Ронда Гарднер - Свадьба белой ночью

К концу рабочего дня Лана чувствовала себя вконец усталой. Ночь тревожная, утро не задалось, день утомил. Неудивительно, что сегодня, пожалуй, впервые за последнее время, она проехала мимо бывшего дома Тэннеров, едва обратив на него внимание.

А дома — снова нервотрепка. Стив обустроился тут еще основательней, чем прежде, Гостиная стала офисом со столом, на котором какие-то незнакомые приборы, лампа, пишущая машинка. Прибавился еще один телефонный аппарат, видимо, параллельный с ее аппаратом.

— Откуда эти вещи? — Прошлым вечером он притащил много всякой всячины, но неужели машина смогла вместить еще и предметы канцелярского обихода?

— Я тебя тоже приветствую самым сердечным образом, — с издевкой отозвался он. — Мне это доставили по моей настоятельной просьбе. Начальство нельзя не слушаться.

— Но почему? Во-первых, почему здесь, во-вторых, почему в таком количестве?

— На часть вопросов я уже ответил утром. А оборудование, поясняю, необходимо, потому что именно отсюда мне предстоит продолжать руководить моей компанией до тех пор, пока «папочка» не соизволит вернуться сюда вместе с моей матерью. — Он посмотрел на часы и неожиданно строгим голосом сообщил: — Ты опоздала.

— Ты предлагаешь мне оправдываться? — Она уселась на диван, всем своим видом подчеркивая свою независимость. Но потом, поразмыслив, снизошла до объяснения: — Во вторник у меня такое расписание. Даже несмотря на то, что у многих моих учеников сейчас каникулы, они все же предпочитают не прерывать занятий танцами.

— Я бы выпил что-нибудь. Присоединишься ко мне? Может, бокал вина?

Что за странный человек! С одной стороны, раздражает само его присутствие, его манера держаться хозяином в любой обстановке. С другой же… Если быть до конца честной, то приходится признать, есть в этом мужчине нечто симпатичное. А кроме того, оказывается, очень приятно, когда кто-то ждет тебя. И этот кто-то даже пытается, хоть и неуклюже, заботиться о ней. Насколько Лана могла вспомнить, она всегда сама все приносила своему отцу. Во всяком случае — никогда не было наоборот. А большинство мужчин из балетного мира — существа избалованные, те ждали особого отношения к себе. Как же — великие знаменитости!..

— Может, холодный чай? — предложила Лана. — В холодильнике должен быть готовый.

Стив без колебаний направился на кухню и почти сразу же вернулся с бокалом чая со льдом, который и предложил Лане.

Она отпила глоток.

— Спасибо, очень кстати.

— Я не очень хороший повар, — сказал он, — но картошка уже жарится. Кроме того, я нашел кое-какую зелень. А пару стейков положил в печку-гриль. Какой ты любишь?

— Средне запеченный, — ответила Лана.

Нет, что ни говори, этот мужчина полон сюрпризов! Хоть он и незваный гость, но, кажется, старается смягчить впечатление о себе вчерашнем. Во всяком случае, сейчас он ведет себя прекрасно. Впрочем, именно это и тревожит — нельзя терять бдительности, не стоит привыкать к этому особенному обращению, ведь открытая ссора между ним и ее отцом все же должна произойти. А кроме того, чем бы ни кончились эти выяснения отношений, Стив, в конце концов, уедет отсюда. Нет, не надо поддаваться обаянию этого нахала!

Они вместе приготовили ужин, вместе поужинали за деревянным кухонным столом, а потом сидели, расслабившись после трудного дня, попивая кофе. Стив добавил молока в свою чашку и посмотрел на собеседницу.

— Ты скучаешь по сцене?

— Иногда, — ответила она, удивленная тем, что он знает о несчастном случае и ее уходе со сцены. Должно быть, прочитал в газетах.

— Видимо, действительно очень тяжело, когда обстоятельства, не от тебя зависящие, заставляют поставить крест на твоей карьере?

Лана замешкалась с ответом. После смерти матери она никому не открывала своих чувств. Разве что полунамеком подруге Софи. Отец был охвачен собственным горем и какое ему дело до проблем дочери. А с кем еще поделиться своими горестями! Врачи проявляли профессиональную заботу, но раны-то зажили, а карьера тем не менее закончилась. Невыносимо даже думать об этом, а тем более обсуждать с посторонними людьми. Вместе с осознанием потери пришло чувство смирения.

Теперь в ней зародилось новое чувство — надежда. Надежда на возможность вернуться на сцену продолжить карьеру. Однако не стоило слишком рассчитывать на это, чтобы не искушать судьбу.

— Я бы не хотела повторить тот период своей жизни, — ответила наконец Лана, вложив в голос несколько больше раздражения, чем хотелось бы. Но на что ни пойдешь, лишь бы предотвратить дальнейшие расспросы…

Однако Стива не так-то просто остановить.

— Ты всегда хотела быть балериной?

— Всегда. Просто даже не помню такого времени в своей жизни, чтобы я не любила балет.

— Балетный мир тоже отнесся к тебе благосклонно. Ты была знаменита.

— Мне бы не хотелось продолжать этот разговор.

— А я хочу для себя уяснить то, что меня когда-то поразило. Почему ты уехала из Парижа? Почему оставила предыдущую труппу?

— Для танцоров вполне нормально менять коллективы, — ответила Лана, но по существу ушла от конкретного ответа. Его настойчивость смущала. Не хотелось давать Стиву лишний повод осуждать отца. Потому что правда заключалась в том, что все переезды делались из-за Уильяма, ради Уильяма. Как, впрочем, все в семье делалось для него.

Отец подолгу не задерживался на одном месте, особенно в последнее время. Почему? Трудно сказать. Возможно, из-за того, что, как ему казалось, его музыкальная карьера начала подходить к концу. А поскольку для Уильяма Тэннера было особенно важно, чтобы семья держалась вместе, когда грозил новый переезд, Лана подыскивала новое место работы, новую труппу. Преданная дочь уступала страсти отца к необычного рода путешествиям.

— Но, согласись, прыгать с одного места на другое — не лучшая стратегия для успешной карьеры. Разве ты ехала в Париж не для того, чтобы прочно устроиться на новом месте? Ведь несчастный случай произошел именно тогда, не так ли?

Какое-то время Лана изучающе смотрела на дотошного исследователя ее жизни. Осведомленность собеседника немного превышала ту сумму фактов, которую обнародовали газеты.

— Откуда такая информированность о моей злосчастной судьбе? — Лана Тэннер никогда не была настолько уж известной, чтобы широкая публика знала все зигзаги ее карьеры. — Похоже, ты наводил обо мне справки.

— Не о тебе, а о твоем отце. Вообще-то, в процессе поисков я составил приличное досье и на его дочь. — Стив встал, снова наполнил чашку и опустился на стул. — Давай постараемся уяснить главное: я не позволю, чтобы Тэннер разбил сердце моей матери, мотая ее по всему свету. Она домашний человек и долгие годы стремилась иметь собственный дом. Теперь, когда я получил возможность осуществить ее мечту, никто и ничто не должно помешать ее выстраданному счастью. И уж, конечно, не такой жених, с цыганской склонностью к перемене мест. Уильяму Тэннеру придется начать новую жизнь. Я ясно выразился?