Фиона Харпер - Ты — моя тайна

— Да, — сказала я, ободренная выражением его лица. Не знаю как, но я знала, что он был впечатлен мной.

Он коротко кивнул мне, его лицо немного смягчилось.

— Тогда держи лодку крепче, Маркус.

Я встала, неожиданно обрадовавшись шнурованным ботинкам, и приготовилась перенести сначала одну, а потом вторую ногу в лодку Маркуса. Медленно и уверенно, таков был мой план. Когда первая часть была выполнена, и я стояла в обеих лодках настолько элегантно, насколько возможно, я остановилась на несколько мгновений, чтобы восстановить равновесие, и осознала нарастающую тишину, когда они все смотрели на меня. Даже Адам и Иззи, которые подплыли ближе, не шевелились.

Однако, как только я подняла вторую ногу и стояла на одной ноге в другой лодке, Маркус решил облегчить боль в своем плече еще одной серией вращений рукой. Он не попал по мне, но задел одно из весел, конец которого стукнул по лодке Николаса. И оно послужило рычагом, оттолкнувшим кормы лодок друг от друга.

Толчок от весла и движение двух лодок означали только одно — от состояния, когда мои ноги надежно стояли в двух лодках, я перешла к состоянию, когда ни одна нога не стояла ни в одной лодке.

Не могу отвести от тебя глаз

Признания Корины

Как ни трудно признавать, но есть время для фантазии, а есть время, когда надо посмотреть фактам (а особенно цифрам на весах в ванной) в глаза.

Вода, которая казалась такой идеальной и спокойной. Но она была холодной, вонючей и далекой от совершенства. Когда мутная зеленая вода сомкнулась над моей головой, я запаниковала. Я не горжусь этим, но она оказалась удивительно холодной, несмотря на восхитительное лето, а потом что-то скользкое коснулось моей ноги.

У меня не было времени подумать и закрыть рот, когда я упала, и вода из озера заполнила мой рот и нос. Она была такого же цвета, как и мой костюм, — на три оттенка грязнее оливкового, и, поверьте мне, на вкус была так же хороша, как выглядел мой костюм.

Я металась, отчаянно пытаясь найти поверхность, но мои руки ударились обо что-то твердое и острое. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, что я нахожусь под одной из лодок. Я открыла глаза и увидела два размытых больших предмета надо мной, и между ними практически не было пространства.

И тогда я действительно испугалась.

Я стучала ногами, продвигая себя вперед и вверх, отчаянно пытаясь найти поверхность. Моя голова ударилась о днище одной из лодок, и я безмолвно вскрикнула.

А потом что-то схватило меня за талию и потащило в сторону. Я пиналась и сопротивлялась, мои легкие горели. До тех пор пока моя рука не ударила что-то мягкое, что-то, что определенно не было лодкой или илистым дном.

Я поняла, что я не одна.

Где-то в глубине сознания пронеслась мысль: «Как романтично! Он прыгнул, чтобы спасти меня». Но режущая боль в груди отогнала эти мечты, заменив их более важными нуждами.

Я прилипла к нему, обернув руки и ноги вокруг него, пока наши головы не оказались на поверхности. После подводной тишины крики и вопли остальных гостей лодочной вечеринки казались резкими и оглушающими. Я зарылась лицом в изгиб его шеи, чтобы оградиться от них.

Медленно ко мне возвращалось логическое мышление. Я кашляла и икала, думая о том, что, если бы знала, что все, что нужно сделать для близкого и личного контакта, — это упасть в озеро, я бы прыгнула туда уже в пятницу днем.

Я чувствовала прикосновения грубого мокрого хлопка на своей щеке, чувствовала, как мышцы плеч и спины напрягались под моими руками. Я ощущала себя полностью уязвимой, но в то же время абсолютно защищенной. Я знала — он держит меня, и он меня не отпустит.

То, что покалывание случилось сейчас, было неправильно.

— Она в порядке?

Голос раздался надо мной, смешиваясь с остальными взволнованными вопросами.

Я была в порядке. Потрясенная. Мокрая. Немного униженная, может. Но в порядке. Но я не могла открыть рот и сказать ему об этом.

А потом я поняла.

Голос. Тот, который пролетел над головами. Этот голос, чей обладатель сидел в сухой и надежной лодке. Он принадлежал Николасу.

Осознание этого пришло словно удар по голове. Я знала это теплое, крепкое плечо, на котором лежала моя голова. Я полагалась на него всю свою жизнь. Но знание того, что я висела не на Николасе, ничего не изменило. Я только сильнее прижалась к нему.

— Корина? — прошептал Адам мне в ухо. — Ты в порядке?

Я только тут заметила, как колотилась его грудная клетка, прижатая к моей, и сбитое дыхание между словами. Я почти поверила, что он так же испуган, как и я. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, но из-за волос, прилипших к лицу, я могла только частично видеть его сквозь мокрые пряди.

Глаза Адама были теплыми. Я немного ослабила хватку, отпустив ноги, но тут же подтянула их, когда они коснулись чего-то мягкого и склизкого. А потом я поняла, что потеряла, по крайней мере, один ботинок.

Я также поняла, что Адам не шевелил ногами и не плескался, чтобы держать нас на поверхности, а это означало, что склизкое вещество, которого я касалась пальцами ноги… Да, это было дно озера. Мои голосовые связки прекратили свою забастовку, и я застонала.

Я думала, что тону в воде глубиной пять футов.

Как унизительно! Я не могла заставить себя посмотреть на остальных, которые все еще выглядывали на нас из своих лодок.

Я умоляюще посмотрел на Адама, на этот раз без взмахов ресниц или прикусываний губ. Я просто телеграфировала ему свое отчаяние. Глаза в глаза. От друга другу. От женщины мужчине.

Он даже не моргнул.

— Давай вылезать из этой огромной грязной лужи?

И он положил одну руку под мои колени и пошел в сторону земли.

Слава богу, мы были возле части берега, которая не была засажена камышом. Адам просто вышел из воды, хотя я так и не поняла, как он сумел сделать это со мной, моими формами и моим промокшим твидовым костюмом.

Когда мы очутились на земле, я попыталась выскользнуть из его рук и встать на ноги, но Адам помешал мне, сжав меня и строго посмотрев.

— У тебя нет обуви, — сухо сказал он.

Я отчаянно надеялась, что напряжение, которое я слышала в его голосе и видела на его лице, никак не связано с усилиями, которые он прилагал, чтобы держать меня на весу.

— Ты не можешь нести меня обратно в дом, — пропищала я, — ты умрешь!

Адам повернулся вместе со мной, чтобы прокричать остальным, что он несет меня назад в поместье Инглвуд.

Какой парой мы были, насквозь мокрые, перепачканные грязью и покрытые маленькими хлопьями ярко-зеленой ряски. Я спрятала лицо в его влажной, белой и, я теперь это заметила, немного прозрачной рубашке, которая вызвала такое яркое воспоминание о мистере Дарси, что мои ноги задрожали. Хорошо, что Адам все-таки решил не бросать меня на землю.