Джессика Брайтон - Ищу тебя всю жизнь

— Накануне я попросил Пола принести все это сюда, — скромно признался Кевин.

— Пикник на пляже? Мы же только что позавтракали, — слабо запротестовала Кэти, но Стоун уже деловито устраивался на песке. Из корзинки были извлечены бутылка вина, свежие виноградные гроздья и — к неописуемому восторгу Кэтрин — несколько изысканных маленьких пирожных «буше» — фирменное произведение кулинарного искусства Сары.

Со счастливой улыбкой на лице Кэт откусила маленький кусочек — совсем чуть-чуть, чтобы растянуть удовольствие. Другое пирожное она протянула Кевину.

— Как же ты все это устроил? Сара печет такие пирожные только по торжественным случаям.

Глядя на нее, он удивился:

— А сейчас разве не такой случай?

— Пожалуй, — со смущенной улыбкой согласилась Кэт и, сложив ноги по-турецки, устроилась рядом. — А у этого торжества есть имя?

Кевин откупорил бутылку и достал из корзины два бокала.

— Как насчет «воссоединения»? А первая и вторая годовщины свадьбы, вместе взятые, а дважды пропущенное Рождество, а медовый месяц?

— А разве у нас не было медового месяца?..

Она задумалась, медленно смакуя чудесный напиток. Этот импровизированный пикник на морском берегу — было ли у них что-то подобное раньше? Ответ напрашивался сам собой: февраль в Ричмонде не слишком подходит для подобных мероприятий.

— Когда я предложил отправиться в свадебное путешествие, выяснилось, что о самолете придется забыть.

— А куда мы хотели поехать?

— Сначала в Астану к моим родным, а потом в одно симпатичное местечко недалеко от Салинаса.

— Но это же несколько дней за рулем!

— Вот-вот. — Кевин вновь наполнил ее бокал. — Перспектива провести медовый месяц в автомобиле меня совершенно не привлекала.

Девушка покраснела, а Стоун хмыкнул.

— Так вот почему я до сих пор не встречалась с твоей семьей!

— Именно. — В его быстром взгляде угадывалось сожаление, и Кэт с легкой грустью подумала, что прошлое изменить невозможно. — Полагая, что впереди у нас масса времени, я решил не настаивать… — Откинувшись назад, он оперся на локоть и, не глядя ей в глаза, продолжил: — Я ведь совершенно не знал тебя тогда. Понимаешь, иногда мне казалось…

— Говори же!

— Иногда я думал, что ты стыдишься своей семьи или, может быть, с тобой плохо обращались в детстве…

Такое предположение привело Кэтрин в ужас.

— Нет! Никогда! Папа с мамой были не просто родителями. Они были моими лучшими друзьями. Я росла здесь, — она показала на залитую солнцем бухту, нефритово-зеленые воды которой плескались всего в нескольких метрах от их ног, — вдалеке от большого мира. Практически единственным товарищем моих детских игр был Фред, а когда он уехал учиться, родители заменили мне его. У нас были удивительно близкие отношения, и благодаря им я выросла именно такой, какая есть.

— Понимаю, но, может быть, пришло время свыкнуться с их… уходом.

В вопросе Стоуна звучала спокойная рассудительность, предполагавшая такой же спокойный ответ. Но подавлять эмоции при разговоре на эту тему Кэтрин еще не умела. Опрокинув бокал на покрывало, она медленно встала и отошла на несколько шагов в сторону.

Спустя мгновение Кевин оказался рядом и, обняв своими большими теплыми руками, мягко повернул ее лицом к себе.

— Зачем ты все время говоришь об этом? — спросила она, не поднимая головы.

— Я только поинтересовался…

— Такой чудесный день — большая редкость в это время года. — Кэтрин сделала попытку улыбнуться. — Зачем же его омрачать?

Бережно сжав в ладонях ее лицо, Кевин попытался заставить Кэти поднять голову, чтобы встретиться с ней глазами. Медленно и неохотно она подчинилась, но глаза ее по-прежнему были полны слез.

— Потому что ты сделала табу из своей утраты, не научилась жить с ней.

— Но я живу с ней каждый день!

— Ты ведь так ни разу и не была ни на месте катастрофы, ни на взлетно-посадочной полосе.

— Зачем мне туда ходить?

— Чтобы попрощаться.

— Я попрощалась!

— Ты этого не сделала. — Голос его звучал ровно и спокойно, но глаза были неумолимы. — Твое завтра… наше с тобой завтра, никогда не наступит, пока ты будешь оставаться в плену прошлого.

— Ты постоянно твердишь мне об этом, — устало сказала Кэт.

— Значит, ты должна понимать, какое значение я этому придаю.

Сердце ее билось тяжело и глухо, словно храня отзвуки ужасного удара самолета о скалы. Казалось, все тело содрогается от этих толчков.

— Кевин, есть одна вещь, о которой я тебе не сказала. Вообще, об этом не знает никто, даже Сара и Фред, потому что… Ох, как же это больно!

Стоун сжал ее запястья. Взглянув вверх, Кэт увидела сострадание в его глазах.

— Я должен, должен все знать!

Кэтрин было трудно дышать. Слова вырывались у нее с хриплым присвистом — так глубок был черный страшный колодец, где они томились годами:

— Когда… самолет… разбился… мама умерла не сразу. — Кевин безотчетным движением сдавил ее руки, но девушка продолжала. Чувствуя, как при каждом слове ей становится легче, она уже не могла и не хотела останавливаться: — Я побежала к ним, туда, потому что рядом никого не было. — Кевин слушал, не перебивая. — Папа… папа был мертв, я поняла это сразу… Дверь в пассажирский салон была сорвана. Моя мама сидела… лежала как раз с этой стороны. — Кэт остановилась, борясь с приступом рыданий. — Кругом была кровь. Мама посмотрела на меня и улыбнулась. Потом шевельнула рукой. Я взяла ее руку, и тогда она… умерла. — Кэт прижала ладонь тыльной стороной к трясущимся губам. — Было ужасно тихо.

— Это все, что ты помнишь?

— Все, что я помню отчетливо. Потом все замелькало, перепуталось, пока не погасло совсем. Все исчезло до тех пор, пока…

— …Пока ты не очутилась одна в Ричмонде?

— Да.

Пальцы Стоуна осторожно сняли слезинки с ее ресниц, и только тогда девушка заметила, что плачет. Но, как и предсказывал ее муж; это были целительные слезы. Он был прав — ей следовало рассказать обо всем раньше — и исцелиться.

Обняв, Кевин привлек ее к себе. Ухом, приникшим к его груди, Кэти услышала биение его такого близкого сердца и вновь ощутила, что они — одно целое.

Наконец Кевин отпустил ее.

— Поднимемся наверх, к взлетной полосе. Начнем отсюда и пройдем вдоль нее до конца.

Кэтрин кивнула, чувствуя, что место изгнанного кошмара заполняют уверенность и покой. Они поднялись по склону к взлетно-посадочной полосе и прошли ее до самого конца молча. Над ее холодным бетонным покрытием, застилая солнце, поднимались клубы тумана. Все это время девушка не выпускала большую, надежную руку Кевина. Когда бетон кончился, Кэт обернулась, оценивая длину полосы.

— Мне казалось, она гораздо длиннее.