Екатерина Риз - Ветер прошлого

Понедельник, как известно, день тяжёлый, а в этот раз ещё и странный. Прошла всего неделя, а у Татьяны было такое чувство, словно она вернулась из кругосветного путешествия. Всё по-другому. Всё знакомо, но уже позабыто. А ведь всего несколько дней прошло.

Теперь в её жизни есть кое-что другое, что важнее работы и карьеры. Например, отвезти ребёнка в школу и при этом умудриться не опоздать к первому уроку. Таня специально вызвалась сама сегодня отвезти Артёма, чтобы попасться на глаза его учителям. Чтобы её запомнили…

А сегодняшнее утро? Это вообще достойно отдельной главы в её жизни. Это был такой всплеск адреналина! Вчера тоже было необычно, но вчера было воскресенье, выходной день, никуда спешить не надо, вот и не торопились, а сегодня совсем другое дело.

Артём вставал очень трудно, впрочем, как и Роман. Таня всё раньше гадала, зачем Баринову два будильника, а вот сегодня утром поняла. Но Ромка хоть со второго раза, но встал, а вот Тёмку пришлось силой вытаскивать из постели. Тане было его очень жалко, но даже будильник уже утомился и, сдавшись, замолчал.

Таня в третий раз заглянула в детскую и пригрозила:

— Сейчас принесу ведро с водой! Вставай!

Он что-то сонно забубнил и с головой укрылся одеялом.

Татьяна вздохнула, но тут в комнату вошёл зевающий Ромка и без лишних церемоний сдёрнул с ребёнка одеяло. Взял сына на руки и взвалил на плечо. Худенькое тельце безвольно повисло на отцовском плече, а Таня изо всех сил постаралась не рассмеяться. Да уж, никогда не сдавайся. Спать можно в любом положении.

Из ванной через несколько минут раздался возмущённый детский крик, а ещё через минуту оттуда вышел ухмыляющийся Роман.

Новый день начался.

Но больше всего Таню растрогало прощание на стоянке.

Баринов уже говорил с кем-то по телефону, обсуждая дела, но прежде чем разойтись по машинам, легко щёлкнул сына по носу, а потом вдруг наклонился к Тане за поцелуем. Она на мгновение растерялась, наверное, даже покраснела, но Роман этого не заметил, продолжал говорить по телефону, и тогда она решилась. Приподнялась на цыпочках и быстро его поцеловала, млея от неожиданно-свалившегося на неё счастья.

— Я поехал, — одними губами проговорил Роман, а потом показал сыну кулак. Тот сразу же надулся.

— Вот так всегда, — пожаловался Артём, когда они с Татьяной сели в её машину, — у меня несчастье, а он грозится!

— Какое это у тебя несчастье? — удивилась Таня.

— А что, школа — это не несчастье?

— Пристегнись, мученик. В школе все учились и никому этого не избежать.

— А чего он грозится? Тебе поцелуйчики, а на меня ругается!

Таня почувствовала смущение, но решила, что показывать это Артёму не стоит, и поэтому деловито проговорила:

— Потому что я в школе не дерусь.

— Так ты в школе не учишься.

— Я и когда училась, не дралась.

— Так ты девчонка!

Таня вздохнула.

— У тебя на всё ответы есть!

Она проводила Артёма до класса и поговорила с учительницей, попросив ту внимательнее последить за ним, чтобы он где-нибудь не упал и опять не стукнулся. Заодно и познакомились. А Татьяна волновалась так, словно собственного ребёнка первого сентября в первый класс привела. Перед тем как уйти, наклонилась и хотела Артёма поцеловать, но он отступил и возмущённо посмотрел.

— Тань, ты что?

Она спрятала улыбку.

— Хорошо, не буду. Тёма, будь умницей, я тебя очень прошу. Не бегай и не дерись.

Зазвенел звонок, и Таня вздрогнула от неожиданности. А Артём кивнул со знанием дела.

— Вот и я о том же…

Оставив несчастного ребёнка учиться, точнее, мучиться, Самойлова поехала на работу. Весь офис, наверняка, вздохнул спокойно, когда она пришла. Теперь снова начнёт честно исполнять свои обязанности, и на других ничего сваливать не будет.

На какое-то время и, правда, позабыла обо всём, погрузившись в работу. Оторвалась только через несколько часов, когда в её кабинет заглянул Стержаков.

— Как приятно видеть тебя на рабочем месте, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Какая-то стабильность чувствуется.

Она улыбнулась, но вышло немного натянуто.

— Здравствуй, Борь. Совещание?

— Скоро начнём, — он прошёл к её столу и изучающе посмотрел на неё. — Ну что, как отпуск?

Татьяна неопределённо пожала плечами.

— Дома. Тёмка всё-таки головой ударился, особо никуда ходить нельзя было.

Стержаков задумчиво хмыкнул.

— Ты теперь ни о чём другом говорить не можешь? Только об этом ребёнке? Таня, что происходит?

— Просто для меня это важно.

— Вот в чём дело? — Борис присел на стул и с минуту наблюдал за тем, как она усердно избегает его взгляда. — Чужой ребёнок и для тебя это важно. А он мальчишка не промах. Папа у него такой же?

Она вздохнула и отложила в сторону ручку.

— Боря, что ты хочешь от меня?

Он покачал головой.

— Ничего. Просто пытаюсь прояснить ситуацию. Насколько я понимаю, мамы у этого ребёнка нет. Ты решила её заменить?

Таня почувствовала просыпающееся раздражение.

— Боря, зачем ты так себя ведёшь? Ты же сам понимаешь, что это неправильно.

— А чем неправильно? Знаешь, у меня в последнее время такое чувство, что я третий лишний. То есть, даже четвёртый. Тебе всегда не до меня. У тебя на уме только этот ребёнок. И папа его. А я какую роль во всей этой истории играю? Таня, в чём проблема? Материнский инстинкт проснулся? Но тебе не кажется, что проявлять его стоит со своим ребёнком, а не с чужим? И мы с тобой об этом говорили, и ты обещала подумать. Разве нет?

Она снова взяла ручку и принялась нервно крутить её между пальцев.

— Этот мальчик мне не чужой, зря ты так говоришь.

Борис печально усмехнулся.

— Понятно. Опять уходишь от темы.

Таня не ответила, а он покачал головой.

— Ты совершаешь ошибку, Таня.

— Не говори мне об ошибках! Я о них знаю, как никто!

Стержаков поднялся.

— Ну что ж, значит, не мне тебя учить.

Она посмотрела ему вслед. Наверное, надо было ему всё сказать прямо, но она смалодушничала. Да он и сам всё понял. Вон как расстроился.

Самойлова чувствовала себя виноватой. А ведь им как-то ещё работать вместе.

На совещании изо всех сил проявляла служебное рвение и пыталась всем показать, что её недельный отпуск никак не повлиял и она в курсе всех дел. Но Стержаков продолжал хмуриться, это все видели, и только иногда кивал, соглашаясь с её словами.

А потом у неё зазвонил телефон, а она вместо того, чтобы проигнорировать звонок, как поступала обычно на совещаниях, извинилась и отошла к окну. Кинула быстрый взгляд на Бориса, который недовольно смотрел на неё.

Но на этот звонок она ответила бы даже под страхом смертной казни. Ей звонил Роман. Сам, в первый раз ей звонил. Да у неё сердце заходилось от одной мысли о том, что он думает о ней даже на работе!