Кейт Харди - Требуй невозможного

— Ксав, мне тоже трудно себя сдерживать в твоем присутствии. Мы хорошо друг другу подходим. Так зачем противиться?

Он покачал головой:

— Это не чисто физическое влечение.

Нет. Для нее это тоже было чем-то большим. Ей нравится, каким человеком стал Ксавьер. Ответственным, честным, уважительно относящимся к своим подчиненным.

Если говорить начистоту, Аллегра никогда не переставала любить его. Она спрятала свои чувства, потому что не хотела, чтобы ей опять было больно. Но именно поэтому она никогда и не хотела ни с кем заводить серьезных отношений. Потому что любила Ксавьера. Всегда любила и всегда будет любить.

И у нее было такое чувство, что он ни с кем не сошелся по той же причине.

Он отрицал очевидное.

И как ей привести его в чувство?

— Ты хочешь меня, а я тебя, — сказала Аллегра. — Если бы я тебя сейчас поцеловала, ты бы мне ответил.

— И меня бы это разозлило, — сказал Ксавьер. — Я же говорил тебе, Элли. У меня проблемы с доверием.

— Думаешь, я снова тебя подведу? — Как больно. Он, что, не слушал ничего из того, что она ему говорила? — Ксав, я работала с тобой на винограднике. Я многому у тебя научилась и думаю, я тебя тоже кое-чему научила. Мы хорошая команда.

— Знаю. Проблема не в бизнесе.

— Тогда в чем?

— Я не могу избавиться от страха, Элли. Я не могу перестать задаваться вопросом, что будет, если у нас опять случится несколько неурожайных лет подряд, как когда расстались мои родители.

Она ушам своим не верила.

— Ты думаешь, я просто уйду, как твоя мать?

— Ты вернулась во Францию, чтобы сбежать со своей лондонской работы, — сказал Ксавьер. — Как только ты узнала, что унаследовала полвиноградника, ты тут же уволилась.

Она выдохнула:

— Это несправедливо.

— Но это правда.

— Ну да. Но это другое. Проблема с моей работой тянулась не один месяц.

— Проблемы с бизнесом тоже могут долго длиться.

— То есть ты хочешь сказать, мы должны держать друг друга на расстоянии вытянутой руки, потому что ты мне не доверяешь?

— И себе тоже. Когда дело касается тебя. Я сильно напортачил в прошлом.

Аллегра прикусила губу:

— Ты не дашь нам второй шанс, да?

— Я не хочу причинить тебе боль, Элли.

«Слишком поздно. Ты уже причинил».

— Что нужно, чтобы ты начал мне доверять? — спросила Аллегра.

— Не знаю. — Ксавьер провел рукой по волосам. — Если бы я знал, я смог бы что-то с этим сделать. Но я не знаю. Не могу.

— Но это ведь взаимно, Ксав. Откуда мне знать, что ты со мной откровенен? Что ты больше не считаешь, что, будучи мужчиной, должен защищать меня, всю из себя такую хрупкую, от любых сложностей? Что ты что-то от меня не скрываешь?

— А ты и не можешь этого знать, — просто сказал он. — Теперь ты понимаешь, о чем я?

Да… Аллегра понимала. И до тех пор пока ей не удастся убедить его рискнуть и довериться друг другу, ей придется с этим жить.

— Ты самый упрямый из всех мужчин, что я встречала в жизни.

— Принимаю это за комплимент.

— Это не комплимент, уж поверь мне. — Она поморщилась. — Я бы предложила оставить тебя, но могу я одолжить у тебя кое-что из одежды?

— В моей ты утонешь, — вздохнул Ксавьер. — Машинка, наверное, уже все достирала. Пойду положу твои вещи в сушилку.

— А можно мне пока взять футболку или еще что-то? Потому что мне бы не хотелось здесь оставаться. — В его постели. Где простыни до сих пор теплые от соединения их тел.

— Конечно.

Ему явно было неловко.

— Мм, ты не могла бы отвернуться?

— Ладно.

Ксавьер нахмурился:

— Что смешного?

Похоже, он успел заметить промелькнувшую на ее лице усмешку.

— Мы только что занимались сексом. Жарким сексом. Голышом. Поздно уже смущаться, Ксав.

— Да, ты права. — Он взял себя в руки и подошел к комоду.

Она знала, что надо бы ей отвести взгляд. Но видит Бог, сделать этого не могла. Ксавьер Лефевр был самым совершенным мужчиной из всех, что она встречала. Настоящий красавец. И она так его хотела.

Он натянул трусы, потом достал из шкафа шорты и футболку.

— Бери что найдешь, — сказал он, махнув рукой на шкаф. — Я буду внизу. Если хочешь принять душ, у меня в ванной есть чистые полотенца.

Чистые полотенца и гель для душа с древесным запахом. Когда она им воспользовалась, ей стало казаться, что Ксавьер все еще держит ее в своих объятиях. Аллегра вытерлась, обернула волосы полотенцем и пошла искать, что ей надеть. Ничего лучше, чем его хлопковая белая рубашка, она не придумала. На ней она была как короткое платье.

Ксавьер широко распахнул глаза, когда она вошла, в них промелькнуло яростное желание.

Господи, он и правда самый упрямый из всех мужчин, что она встречала в жизни. Неужели он не понимает, что эти чувства, которые они друг к другу испытывают, никуда не денутся?

— Кофе? — спросил Ксавьер.

— Нет, спасибо.

— Я бы предложил прогуляться по саду, но там опять дождь идет.

— Ксав, можешь говорить, сколько захочешь. Это все равно не пройдет.

— Пройдет.

Она подошла к нему и накрыла его руку своей:

— Позволь кое-что для тебя сделать. — По крайней мере, она могла вернуть ему ту радость, которую ему когда-то приносил рояль в библиотеке. Как когда-то Гарри заново научил ее наслаждаться музыкой.

— Что? — настороженно спросил он.

У нее сердце слезами обливалось, когда она на него смотрела. Ксавьер действительно никому и ничему не мог довериться.

— Пойдем со мной. Дай мне избавить тебя от плохих воспоминаний.

Он вздрогнул, когда она села за рояль:

— Только не Дебюсси.

— Не буду, — сказала она и заиграла ту песню, которую тогда слышала у него в машине, потом начала тихонько подпевать. — Судя по тому, как громко ты слушаешь в машине музыку, ты поешь, когда водишь. Подпевай.

Он долго боролся с собой, но, в конце концов, все же запел. Голос у него был чистый и сильный.

— Видишь? Не так уж это и плохо. Так я поднимаю себе настроение, когда мне грустно, Ксав, это лучше всего помогает. А теперь назови еще какую-нибудь песню.

Он моргнул:

— Ты можешь любую сыграть вот так запросто?

— Могу, если знаю мелодию. — Она закатила глаза. — Не смотри на меня так. Это нетрудно, если играешь долгие годы и знаешь ноты.

— Элли, обычные люди так не могут.

— Могут. И не говори мне, что я унаследовала родительский талант к музыке. — Дальше она заиграла песню «Битлз», он смиренно начал подпевать.

К тому времени, как она закончила играть, он несколько повеселел, но рядом с ней все еще не садился.

Аллегра закрыла крышку рояля, подошла к нему и положила руку ему на щеку:

— В жизни есть много хорошего, Ксав.

Он удивился:

— Но как? Ведь ты почти не виделась с родителями, когда росла, и…

— У меня был Гарри, — просто сказала Аллегра. — И он показал мне, что музыка может приносить радость, когда я была совсем маленькая… — Она сглотнула предательски подступившие к горлу слезы. — Не обращай на меня внимания.