Анна Джеймс - Подарок богини

Вскоре принесли заказ, и они принялись за пирожки из слоеного теста с начинкой из сыра и шпината. Затем выпили кофе по-гречески и взялись за пахлаву и пирожные с начинкой из меда и орехов.

— В Англии и Америке никто не знает, что такое настоящая пахлава, — заявила Алекса. — Даже если там, у себя, им приходилось ее пробовать, все равно это совсем не то. — Марк утвердительно кивнул, и она продолжала: — Ты не считаешь, что мы ведем себя по-свински? Мне кажется, мы привлекаем к себе внимание? Интересно, почему?

Марк пожал плечами:

— Вероятно, они пялятся на нас потому, что мы живем вместе в доме твоего деда.

— Пожалуй, ты прав, — в смущении пробормотала Алекса. — Софи говорила, что пойдут разговоры, но она уверяла, что мне нечего опасаться, поскольку я американка и только наполовину греческого происхождения.

— Тебе крупно повезло, — улыбнулся Марк.

— Знаешь, я долго размышляла, прежде чем решилась пригласить тебя к себе. Но тетушка заявила: главное для меня — дом, и сказала, что я должна думать только об этом.

— Вероятно, ты решила, что я совершенно безобиден. Что ж, пожалуй, ты права, ведь я всего лишь твой помощник.

Она внимательно посмотрела на него и вдруг проговорила:

— Нет, Марк, ты не просто помощник, ты друг, пришедший мне на помощь. Я в неоплатном долгу перед тобой.

Он прикоснулся к ее руке.

— Ошибаешься, Алекса, ты мне ничего не должна.

Она с улыбкой посмотрела на него, и их взгляды встретились. Казалось, они просидели бы так весь вечер, но тут зазвучала музыка.

— Посмотри-ка, Василис собирается танцевать! — воскликнула Алекса.

Старик уже поднялся из-за столика в углу, где сидел со своими приятелями, и, вскинув руки и щелкая пальцами, начал двигаться в такт музыке — сначала медленно, а затем все быстрее.

— Браво, Василис! — кричали его приятели.

— Этот танец называется танцем орла, — сказал Марк. И Алекса тотчас вспомнила, что и ее дед часто так танцевал.

Тут многие из сидевших в кафе поднялись и принялись хлопать в ладоши. Алекса с Марком, немного помедлив, присоединились к ним.

— Скоро они начнут бить тарелки, — сообщил Марк. И оказался прав — в следующее мгновение раздался звон посуды (Нико же едва заметно поморщился, но не более того).

— По-моему, греки развлекаются довольно странным способом, — с усмешкой проговорил Марк. — Бить посуду мне не хочется, а вот танцевать я не прочь, — добавил он, взяв Алексу за руку.

Они вышли на середину зала и присоединились к тем, кто уже танцевал. Как ни странно, им почти сразу же удалось включиться в общий ритм, и они танцевали до тех пор, пока музыканты не объявили перерыв.

Взмокшие и запыхавшиеся, Марк с Алексой вышли на свежий воздух и вскоре оказались на пляже, у самой воды.

— Этот танец — ужасно тяжелая работа! — воскликнул Марк. — Я так не уставал, даже укладывая черепицу на крыше.

— Но танцевать гораздо веселее, — заметила Алекса.

— Да, веселее, — кивнул Марк. Он взял девушку за плечи и заглянул ей в глаза. — Знаешь, Алекса, сейчас удивительный вечер…

— Да, удивительный…

Тут он привлек ее к себе, и Алекса, запрокинув голову, прикрыла глаза. Она слышала биение своего сердца и уже чувствовала на губах дыхание Марка — казалось, он вот-вот ее поцелует.

Но Марк в последнее мгновение вдруг отстранился; он не знал, что именно его остановило, — возможно, что-то похожее на чувство вины. Во всяком случае, он почувствовал, что не может поцеловать Алексу, хотя ему очень этого хотелось. Когда же она открыла глаза, он в смущении пробормотал:

— Давай вернемся, закажем кофе и понаблюдаем за окончанием танцев.

— Да, давай вернемся…

Алекса не поняла, что с ним произошло, но ей вдруг стало стыдно — ведь она ждала поцелуя, а Марк так и не поцеловал ее.

Когда они вернулись в кафе, танцы еще продолжались, и Алекса с облегчением вздохнула — у нее появилось время, чтобы собраться с мыслями и попытаться понять, что же произошло. Но вскоре музыка стихла, и танцоры возвратились к своим столикам.

— Василис неплохой танцор, верно? — сказал Марк, когда старик, приветливо кивнув, прошел мимо них. — Особенно для своих семидесяти лет.

— Да, он еще очень крепкий, и у него отменное здоровье, — проговорила Алекса. — На Кавосе много таких стариков. Здесь жизнь спокойная.

— Сейчас-то у него действительно спокойная жизнь, а вот во время войны… — Марк понизил голос: — Ты же помнишь, я расспрашивал Василиса, но он не захотел отвечать, во всяком случае, уклонился от прямого ответа,

— Мой дед был таким же, — сказала Алекса. — Дед избегал этой темы. Иногда я… — Она внезапно умолкла, вспомнив случайно услышанные разговоры деда и отца; как только речь заходила об оккупации, они почему-то всегда переходили на шепот.

— Что «иногда»? — Марк с беспечным видом помешивал свой кофе, но Алекса, взглянув на него, поняла, что он с нетерпением ждет ответа.

— Так «ничего» — пробормотала она. — Я просто вспомнила деда. Он был довольно своеобразным человеком.

— Как и его внучка, — заметил Марк.

Тут он пристально посмотрел на нее, и Алекса невольно потупилась — ей вспомнилось, что точно так же Марк смотрел на нее на поляне.

— Тебе тоже не откажешь в своеобразии, — сказала она.

— Выходит, мы родственные души, так?

Алекса молча улыбнулась и поднялась из-за стола. Марк понял, что вечер окончен, и тоже встал. По дороге домой они обменивались ничего не значащими фразами и изредка улыбались друг другу. У двери спальни Марк чмокнул ее в щеку, но этот поцелуй нельзя было назвать «настоящим поцелуем» — во всяком случае, совсем не этого она ждала на пляже, когда закрыла глаза…

Быстро раздевшись, Алекса легла в постель, однако уснуть ей не удалось. Она снова и снова вспоминала прошедший вечер, но так и не смогла понять, что произошло с ними на пляже. «Что ж, что ни делается, все к лучшему, — решила она наконец. — Когда ремонт закончится, Марк продолжит свои скитания, а я останусь здесь и непременно своего добьюсь».

Марк долго ворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец поднялся и перенес свой матрас на плоскую часть крыши над кухней; он надеялся, что легкий ночной бриз поможет ему уснуть. Но сон не шел, его по-прежнему одолевали мысли об Алексе, о том, как сложатся теперь их отношения.

Сообразив, что уже не уснет, он приподнялся и сел. Потом вдруг почувствовал жажду и, немного помедлив, решил спуститься. Выпив на кухне стакан молока, Марк осторожно открыл дверь, ведущую в сад. «Возможно, небольшая прогулка пойдет мне на пользу», — подумал он.

Марк переступил порог и вдруг заметил, как во тьме промелькнуло что-то белое. В следующее мгновение видение исчезло за ветвями деревьев. Тут послышались чьи-то шаги, и Марк замер, прислушался… А через несколько секунд он увидел Алексу, шагавшую по садовой дорожке. Заметив его, она остановилась в нерешительности; было очевидно, что для нее эта встреча — неожиданность.