Джоди Питт - Все золото мира

Что, если он прочтет ее мысли? Но даже если ей удастся скрыть свои чувства от Дейва — от себя-то не скроешь. На глазах Грейс снова выступили слезы. Будь проклято ее глупое сердце — почему оно отзывается трепетом на прикосновения разных негодяев?

Одно хорошо: еще немного — и танец закончится. Грейс уже почти жаждала встречи с сэром Эдмундом. Наконец зазвучали последние аккорды…

— Вот и все, — прошептал Дейв, почти касаясь ее уха губами. — Пошли.

Грейс послушно последовала за ним. Когда они выбрались из толпы, Дейв привлек ее к себе и обвил рукой за талию.

— И не забывайте, мы друзья, — напомнил он.

Грейс кивнула.

— Я знаю правила игры.

Сэр Эдмунд с бокалом в руках стоял к ним боком и беседовал с парой средних лет. Он был в безупречном смокинге и, как всегда, причесан волосок к волоску — однако серая тень на щеках и подбородке подсказала Грейс, что старик сегодня не брился. И еще ей показалось, что он не совсем трезв. В ответ на какую-то шутку он расхохотался, громко и натужно, и его собеседники обменялись смущенными взглядами.

Сердце Грейс сжалось. Хотя со стороны сэр Эдмунд выглядел вполне благополучным и уверенным в себе, она чувствовала: ее свекор на грани нервного срыва.

— Нет, не могу! — вырвав руку, она повернулась к Дейву лицом. — Я не стану этого делать! — яростно зашептала она. — Это жестоко! Вы не знаете его так, как знаю я, ему сейчас очень больно, он на грани срыва. Вы хотите столкнуть его лицом к лицу со мной — с женщиной, которую он считает виновницей всех своих несчастий! Поймите же наконец, это подло! Даже вы не можете быть таким бездушным!

Наступило напряженное молчание: Дейв впился в лицо Грейс свирепым взглядом, на виске его пульсировала жила. До чего же он хорош в гневе! — промелькнула у нее неуместная мысль.

Дейв хотел что-то сказать, но вдруг взгляд его скользнул куда-то за плечо Грейс. Она невольно схватилась за сердце. Неужели сэр Эдмунд их заметил?

— Хорошо, проговорил Дейв и, к ее удивлению, снова взял ее за руку. — Вы правы, он сейчас не в себе, так что это пустая трата времени.

И, не успела она сообразить, что к чему, как Дейв повлек ее обратно в толпу танцующих.

— Что… что вы делаете?

— То, о чем вы просили.

— О чем я… Но я не просила вас со мной танцевать!

По крайней мере, вслух не просила, про себя добавила Грейс. А за свои мысли я не отвечаю.

Белые зубы Дейва сверкнули в циничной усмешке.

— Знаю. Вы просили меня оставить старика в покое.

— А-а… — Грейс бросила быстрый взгляд на сэра Эдмунда — он так ничего и не заметил — и снова на Дейва. — Вам стало его жаль?

Он покачал головой.

— Этого я не говорил.

— Но почему, если это правда? Ноздри его гневно раздулись.

— Не хочу, чтобы это было правдой. Скажем просто: мне вдруг позарез понадобилось потанцевать.

— И все же вам его жаль, — тихо произнесла Грейс. Сердце ее переполняла благодарность.

Дейв равнодушно пожал плечами.

— Думайте обо мне что хотите, но я не пью кровь младенцев и не обижаю больных стариков.

Грейс бросила на него недовольный взгляд, но вовремя сообразила, что сейчас лучше промолчать.

— Сэр Эдмунд в еще худшем состоянии, чем я опасалась, — заметила она.

Звучала музыка, чувственная и романтическая. Грейс кружилась в объятиях Дейва: его благородный поступок смягчил ее сердце, она примирилась с его близостью — хотя бы на один танец. Касание его теплых рук бросало ее в жар, а грудь сладко покалывало от соприкосновения с его широкой грудью.

Он прижал ее ладонь к своей груди и накрыл своей ладонью. Грейс ощутила мощное биение его сердца — и внутри у нее словно что-то взорвалось.

— Грейс… — произнес Дейв глубоким, чувственным голосом.

— Да? — В тоне ее звучало желание — а чего именно она желала, лучше было не спрашивать.

Дейв молчал, неотрывно глядя на ее губы. Грейс забыла, что значит дышать; вот сейчас, пело сердце, сейчас он меня поцелует!

— Боюсь, я снова вас оскорблю, — заговорил он наконец, — но я должен это сказать…

Сказать? Она-то думала, что он обойдется без слов! Не желая показывать свое разочарование, Грейс натянуто рассмеялась.

— Пожалуйста. Ведь наши отношения с самого начала строятся на оскорблениях.

— В самом деле, я и забыл! — Он иронично усмехнулся. — Так вот, — Дейв наклонил голову, и дыхание его обожгло щеку Грейс, — вы проявили дурной вкус один-единственный раз в жизни. Когда выбирали себе мужа.

— Что вы сказали? — изумленно спросил; Грейс.

— Вы слышали.

— Но… но почему вы мне такое говорите? — Потому что так и думаю. Это ваш муж внушал вам, что у вас нет вкуса, верно?

Грейс побледнела — при одном упоминание Грега ей вдруг стало холодно. Дейв пристально наблюдал за ее реакцией.

— Так я и думал, — проворчал он. — Грегори Бенедикт был не просто скотиной, еще и самовлюбленным болваном.

Грейс замотала головой, не в силах найти слов для ответа. Дейв произнес вслух то, что она всегда знала, но в чем стыдилась признаться даже самой себе, Однако откуда у него такая проницательность, такое знание людей? Как он сумел распознать сущность человека, которого ни разу не видел?

— И в вашем разорении тоже он виноват.

Дейв не спрашивал — он знал.

Грейс опустила глаза, чувствуя, что слезы вот-вот потекут по щекам. Как она мечтала, чтобы кто-нибудь — хоть кто-нибудь — понял, что ей пришлось пережить! Но, по иронии судьбы, этим «кем-то», проницательным и понимающим, оказался «бессердечный стервятник».

— Я не хочу об этом говорить, — дрожащим голосом прошептала она.

Оркестр плавно перешел от одного медленного танца к следующему.

— Тогда мы об этом говорить не будем, — мягко сказал Дейв.

Песнь любви парила в воздухе, и Грейс плыла по облакам в объятиях Дейва. Как ни смешно это звучит, она впервые за целый год почувствовала себя в безопасности.

— Грейс, взгляни на меня, — прошептал он. Она послушно подняла голову. Дейв мягко привлек ее к себе — грудь к груди, бедро к бедру. Теплое дыхание его обожгло губы Грейс, и сердце заколотилось как сумасшедшее.

— Твое платье прекрасно. — Он почти касался губами ее губ. — И ты…

— Ты убила моего сына!

Пронзительный вопль-рассеял чары, словно пуля, разбивающая стекло. Потная рука схватила Грейс за запястье, грубо оторвала от Дейва и развернула с такой силой, что Грейс едва удержалась на ногах.

— Ты убила его и присвоила его состояние!

Перед ней — красный, дышащий перегаром, с безумными глазами и оскаленными словно у пса, зубами — стоял сэр Эдмунд Бенедикт.

Мертвая тишина воцарилась в зале.

— Мистер Бенедикт, заговорил Дейв, — на вашем месте я бы…

— Это мое дело, — твердо прервала его Грейс, положив руку ему на плечо. Нервы ее превратились в натянутые до отказа струны. — Я сама справлюсь.