Джоан Дарлинг - Мечта о любви

Чистые голубые глаза Эшли весело сверкнули.

– Значит, ты демонстрировал Джессамин свой подъем в гору, когда купил ей тапочки для пляжа вместо модельных туфель на шпильках?

Тед добродушно рассмеялся в ответ.

– Да, я действительно хотел ей сказать, что дело движется. И это еще только начало! – Он нетерпеливо потирал руки, рисуя перед Эшли радужные перспективы. – Мы скоро начнем строить в Неаполе, Бока-Гранде, Каптиве – не говоря уж, конечно, о Санибел. И Джессамин, твоя младшая сестричка и мой несравненный самоцвет, получит наконец ту оправу, которая будет достойна ее красоты! Ей не придется жалеть о том, что она отказалась от карьеры модели!

Эшли снова стало неловко. Она потупилась, избегая смотреть ему в глаза, потому что не была уверена в его правоте. Для Теда было в порядке вещей верить в то, что все окружающие думают и чувствуют так же, как он. Особенно если речь шла о Джессамин. Но ведь он искренне любит ее и желает ей добра. К сожалению, Эшли все чаще приходилось напоминать себе, что Тед всегда желает добра своим близким.

А Тед внезапно спросил, как будто его только теперь посетила эта мысль:

– Наверное, после Бостона жизнь в Вашингтоне показалась тебе ослепительно прекрасной?

Эшли торопливо качнула головой:

– Пожалуйста, оставим эту тему: и Вашингтон, и Бостон! – Но память уже начала свою работу, и всплыли давние картины. Вот Эшли получает диплом в академии. Вот Джессамин, божественно прекрасная в наряде невесты. А вот и ее собственная свадьба в самом шикарном ресторане. Уэрнер ухаживал за ней всего месяц, ставший самым счастливым временем в ее жизни.

Они познакомились, когда летели одним рейсом в Вашингтон, где Уэрнер защищал в правительстве интересы одной из химических корпораций. Ее моментально покорил этот властный, уверенный в себе мужчина. Он показался ей выдающейся личностью и ослепил роскошью столичной жизни, доступной лишь для узкого круга избранных. Эшли искренне верила в то, что женщина может лишь мечтать о таком муже. Судьба отпустила им неполный год, ставший сроком длиною в жизнь – причем для Уэрнера не только в переносном, но и в прямом смысле. И она заставила себя выбросить из головы дальнейшие воспоминания о своей жизни с Уэрнером.

Как можно убедительнее и тверже она сказала:

– Тед, я знаю, что ты торчишь дома, чтобы не оставлять меня одну, но поверь, в этом нет никакой нужды. Я не боюсь оставаться одна и не буду страдать от одиночества.

Ну, как прикажете ему объяснить, что Эшли давно мечтает о том, чтобы провести целый день одной? Что на протяжении всей своей семейной жизни она была лишена подобной роскоши? В те дни, когда у нее не было полетов в «Палм-Эйр», Уэрнер не позволял ей отлучиться ни на секунду. Она всегда должна была находиться у него на виду. А теперь Джессамин с Тедом пытаются пасти ее, словно заблудшую овцу.

Тед потянулся через стол, чтобы пожать Эшли руку.

– Тебе никогда не придется страдать от одиночества. Мы с Джесс позаботимся об этом.

Она осторожно отняла руку и открыла было рот, чтобы объяснить, что сейчас больше всего нуждается в одиночестве и покое, в возможности обдумать свою судьбу, которая сохранила ей жизнь в страшной катастрофе, уничтожившей больше сотни человек. Ведь иначе Эшли никогда не удастся избавиться от чувства вины. От вины выжившего человека. Но вместо этого она просто встала и принялась собирать посуду на поднос.

– Ступай займись своими делами, Тед! А я уберусь на кухне.

Он встал, с трудом скрывая радость и оттого чувствуя себя немного виноватым.

– Вообще-то у меня скопилась целая куча бумаг… если, конечно, ты уверена, что управишься здесь одна…

– Абсолютно! – выпалила Эшли и ослепительно улыбнулась.

Тед взмахнул рукой в шутливом салюте и ушел;

Эшли в глубокой задумчивости продолжала собирать со стола тарелки. Теду очень хочется верить, что Джессамин довольна их жизнью. Наверное, он нарочно завел этот разговор, чтобы Эшли лишний раз подтвердила его правоту. Она сосредоточенно нахмурилась. Если Джесс действительно всем довольна, то откуда этот подавленный вид и пустой взгляд? Эшли задумчиво прикусила губу. Кто знает, что у Джесс на уме? Ей остается только ждать и смотреть, что будет дальше.

Эшли выпрямилась и с тихим довольным вздохом полюбовалась на прополотые ею аккуратные цветочные клумбы. Алые цветы герани чередовались с пурпурными и белыми петуниями в придуманном ею простом узоре. Она сняла рабочие перчатки и посмотрела на наручные часы. Всего лишь половина одиннадцатого утра. Ее сердце радостно встрепенулось.

Впереди еще целое утро, и она сможет провести его так, как ей захочется!

Эшли подхватила бамбуковый садовый веник, лопатку и пластиковый мешок с сорняками и понесла все это в гараж. В углу гаража ее внимание привлек забытый всеми зеленый трехскоростной велосипед. Она не удержалась и взобралась в седло. Ноги сами нажали на педали, и Эшли глазом моргнуть не успела, как выкатилась из гаража на садовую дорожку. Казалось, что за спиной у нее выросли крылья – так кружило голову ощущение полной свободы. Она выехала за ворота и повернула налево, устремившись по гладкой ленте темного асфальта.

Задыхаясь от избытка чувств, Эшли мчалась мимо ухоженных полей, обсаженных приземистыми пальметто и густыми колючими кустами с мелкими алыми ягодами. По левую руку то и дело мелькали белые кубы оштукатуренных особняков, возвышавшихся посреди изумрудных лужаек, колышущихся на ветру пальм, теннисных кортов и сверкавших голубой гладью плавательных бассейнов. Наверное, это один из участков, застроенных «Санданс ресортс». Выглядело все это весьма внушительно. Тед мог считать эти особняки молчаливым памятником своему успеху. Такой, как он, запросто наладил бы продажу меховых шуб в колонии нудистов!

У Эшли вырвался сокрушенный вздох. Если бы она могла идти по жизни так же уверенно, как Тед! В данный момент она чувствовала себя пассажиром выпавшего из расписания рейса, обреченного без конца кружить над аэродромом и ждать, когда же освободится взлетно-посадочная полоса. Психотерапевт откровенно предупредил Эшли, что ей будет очень нелегко вернуться к прежней жизни. В «Палм-Эйр» ей дали бессрочный отпуск по состоянию здоровья, и придется пройти не одно медицинское освидетельствование, прежде чем их врачи дадут допуск к полетам. За два месяца Эшли не пропустила ни одного сеанса терапии, но это не помогло избавиться от кошмаров и приступов паники. Она с отчаянной решимостью стиснула зубы, покрепче сжала руль и с новой силой налегла на педали.

Дорога нырнула в лес. Теперь ее закрывали от солнца перистые кроны австралийских сосен и сабельных пальм. То и дело в просветы между листвой прорывался золотой столб солнечного света, чтобы на миг согреть макушку Эшли и голые руки и ноги. У нее полегчало на душе: единение с природой всегда шло ей на пользу.