Анна Джеймс - Венецианское ожерелье

Последних слов Андреа не услышала. Она прислушивалась к другим звукам, снаружи, рядом с окном кабинета. Шорох. Она прикрыла трубку рукой, чтобы заглушить возглас удивления. Всмотревшись в сгущавшиеся сумерки, Андреа различила шевеление в зарослях кустарника под окном.

— Дэвид, — мягко сказала она, — я не могу сейчас говорить. Завтра в одиннадцать я буду готова.

Андреа положила трубку и осталась стоять неподвижно, приглядываясь. Окно было наполовину раскрыто, ветра не было. Что-то совершенно точно двигалось от окна сквозь кусты, задевая ветки.

Андреа вновь овладело беспокойство. Она попыталась разогнать его, но тревога обволакивала ее душным ночным воздухом. Все было пропитано ею, и пытаться избавиться от этого чувства она не могла. Тревога правила этим домом и людьми в нем.

Ей удалось досидеть до конца обеда, так и не раскрыв своих планов, хотя вопросы сыпались на нее со всех сторон и проскальзывали даже в искрометной болтовне Бретта. Она встала из-за стола, как только закончила есть, не выдержав града вопросов и взгляда синевато-серых глаз, который повсюду следовал за ней. Дважды она ловила этот холодный взгляд, и оба раза Зак отводил глаза.

Андреа не знала, чем объяснить такое внимание с его стороны. Слишком все было запутано. Но если бы ей удалось заглянуть в его глаза, возможно, Андреа поверила бы в то, что уже прокралось в ее мысли: это Зак подслушивал под окном. Но ей не хотелось этому верить.

Так же, как раньше прикосновение Зака жгло ее еще долго после того, как пальцы перестали касаться кожи, так и теперь Андреа преследовал его пронзительный взгляд. Долго за полночь он не давал ей уснуть, раз за разом возникая в разгоряченном сознании. В конце концов Андреа сдалась, накинула халат и направилась в кабинет. Она выпьет бренди, а если и это не поможет, возьмет почитать какую-нибудь книгу. Все, что угодно, лишь бы избавиться от этого навязчивого взгляда, напоминавшего ей, что Зак следил за каждым ее движением, ловил каждое слово. Такое недоверие само по себе вызывает подозрения.

В доме царила тишина, когда она спускалась по лестнице. Все давно уже улеглись, но в холле еще не погасили лампу, и даже в кабинете горел свет. Андреа прикрыла за собой дверь и подошла к буфету. На какое-то мгновение ей почудилось, что все это сон, сон, в котором нет звуков. В комнате царила тишина, и приход Андреа ее не нарушил: босые ноги ступали бесшумно по истертому ковру, и воздушная ткань халата не шуршала в такт шагам. Она взяла графин с бренди, чтобы налить себе немного, но даже плеск темной жидкости, льющейся в бокал, не был слышен. Вот почему звук его голоса прозвучал как выстрел:

— Не удается заснуть?

Андреа стремительно обернулась. Руки дрожали, и ей пришлось поставить бокал, чтобы не расплескать бренди. Она разглядела фигуру в противоположном углу комнаты.

Зак сидел за столом и был едва различим в тусклом свете лампы. Он даже не приподнялся.

В голове Андреа мелькнула мысль, что он тут как тут каждый раз, как она оборачивается, или она догадывается, что он здесь: на террасе у дома, несколько дней назад, в окне, когда Дэвид подвозил ее домой, и сейчас, в кабинете, около полуночи. Не он ли был вечером в саду? Наверное, она должна была испугаться, но почему-то этого не произошло. Андреа только была озадачена, а еще ей очень хотелось поскорее уйти. Слишком уж легко он нарушал ее душевное равновесие, слишком уж был неотразим. Ее внезапно смутило, что скрытая крохотным шелковым халатиком ночная рубашка была совсем прозрачной. Андреа поплотнее запахнула полы халата на груди, подвязала на талии поясок и взяла бокал.

— Да, — наконец проговорила она в ответ на его вопрос. — Мне не спалось. Я возьму это наверх.

Андреа старалась не смотреть в его сторону, когда Зак, включив свет на полную мощность, направился к ней, длинноногий, поджарый. Рубашка, наполовину расстегнутая, открывала темные волосы на груди, вьющиеся от влаги ночного воздуха.

— Я не хотела отрывать вас от работы, — добавила она.

Зак шел к ней так, как, она думала, он мог бы пробираться по джунглям, — с грациозностью дикой кошки, и глаз у него, наверное, такой же острый. Ей представилось, что, как и многие животные, он способен видеть в темноте. В его движениях сквозила не только первобытная грация, они пробуждали чувство опасности. И все же Андреа его не боялась. Разве только того ощущения интимности, которое он навязывал ей каждый раз, когда они оставались наедине. Этого и… неподвластных ей эмоций.

Он подошел совсем близко, и на мгновение Андреа засомневалась: собирается ли Зак обнять ее или отпихнуть со своего пути. Оказалось, ни то, ни другое. Вместо этого он взял из рук Андреа бокал, откупорил графин, долил ей бренди, а затем, держа хрупкий, сужающийся кверху бокал в своей мощной руке, осторожно согрел напиток, покрутив его так, что маленький водоворот поднялся до самых краев. Не сказав ни слова, он вернул бокал Андреа.

— Я не работал, — сказал он немного погодя. — Просто сидел в полутьме. Думал.

Он налил и себе, так же согрел бренди и отошел от буфета, чтобы заглянуть ей в лицо своими ясными глазами, которые, казалось, светились. Их выражение совсем не походило на то, с каким он наблюдал за Андреа во время обеда. Одно это уже было утешительно. Взгляд был куда более теплый, даже интимный, и смутил ее ничуть не меньше.

Вокруг них сгустилась тишина. Казалось, даже ночные птицы умолкли. Он целую минуту, должно быть, смотрел на нее, прежде чем заговорить:

— Вы не пьете свое бренди.

Андреа сделала глоток, желая успокоиться. Но это было невозможно в душной черноте ночи, рядом с человеком, который мог одним прикосновением лишить ее власти над собой, очаровать, опутать своими речами.

Зак пригубил из своего бокала и улыбнулся Андреа, словно не было во всем мире для них ничего более естественного, чем стоять вот так друг против друга в тишине ночи и слушать, как сливается биение их сердец. Но что-то было в его серебристых глазах такое, что проникало в потайные уголки души, так глубоко, как никто до этого не осмеливался.

— «МГ» вам подошел?

Она кивнула:

— У меня еще не было возможности поблагодарить вас. Это было так заботливо.

— Забота не имеет к этому никакого отношения, — отмахнулся он. — Эгоизм — вот подходящее слово. Я хочу поскорее закончить дела с наследством.

— Конечно, — слабым голосом сказала Андреа. — Я значительно продвинулась за это время.

— Не сомневаюсь, что это так. — Он допил свое бренди. — И все же мне необходимо в этом удостовериться. Что вы нашли, Андреа? — прямо спросил он.

Андреа сделала еще один глоток, чтобы выиграть время. Знает ли он что-нибудь? Подслушал ли их разговор с Дэвидом? Или он просто закидывает удочку? В любом случае надо соблюдать осторожность.