деле! Услышь она о его миллионах, вряд ли так быстро отказала бы ему, и тогда уже он не отделался бы от нее, от еще одной женщины, которая хотела его денег, а не его самого. Слава богу, он придержал язык.

Брэндон собрал вещи, сел в машину и уехал на ранчо.

Свадьба Таннера и Коул проходила гладко. Новобрачные разрезали торт и станцевали свой первый танец, и еще около получаса оставалось до того, как невеста будет бросать букет. Все в нужное время, все хорошо, вот только тошнота, преследовавшая Пейдж в последнее время, снова вернулась. Не надо было есть мясо с беконом, ведь она знала, что от жирного ей только хуже. Но все выглядело таким вкусным, и она совсем мало ела в эти дни: ее начинало тошнить от одной мысли о некоем человеке. Однако сейчас думать о нем было никак нельзя, пока работа не была сделана. Надо было продержаться еще час, а потом можно поехать домой и развалиться на части. Как каждый вечер на этой неделе.

Пейдж понимала, что ранила Брэндона, уязвила его гордость, и очень хотела снова поговорить с ним. Она зашла к нему на следующий день после их размолвки, но он уже уехал. Она звонила ему, но попадала на автоответчик, а заставить себя оставить сообщение не могла: боялась, что расплачется. Она даже подумывала поехать на ранчо и объяснить ему, почему сказала то, что сказала, но возможность того, что он снова отвергнет ее, не давала ей сесть за руль. И все-таки она ужасно тосковала по нему. Ощущение потери было всеобъемлющим, оно снедало ее каждый день, не давало ни минуты покоя. Боль жила в сердце, как заноза, которую никак не вытащить.

Мысль о том, что она отказала ему из-за денег, невыносимо мучила ее. Какая разница, где он живет, сколько зарабатывает? Главное, что они были бы семьей, настоящей семьей. Да, им придется нелегко, но ей не привыкать. К тому же с ней будет Брэндон. Возможно, для нее даже нашлась бы работа в Уайлд-Ридж, ведь там полно туристов: она могла заниматься организацией каких-то мероприятий для них. Она могла бы даже переместить свою компанию туда. Конечно, денег там будет все равно меньше, но богатство никогда не являлось ее целью, ей просто нужно было ощущение уверенности в завтрашнем дне. А с Брэндоном она чувствовала себя счастливой.

Это глупо, по-детски, но, если бы она смогла вернуться в тот миг, когда Брэндон сделал ей предложение, она согласилась бы без колебаний. Он просто застал ее врасплох, не дал все обдумать. Потребность сначала все проанализировать, а потом принять решение сидела так глубоко в ней, что ее уже не искоренить.

Так или иначе, это уже не имело никакого значения. Он сказал, что не любит ее, что хочет жениться на ней только ради ребенка. Но она все равно любила его, все равно чувствовала эту сосущую пустоту внутри.

Слезы снова навернулись на глаза, и Пейдж заморгала. Нельзя, нельзя думать о нем!

— Мисс Адамс?

Пейдж обернулась. Перед ней стояла Эмма Ларсон. Она была на последнем месяце беременности и держала в руке тарелочку с этим проклятым мясом с беконом, источающим сильнейший запах. Желудок Пейдж подпрыгнул. Она с трудом сглотнула и заставила себя улыбнуться:

— Здравствуйте, миссис Ларсон. Так приятно снова вас видеть.

— Я только хотела сказать, что вы организовали очаровательную свадьбу. Прекрасная реклама фонду.

Пейдж старательно избегала смотреть на тарелку в руке Эммы.

— Очень мило с вашей стороны, большое спасибо.

— Если мне понадобится помощь специалиста, сразу позвоню вам. И вы должны дать мне телефон того, кто занимался едой, обед просто фантастический!

— Уверена, что у меня есть его карточка. — Пейдж не смогла отвести взгляд, когда Эмма откусила кусочек.

— Мне не следовало бы так много есть, — сказала она, — но в последнее время я ем все, что не прибито к столу.

Она сунула в рот последний кусок, и у Пейдж сжалось горло. О боже.

— Извините меня, пожалуйста, — пробормотала она, прижимая руку ко рту, и бросилась в туалет.

Она едва успела добежать до кабинки. Просто чудесно. Через несколько ужасных, выматывающих минут Пейдж вытерла рот, нажала на спуск и вышла из кабинки, чтобы тут же наткнуться на половину гостей. Здесь была невеста, Маргарет Таннер, Эмма, Джиллиан Престон, журналистка из «Сисайд газетт», и Ана Родригес.

— Вы в порядке? — спросила Маргарет, когда Пейдж подошла к раковине. — Скажите, что это не пищевое отравление.

— Все нормально, и — нет, это не еда, ваши гости в безопасности. — Неожиданно Пейдж стало легче, осталась только небольшая слабость. Впредь она будет осторожнее с выбором еды, может, удастся избежать повторения подобного.

— Это пройдет, — сказала Эмма. — Меня тошнило весь третий месяц, а потом просто прошло. С тех пор все лучше некуда.

— Первые месяцы — самые тяжелые, — согласилась Джиллиан, — потом легче.

— Если, конечно, это не инфекция, — вставила Ана, бросив взгляд на Эмму, — но и это всего дня на два-три.

Женщины явно ждали объяснений, и Пейдж не видела смысла что-то скрывать.

— Это не инфекция.

— Тогда поздравляю! — воскликнула Эмма, а Джиллиан спросила:

— Большой срок?

— Не очень. Я только в понедельник узнала, а за всеми этими приготовлениями к церемонии не успела сходить к врачу.

Однако Пейдж нашла в Интернете календарь и высчитала — ребенок должен родиться двадцать второго января. Разве это не знак, учитывая, что они с Брэндоном тоже родились в этот день? Впрочем, Пейдж не верила в знаки. Она так и сказала Брэндону тогда, в баре.

— Вы с отцом ребенка, наверное, так рады, — сказала Маргарет.

— Вообще-то мы не планировали заводить детей. Его отец… он… — Пейдж с ужасом поняла, что слезы снова жгут глаза. Она попыталась рассмеяться, но звук получился жалким и дрожащим. — Это сложно объяснить.

Эмма коснулась ее руки:

— Мы все прошли через трудности, милая, но посмотрите — мы все в конце концов обрели счастье.

— Вот мы с Уиллом, — сказала Маргарет. — Мы начали с того, что притворились, что помолвлены, и ни за что бы не подумали, что влюбимся друг в друга.

— А я много месяцев пыталась сокрушить начальника Макса, — добавила Джиллиан. — И он в некотором роде шантажировал меня, чтобы женить на себе. Я думаю, когда любишь кого-то, многое можно простить.