Элизабет Бартон - Многоточие длиною в любовь

— Хотите, я подскажу вам ответ? Никогда не чувствуйте себя вещью, и вас не проиграют.

Эти слова были жестокими, но возразить Шарлотте было нечего.

Я так долго была бесцветным немым предметом, который можно было взять без спросу, забыть или проиграть в карты, думала она. И уехала я из Бейкерсфилда из-за боязни, что ко мне будут относиться, как к забракованной вещи. Но больше никакого страха. С этого дня я стану поступать только так, как хочу сама. И ни Майкл, ни Тед, ни даже Рональд не остановят меня, если мне вздумается полететь на Луну или превратиться в самую красивую женщину этого города.

— Вы должны мне дать обдумать все ваши слова, — говорил Рональд Феррэл, вольготно устроившись в большом мягком кресле. — Некоторые замечания мне чрезвычайно трудно осмыслить. Я всегда полагал иначе.

На столе под его рукой лежал лист бумаги, на котором Рональд непроизвольно рисовал карандашом портрет. Глаза выходили очень большими и выразительными, а упрямый подбородок напоминал мальчишеский. В последнее время Рональд часто рисовал портрет одной и той же девушки. В телефонных справочниках, на полях, в лекционных тетрадях…

Девушка с портрета не оставляла его мысли с того вечера, когда он застал ее в своей спальне и притворился пьяным. Он нарочно поцеловал ее, чтобы сгладить испуг, который метался в ее глазах. Зачем ей понадобилось рыться в его вещах? Женская ревность? Хотела узнать о присутствии других женщин в его доме? Но Шарлотта никогда не проявляла симпатии к его персоне. Скорее она питала к нему неприязнь, и, когда они встречались глазами, он часто видел в ее взгляде вызов.

Не взгляд, а бездна, решил Рональд, когда впервые увидел ее в коридоре университета. Она выглядела такой усталой и жалкой в ужасных очках и мешковатом комбинезоне, но нечаянный взгляд из-под стекол принадлежал не бесхребетной мямле, пришедшей наниматься на должность. В нем сквозила гордость и сильный характер. Эта женщина здесь не по своей воле, догадался Рональд, что-то гонит ее, что-то тревожит.

Шарлотта была первой женщиной, вообще первым и единственным человеком, кому Рональд доверил свою боль. Об измене его жены Валери и ее прощальном письме не знала даже ее родная дочь от первого брака. Никто, кроме него и теперь Шарлотты.

Ее боль не слабее моей, думал он, наблюдая за Шарлоттой. Сколько ударов выдержало ее маленькое сердце? Сколько еще уготовано ему перенести?

Шесть лет назад Рональд пообещал себе, что сожжет письмо, как только простит жену и будет готов начать новую жизнь. И вот, кажется, этот день настал.

Конверт, подписанный рукой Валери, покинул связку и давно бы сгорел вместе со своим содержимым, если бы Рональда не отвлек телефонный звонок.

Шарлотта обнаружила в рукописи романа психологическую неточность и пыталась убедить босса подкорректировать поведение одного из второстепенных героев.

— Мне жаль, если я огорчила вас своими рассуждениями, — виноватым голосом сказала она. — Но в противном случае, когда выйдет ваш роман, вместо радости вы будете расстраиваться из-за пустяка.

— Достаточно ли моего обещания подумать? — ответил вопросом Рональд и взял со стола конверт. — Кстати, Шарлотта, у меня к вам большая просьба. Послезавтра в театре «Кодак» вручение премий за достижения в области литературы. Не сочтите за труд раскопать в своем гардеробе какое-нибудь платье и сходить туда вместе со мной. На таких вечеринках очень удобно заводить знакомства и назначать свидания. — Он кашлянул и поправился: — Я имею в виду деловые свидания.

— Да, я так и поняла. Я буду присутствовать в качестве вашей помощницы?

Рональд подошел к камину и бросил письмо Валери в огонь. Пламя вспыхнуло с новой силой, и объятый красно-желтыми языками конверт превратился спустя мгновение в черную пыль.

— Разумеется, — ответил Рональд. — Мы с вами отлично проведем время. Посмотрите, как мне вручат еще одну бронзовую книгу, попробуете французского шампанского с трюфелями. Успеете вернуться до полуночи.

— В таком случае, профессор, — не преминула съязвить Шарлотта, — надеюсь, вы не обидитесь, если раскопанное мною платье будет уступать по шику и безупречности вашему костюму? Если дама не с тобой, за нее не должно быть стыдно.

Рональд едва сдержался, чтобы не расхохотаться в трубку. О, как любил он эти словесные дуэли! До Шарлотты никому не удавалось продержаться и двух минут. А она была крепким орешком и могла бы дать ему фору. Но, конечно, он ей об этом никогда не скажет.

Приглашение на светское мероприятие было как нельзя кстати. Шарлотта едва не выронила трубку, когда Рональд витиевато сообщил ей о предстоящем вручении премий. Миранда не уставала трещать об этих голливудских вечеринках, куда слетались мировые звезды, чтобы засветить свои роскошные и безумные наряды и уморить свежими подтяжками журналистов и всех своих завистников. Шарлотта будет на этом празднике, и Феррэл еще сто раз пожалеет, что она для него всего лишь помощница.

В какой-то мере Рональд оказался прозорлив, иронически упомянув о гардеробе Шарлотты, где могло бы заваляться забытое платье. В чемодане Шарлотты вообще не было ни одного платья. Уезжая из Бейкерсфилда, она оставила все свои дорогие, предназначенные для соблазнения наряды в родительском доме. Но даже если бы они были здесь, половина из них уже вышли из моды, и, надев эту рухлядь в театр «Кодак», где голливудский дух витает в воздухе, Шарлотта попросту бы выглядела простушкой. А такого допустить она не могла.

Что ж, профессор Феррэл высоко ценил услуги своей помощницы, и у нее скопилось достаточно средств, для нескромной прогулки на Родео-драйв. В компанию себе Шарлотта позвала любительницу глянцевых журналов Миранду, которая совершенно точно знала, что жизненно важно носить в этом месяце и что противопоказано в следующем.

— С чего начнем? Может, заглянем в «Шанель»? — подталкивала она Шарлотту к стеклянным дверям потрясающе элегантного бутика. — Ты уверена, что хочешь купить только одно платье?

— Нет. Еще мне нужны туфли, сумочка и манто.

Шарлотта не производила впечатления богатой клиентки, поэтому продавцы смотрели на нее без интереса. Что касается Миранды, то она с первой минуты сумела завладеть вниманием всего бутика.

— Моя подруга писательница и находится в Лос-Анджелесе инкогнито, она желала бы сохранить интригу до вручения премий в «Кодаке», — шепнула она на ухо одной из консультантов. — Вы меня понимаете?

— Как никто другой, — выпалила девушка и сделала стойку самого вежливого продавца Лос-Анджелеса. — Сейчас вас обслужат.

Шарлотта покраснела от стыда, раньше ей никогда не приходилось выдавать себя за звезду. Не зная, куда спрятать глаза, она схватила первый попавшийся каталог и устремила туда горящий взгляд.