Элизабет Бартон - Многоточие длиною в любовь

Оставшись наедине с профессором, Шарлотта насупилась. Он присел рядом с ней, раскурил сигару и с присущей ему циничностью спросил:

— Вы меня ненавидите, да? Это пройдет. Нам обоим сегодня было больно.

Шарлотта хотела возразить, что такому бесчувственному чурбану, как он, нельзя причинить боль. Но он остановил ее взглядом.

— Я знаю, что вы скажете. Иногда стоит выставить себя на посмешище. Но не для увеселения других. Чтобы узнать, что на самом деле о тебе думают. И сегодня я узнал о себе многое. Первое: никто из моих студентов не способен абстрагироваться от ситуации и мыслить образами. Второе: они меня не любят. Кроме мисс Филдинг.

Он смешно захлопал ресницами и качнул бедром, успешно пародируя соседку Шарлотты. Особенно хороша была сигара, приветственным жезлом торчащая из левого уголка рта.

Но Шарлотте было не до смеха.

— Миранда пытается соблазнить, а уж по правде снять меня и, увы, тоже отливает во-о-т такие пули. Когда кого-нибудь любишь и доверяешь ему, не станешь унижать его лестью и враньем.

— И вы, само собой, бросили меня на растерзание львам в благодарность за то, что я вам не соврала.

На ресницах Шарлотты блеснули слезы. Что бы сейчас ни сказал Феррэл, она ему не поверит. Ни за что.

— Вы честны, мисс Клейтон, — отметил Феррэл. — И вы, быть может, не поверите, но я люблю честность и откровенность, тем более, что нечасто встречаю и то и другое.

Надменность исчезла из глаз профессора, он сидел на диване, опустив голову, а черные пряди его волос, спадая вниз, блестели, как дорогой шелк.

— Не любите лесть? — спросила Шарлотта. Кажется, она впервые увидела Феррэла обыкновенным мужчиной, разуверившимся в людях. Это был переутомившийся человек на месте великолепного, но неживого портрета.

— Не люблю, когда мне лгут. Если хотите знать, — он развязал галстук и бросил его на стул, — моя жизнь не стала бы хуже, если бы все эти регалии достались кому-то другому.

— Устали бежать впереди колонны?

— Осточертело нести флаг, если угодно.

С тех пор, как Феррэл взял Шарлотту к себе в помощницы, они еще ни разу не объяснялись без взаимных колкостей и язвительных замечаний. Не зная, как подступиться к характеру другого, они почти все время спорили, и этот спор напоминал трудную, но увлекательную партию в шахматы.

Шарлотта всякую минуту была готова убить Феррэла, а он не упускал случая вставить шпильку в ее самолюбие, и все-таки они были необходимы друг другу, как ночи Луна, а красоте поклонение. Каждый день эти двое спасали друг друга: от одиночества, от прошлого и от свободного времени.

Бывали дни, когда Шарлотта вспоминала Майкла. Да-да, самого отвратительного ей мужчину. Непредсказуемость женской натуры, прежде всего в том, что порой прекрасная половина человечества грешит сумасбродными поступками и вопреки всем законам здравого рассудка рвется в мутные воды своего прошлого во второй раз.

Шарлотта воздержалась от публичного скандала и уехала, не сказав Майклу «прощай», и это ощущение недоговоренности, извечный бич всех женщин, стегало ее по памяти. Ненавидеть Майкла она по определению не могла. Лгуны все те, кто утверждает, что от любви до ненависти рукой подать. Когда-то Шарлотта и сама сочиняла мистические истории о страстной любви, перетекшей в жгучую ненависть. Красное и черное — обожаемое сочетание всех трезвомыслящих редакторов. Счастливая выручка от буффонадной контрастности была гарантирована.

В подлинных драмах, которые разыгрываются ежедневно на улицах Лос-Анджелеса, и месть, и обида, и убийства — лишь следствие нежной любовной привязанности. Шарлотта понимала, нельзя разлюбить мужчину за супружескую измену или проигрыш в карты. Загнанная глубоко в сердце, любовь не умирает, но тайно властвует над человеком.

Шарлотта желала завершить свой неоконченный диалог с Майклом, но тогда ей бы пришлось вычистить из памяти все свои лучшие дни и счастливые чаяния. Когда еще кто-то обживет ее память, как это сделал Майкл. А одиночество терпеливо поджидало за поворотом.

От острого желания говорить Шарлотта взялась сочинять. О человеческих переживаниях, о наваждении и о том, что испытывает каждая американка, но никогда не скажет вслух. К своему изумлению, Шарлотта обнаружила, что ее несвязные диалоги и портреты начали слепляться в главы. Однако большого значения своим запискам девушка не придавала. Если Тед самозабвенно мечтал о карьере писателя, то Шарлотту не привлекал шутовской колпак. Она нарочно писала по ночам, когда никто не мог видеть ее слабости, и все время боялась перепутать свой роман с профессорским. Она была убеждена: все путешествующие в жизнь за славой своего рода шуты и паяцы. Известность развращает их мысли вседозволенностью. О нет, Шарлотта не хотела уподобиться Феррэлу, душа которого высохла, как осенний дубовый листочек.

Шарлотта только-только уснула, когда дверь ее спальни открылась, и сквозь дремоту она подумала, будто времени сейчас больше, чем казалось. Потом она слышала захлебывающийся шепот рядом со своей кроватью:

— Шарлотта, проснись!

Она открыла глаза и в полумраке увидела Миранду.

— Что случилось? — почему-то тоже шепотом, словно в комнате спал кто-то еще, спросила Шарлотта.

— Мне надо тебе кое-что сказать.

Шарлотта села в постели.

— Который час?

— Еще только два.

— Почему ты не спишь? — удивилась Шарлотта.

Обычно в это время Миранда, проглотив снотворное, спала крепким сном сытого младенца.

— Я только что пришла.

Глаза Шарлотты привыкли в темноте, и она разглядела, во что Миранда одета. На ней была эффектная шляпка с широкими полями, из-под которой виднелись только красные губы и подбородок.

Шарлотта вспомнила, что, вернувшись от Феррэла, не застала Миранду дома, а в записке на столе было только два слова: «Приду поздно».

— Сними шляпу и объясни, зачем ты меня разбудила. Ты снова влюбилась? — Шарлотта снисходительно улыбнулась.

— Не притворяйся, что не знаешь, за каким фазаном я охочусь.

Шарлотта упала обратно на подушку и отмахнулась:

— И слышать не хочу о Феррэле.

— Тогда я скажу ему, что в прихожей висят вещи моей горничной, — опустив смеющиеся глаза, заявила Миранда.

Шарлотта подняла голову, предчувствуя недоброе, и недоуменно повела бровью:

— Не может быть!

К ее изумлению, Миранда покосилась через плечо, словно боялась, что ее кто-то подслушает.

— Я вернулась не одна. — Миранда виновато улыбнулась.

Шарлотта уставилась на нее широко раскрытыми глазами.

— Со мной Рональд. Я налила ему чаю, — поспешила сказать Миранда.

— Какого черта он делает в нашей квартире?! — Шарлотта, забывшись, выкрикнула это во весь голос.