Лавиния Уайтфорд - Волны святого волшебства

— Потому что я оказалась здесь, в вашем доме, вы это подразумеваете? Но я не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством…

Она запнулась. До чего же это чопорно звучит, с отвращением подумала она. Чопорно и неблагодарно, в то время как она лишь хотела напомнить о праве самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Она попыталась исправить положение.

— Не то чтобы я не была благодарна. Я знаю, что без вас мои шансы выжить были не…

Это прозвучало еще хуже — напыщенно и глупо. Фил выглядел мрачнее тучи. Анжела безнадежно умолкла. Ей не в чем было его винить. Но почему же, почему он так действует на нее? Никто другой не мог бы повергнуть ее в такую застенчивость, заставить ее умолкнуть на полуслове, словно школьницу.

Его губы сжались, но он сказал только:

— Боюсь, что вам придется еще долго пользоваться моим гостеприимством, нравится вам это или нет.

Анжела собиралась возразить, но тут другая горькая мысль остановила ее.

— А что произошло с телом Уинстона? — с трудом спросила она. — Ведь его надо похоронить, а я совсем не разбираюсь в формальностях.

Фил мягко сказал:

— Я обо всем позабочусь.

— Но…

— Как ни печально, но не он один погиб. Приготовления уже сделаны.

— О… — Ей стало гораздо легче. — Благодарю вас.

Она засопела и тут же обнаружила, что ей в руки упал носовой платок. Он был смятый и не блистал чистотой, но вполне годился к употреблению. Она приняла его с благодарностью. Фил отступил назад. Анжела шумно высморкалась.

— Простите. Я не думала снова реветь.

— Не извиняйтесь, Если у кого и есть достаточный повод плакать, то это у вас.

Несмотря на добрые слова, его голос звучал отстраненно. Анжела поглядела на него из-под ресниц. Он выглядел до смерти усталым или как будто ему было больно. И еще она заметила, что он держится от нее как можно дальше, насколько позволяет обстановка. Эта отстраненность усилила в ней чувство одиночества. Чтобы скрыть его, она снова высморкалась и резко поднялась.

— Возможно. Но не на вашей груди. Вы и так слишком добры ко мне.

Он скорчил гримасу.

— Добр? Вы так сказали? Анжела, я вовсе не добрый человек. Я…

Его прервал шум в коридоре снаружи.

— Черт, — буркнул он, проведя рукой по волосам. — Простите, Анжела, я немного распустился. Больше себе такого не позволю. Простите. Обещаю, что мы еще основательно побеседуем. Обсудим все ваши намерения. Когда вы решите, что вам нужно: получить работу, поступить в университет, вернуться в Англию — я помогу вам. Но сейчас не время об этом говорить.

Анжела отступила назад, словно между ними вдруг выросла стена. Ее подбородок вздернулся.

— Разумеется, нет, — сказала она с холодным достоинством. — Я вполне понимаю вашу занятость. С вашей стороны было очень мило найти время, чтобы лично сообщить мне о смерти отца.

Фил снова выругался.

— Я вам уже говорил, что никакой я не добрый человек, — сказал он с кроткой улыбкой, смягчившей напряженность взгляда. — Если бы я не сделал этого сам, мне бы пришлось просить кого-то еще рассказать вам об Уинстоне. Может быть, Сильвия сделала бы это и лучше. Но мне… Мне хотелось быть здесь ради вас.

Темные глаза сверкнули. Голос снова стал нетерпеливым, почти гневным. Это смутило Анжелу. Почему он говорит, или, по крайней мере, намекает, что заботится о ее чувствах, а сам смотрит на нее почти что свирепо?..

И самое главное, почему этот его необъяснимый гнев повергает ее в такое смятение? Она вовсе не трусиха. Уинстон не раз обрушивал на нее весь свой темперамент, а она только посмеивалась. А вот Филу Боргесу стоит нахмуриться, как у нее ноги подкашиваются и сердце замирает в груди.

Рассматривая его напряженное красивое лицо, Анжела вдруг сделала открытие. Ноги у нее подкашивались вовсе не от страха. Это скорее было предвкушение, хотя в этом и трудно признаться.

— Спасибо, — сказала она.

Шум в коридоре приблизился. Затем раздался резкий стук в дверь, и появилось встревоженное лицо Анны.

— Андреас де Кастро, — начала она. — Ребята из медико-спасательной службы хотят знать, вы его видели?

Тут грянул взрыв голосов, и Анну бесцеремонно оттеснили. Двое усталых и грязных мужчин прорвались мимо нее в комнату, галдя наперебой. Даже Анжеле, привыкшей к местным диалектам, было нелегко следить за их речью. Но один взгляд на Фила сделал это ненужным.

— Когда он пропал? — бросил он, отодвигая от себя недопитый стакан с таким видом, будто его абсолютно не интересовало содержимое. — И где?

Мужчины объяснили, как сумели. По-видимому, произошел несчастный случай. Они увидели лошадь Андреаса, когда она брела, спотыкаясь, по грязной лесной тропинке. Они поймали ее — сейчас она в конюшне — и приехали на ней на фазенду за помощью, так как самого Андреаса найти не удалось, да и ночь подступает.

— Туда можно доехать на вездеходе? — спросил Фил.

Двое мужчин выразили сомнение.

— Пусть оседлают пару свежих лошадей для этих джентльменов, — сказал Фил Анне, — и попросите уложить рюкзак, как обычно.

Он поднял рацию, брошенную на стол во время разговора с Анжелой, и нацепил ее на пояс. Застегнув куртку, он начал натягивать перчатки. Брови его были нахмурены, он выглядел встревоженным и озабоченным.

Но Анжела не могла Fie видеть и его чудовищной усталости. Она решительно сказала:

— Вы же чуть не падаете от усталости. Не может ли кто-нибудь другой пойти?

Его глаза скользнули по ней, едва ли видя ее.

— Кто же, например? Никто, кроме меня, как следует не знает сельву. Вот почему эти ребята первым делом примчались сюда.

— Отложите хотя бы до утра!

— К утру Андреас может быть уже мертв, — просто ответил он.

Анжела вздрогнула.

— Ну хоть возьмите кого-нибудь с собой, — взмолилась она. — Вернувшись, вы даже не посмотрели в зеркало. А выглядите вы ужасно.

Он хрипло засмеялся.

— Прошу меня извинить, я побреюсь завтра.

— Я не об этом, вы знаете, — с досадой сказала она, подойдя к нему и взяв его за руку. Ей показалось, что он напрягся, но не оттолкнул ее. — Я имела в виду то, что сказала раньше — вы смертельно устали.

Он очень тихо сказал:

— Нет, это вы меня не поняли. Андреас — мой друг, но даже если бы это было не так, кроме меня, все равно некому.

— Возьмите хотя бы меня с собой, — вдруг выпалила Анжела.

Она и сама не поняла, почему так сказала. Меньше всего на свете ей хотелось выходить в эту дикую тьму. Но и отпускать Фила одного было почему-то невыносимо.

Он ласково коснулся ее руки.

— Спасибо за доброе побуждение, дорогая, но вы не знаете, что творится снаружи.

Анжела посмотрела ему в глаза.

— Неужели? Вы думаете, я уже забыла, что там творилось три ночи назад, когда мы были в сельве вместе?