Джейн Портер - Южная страсть

Она все еще смеялась, когда Алонсо обернулся, посмотрел на нее, и она почувствовала, как его голубые глаза вонзились в нее.

Он ничего не сказал, предоставив Клайву поддерживать разговор, но уголки его губ приподнялись совсем чуть-чуть и оставили у нее странное впечатление: она его заинтриговала.

С этого вечера она почувствовала себя ровней Клайву и Лону: умной, веселой, отважной.

— Предполагалось, что все мы навсегда останемся друзьями, — заметила Софи — без всякого упрека, только с сожалением. — Мы должны были друзьями дожить до старости.

Новая волна обожгла глаза Софи, и она отвернулась, не желая, чтобы Лон заметил, что она опять плачет. Она стремительно теряла самообладание. Лон, что-то в нем… эта жара… огромное небо и красота роскошной тропической природы…

Как же тяжело! Ей все еще дорог Лон, она все еще хочет быть рядом с ним, но по-прежнему существовал Клайв… вопрос верности… преданности человеку, отношения с которым складывались небезупречно.

Софи нерешительно потерла лоб.

— Ты устала, — заговорил Лон. — Тебе необходимо поесть и поспать.

Его участливый тон отнюдь не помог Софи избавиться от комка в горле.

— Ты тоже не спал, — отозвалась она и сморгнула слезу.

Как сложатся их новые отношения с Лоном? Почему они опять не способны прийти к определенному решению?

Теперь он смотрел на нее ласково.

— Да, но я к бессонным ночам привычен. — Он отошел к рюкзаку, который висел на нижней ветке одного из деревьев, пошарил в нем и достал еще несколько упакованных в фольгу порций еды. — Присядь в гамак, съешь что-нибудь, а потом отдохни. — Он похлопал по скатанному по всем правилам спальному мешку. — Отдохни, а я покараулю.

Софи слишком устала, чтобы спорить. Она послушно сжевала белковую плитку и печенье, после чего растянулась в гамаке. Ни на мгновение она не забывала о том, что рядом с ней нашло себе место мощное тело Лона.

— У тебя потому нет проблем с правительством, что ты на правительственной службе? — спросила она сонным голосом.

— Кто тебе сказал? — Лон нахмурил брови.

— Клайв.

Клайв, мысленно повторил Лон. Конечно, Клайв.

Лон наблюдал, как засыпает Софи. Клайв, мерзавец, что же ты с нами сделал? Забыть тебя не в силах не одна Софи.

Лон пока не знал, каким образом сумеет утаить от Софи правду о Клайве. Проще всего было бы поставить ее перед фактами. В офисе Лона в Буэнос-Айресе имеются доказательства. Он может продемонстрировать Софи, как Клайв увязал все глубже, как продался Вальдесу, как сделался изменником; но все эти факты разобьют веру Софи.

Еще бы, ведь эти факты разбили его собственную веру.

Он понимал, отчего Софи хочет сохранить веру в Клайва.

Она любила его. Любила с самых ранних лет, а Лон понимал как никто другой, какую боль должна принести подобная утрата столь цельной натуре.

И не одна Софи любила Клайва. Клайв был братом, которого у Лона никогда не было. Клайв предложил ему безоглядную любовь, какой он не знал в собственной семье.

Лон со вздохом провел ладонью по волосам. Подумать только, иногда ему недостает Клайва. У него никогда не было такого друга, как Клайв, и едва ли он когда-нибудь еще обретет такого друга.

Бывало, что Лон хотел только одного: еще раз услышать смех Клайва. Замечательный смех, чистосердечный, искренний. Такой смех трудно было ожидать от графского сына, светловолосого и голубоглазого пятнадцатилетнего аристократа, который увлекается поло. Но Клайв не придавал этому значения. Клайв не придавал значения никаким сторонним мнениям.

Лон слабо улыбнулся. Возможно, именно последняя черта была причиной возникновения столь тесной взаимной привязанности между ним и Клайвом. Они оба в душе были бунтарями. Оба стремились самостоятельно определять свой жизненный путь.

Клайв никогда не испытывал желания вступить в семейный бизнес: он любил повторять, что банки — это для зануд. Лон заулыбался еще шире, потому что Клайв в конце концов поступил на службу в Банк Англии, где добивался определенных успехов, во всяком случае поначалу. Но он не переносил рутины, отсутствия риска, служебного расписания. Он хотел быть хозяином собственной судьбы. Наконец, он хотел работать исключительно на себя.

И Клайв, храни Господь его душу, сделал столько неудачных инвестиций, сколько мог. В то время перспективной отраслью представлялась разработка и ввод в эксплуатацию коммуникационных систем. Но затем в данной области начался упадок, и Клайв потерял отнюдь не только вложенные им средства.

Это «не только» послужило причиной его краха. Это «не только» образовывали не его личные средства, а Мелроуз-корт, сбережения матери, страховка, выплаченная по смерти отца. И Клайв рухнул.

Он согласился бы существовать в бедности вместе с Софи. Но как он сообщит матери, горделивой графине, что потерял все, что принадлежало ей?

И тогда Клайв заключил сделку с Вальдесом. Его вкладом стали безупречные семейные связи, влияние в правительственных структурах и финансовых институтах. Клайв знал, когда будут переводиться деньги на особые правительственные счета в Латинской Америке, когда индивидуальные клиенты планируют снимать деньги со счетов в различных латиноамериканских филиалах. За три миллиона фунтов Клайв продал Вальдесу информацию о наименованиях и местонахождении тех отделений своего банка, которые контролировались секретными правительственными агентами.

По миллиону за каждого агента.

Лон был одним из этих агентов МИ-6.

Софи проснулась посреди ночи. Только луна светила во мраке. Софи потянулась и повернулась на бок, чтобы увидеть Лона. Он сидел рядом с ней, как и обещал.

Гамак качнулся, когда она переворачивалась.

— Сколько времени?

— Почти половина пятого.

Софи протерла глаза. Она действительно уснула. И проспала добрых шесть, а то и семь часов.

— Ты, наверное, измучился.

— Я в порядке.

Он ни за что не пожалуется, подумала она, и ей вдруг захотелось защитить его. Ей пришлось несладко в Элмсхерсте, но ему в Лэнгли было еще хуже.

Староста и префекты [7] Префектом в английской школе называется старший ученик, следящий за дисциплиной. преследовали Алонсо. Им было известно, что мать Лона не была замужем, когда он родился. Им было известно, что мистер Маккенна всего лишь заменяет ему отца. Они издевались над Лоном, а он ничего не отвечал и увлеченно занимался спортом. И музыкой.

Никто не превосходил Лона в игре на ударных инструментах. При желании он мог бы стать профессиональным ударником. Но он предпочел поступить в университет, а затем пойти на службу в военную авиацию.

— Ты еще играешь на барабане? — спросила его Софи, садясь. — Никогда не забуду, как ты играл для меня, когда я приезжала в Лэнгли. Ты любил этот набор барабанов.