Кейт Харди - Требуй невозможного

— Хорошо. Начнем с Нотр-Дама.

Он отвел ее к готическому собору.

— Ксав, это потрясающе, — прошептала Аллегра.

— Как и вид из башни.

— Можно? — спросила она.

Собор ее заворожил. И хоть сам Ксавьер видел его несколько раз, с ней он словно увидел Нотр-Дам в новом свете.

— По-моему, мы заслужили мороженое, — сказал он, когда они спустились с башни.

Но он имел в виду не просто мороженое, а лучшее в городе, которое он так любил, когда был студентом.

Он купил ей это мороженое.

— Чудесно, — сказала Аллегра, когда его попробовала. — Я никогда такого вкусного не пробовала. Спасибо.

— Не за что. — Ксавьер улыбнулся ей в ответ. — Самое лучшее во всем Париже.

Она посмотрела на его рожок:

— А у тебя какое?

— Карамельное.

— Оно такое же вкусное, как это?

— Намекаешь на то, что хочешь его попробовать?

— Ага.

Он протянул ей рожок, но она повергла его в шок тем, что не лизнула мороженое, а на мгновение коснулась губами его губ.

— Мм. Вкусно, — выдохнула она.

— Я могу себя контролировать только до определенного предела, Элли, — предупредил Ксавьер.

Ее улыбка явно свидетельствовала о том, что она это понимает и поцеловала его намеренно.

— Мы едем к Эйфелевой башне, — сказал он и повел ее в метро у Нотр-Дама.

Он собирался пойти по лестнице, но заметил, что Аллегра устала, и они поехали на лифте, где стояли вплотную друг к другу. Как легко было бы обнять ее и прижать к себе. А еще легче — опустить голову и поцеловать ее ключицу.

Хотя под ними простирался весь Париж, Ксавьер видел только кожу Аллегры — такую мягкую и гладкую. И он хотел ее.

— Вид просто завораживающий, — сказала она. — А почему Париж называют Городом света?

— Из-за уличного освещения, — пояснил он.

— Мне бы очень хотелось увидеть огни Парижа вечером. Как думаешь, мы можем поужинать где-нибудь, где хороший вид на город?

Он не мог устоять перед ее взглядом.

— Конечно. Поедем в отель и переоденемся.

Холодный душ помог Ксавьеру взять себя в руки. Но когда Аллегра вышла в холл отеля, у него коленки подогнулись. На ней было шелковое малинового цвета платье с розовым корсажем и туфли на высоком каблуке в тон. Волосы у нее были уложены в высокую прическу, а на шее красовалась нитка черного жемчуга с агатовой розочкой в центре. Она была великолепна. Это была его petite rose Anglaise, и она выросла.

И он не хотел вести ее на ужин сегодня. Он хотел отнести ее в постель и распустить ей волосы, а потом очень медленно ее раздеть.

Но Ксавьер сдержался — еле-еле — и отвел ее на Монмартр.

— Какая красота, — сказала она, когда они шли по древним улицам.

— Здесь жили многие художники. Дега, Матисс, Ренуар и Пикассо.

— Я понимаю, почему им здесь так нравилось.

— Это моя любимая часть Парижа.

— А у нас будет завтра время, чтобы вернуться? — спросила она. — Мне бы еще очень хотелось как следует все разглядеть.

— Конечно.

Ксавьер отвел ее по маленьким улочкам к крошечному бистро, где он бывал раньше.

— Хочешь вина?

— Один бокал, — сказала Аллегра.

Он вдруг, сам того не ожидая, заказал шампанское.

— Мы что-то празднуем? — спросила она.

Нет. Он просто хотел выпить с ней шампанского.

— За нашу новую сделку в области дистрибуции, — сказал Ксавьер.

— За «Les Trois Closes», — сказала Аллегра, подняв бокал.

Он повторил ее слова и звякнул бокалом о ее бокал.

— Так почему бы нам не выставить наши вина на конкурс?

Он наморщил нос:

— Это бумажная волокита. Оно того не стоит, что бы ни говорил Шарбонэр.

— Как скажешь. — Аллегра улыбнулась. — Но ты заметил, как Мэтью понравились новые этикетки на бутылки с вином? — спросила она.

— Нарываешься на комплимент?

Она улыбнулась и отпила шампанское.

— Ну хорошо, признаю, что вы были правы, мадемуазель Бошам, и преклоняюсь перед вашим превосходством.

И он тут же пожалел о своем сарказме, потому что она посмотрела на него совсем не добрым взглядом:

— Я предпочла бы, чтобы ты встал на колени.

О Dieu, какие образы тут же услужливо подкинуло ему его воображение.

Когда принесли еду, Ксавьер так и не понял, какая она на вкус, потому что мог думать только об Аллегре. А когда за окнами стало темнеть и официанты зажгли на всех столах свечи, стало еще хуже. Каким же он был дураком, когда думал, что сможет держать себя в руках в столь романтичной атмосфере…

Когда они закончили с едой, официант подошел спросить, что они будут на десерт.

— Ты доверишь мне выбор? — спросил он Аллегру.

— Конечно.

— Мы будем le moelleux, — без колебаний сказал он. — И две ложки.

Когда официант ушел, Аллегра вздернула бровь:

— Ты решил разделить со мной десерт, Ксав? А тебе не кажется, что это несколько рискованно?

Слишком рискованно. Но он решил не тушеваться.

— Это парижский десерт. Никому не под силу съесть его в одиночку.

— Это вызов?

Он улыбнулся:

— Нет, я бы не решился бросать тебе вызов.

— Жаль… — Она повела языком по нижней губе. — Я люблю вызовы.

О Dieu, опять она с ним флиртует. И сейчас он представлял себе, как она проделывает то же самое языком у него на губах.

Сидя на нем верхом.

Без этого платья.

— Обожаю шоколадные пудинги, — сказала Аллегра, когда принесли десерт, и взглянула на него из-под опущенных ресниц. — Они такие чувственные.

Ксавьер застонал:

— Ты это нарочно, да?

Потом она уронила ложку:

— Ой!

— Сейчас попрошу для тебя другую.

— Бедные официанты совсем с ног сбились. Давай проявим великодушие и поедим одной ложкой. — Аллегра посмотрела на ложку, потом на его губы. — Если я слегка наклонюсь…

Она наклонилась, и он, не в силах сдержаться, посмотрел, как ее декольте стало глубже, когда она подалась вперед. Он помнил, как он прикасался к ее коже. Пробовал ее на вкус.

Он не выдержал и дал ей попробовать десерт с ложки.

Она вздохнула от удовольствия:

— Как вкусно.

Она взяла ложку у него из рук и дала ему съесть с ложки десерт. Кожа у него горела там, где она к нему прикоснулась. Ему понадобилось собрать всю свою волю в кулак, чтобы у него не дрожали руки, когда он забирал у нее ложку.

Ксавьер как-то выдержал десерт. Хоть и с большим трудом.

— Кофе? — предложил он, намереваясь заказать двойной эспрессо. Может, кофеин вернет ему здравый смысл.

— Нет, спасибо, я не буду. — Аллегра подавила зевок.

— Я такой скучный, да?

— Нет. Это из-за свежего воздуха и долгой пешей прогулки.

— Намек понял. Давай возвращаться.

Он быстро оплатил счет, игнорируя ее попытки заплатить за себя, и они вышли из бистро. Когда она споткнулась на камне мостовой, он, вполне естественно, поддержал ее, обхватив рукой за талию. И еще естественней было то, что она тоже обвила его одной рукой. И они пошли по Монмартру, как пара влюбленных…