Рэчел Линдсей - Нежеланная жена

— Прости, что позвонил так внезапно, — извинился Роджер, кинув на нее быстрый взгляд. — Но я страшно рад, что ты согласилась.

— Да, не могу сказать, что у меня все дни расписаны встречами.

— О, это легко исправить. Ты такая прелестная молодая женщина.

Его комплимент сразу растопил ее сердце.

— Да, за последние несколько месяцев я действительно сильно изменилась к лучшему.

— Как это можно улучшить совершенство? — изумился Роджер.

— Любую женщину может украсить хорошая одежда и подходящий макияж.

— Хочешь сказать, что в Ровнии ты была всего этого лишена?

— Там мы много чего были лишены. Но главное, чего там не хватает, — это свободы.

— Поэтому столько беженцев из Ровнии. Знаешь, в Лондоне их целая коммуна.

— Нет… я не знала. Но… я не думаю… я не хотела бы иметь с ними дело.

— Почему же?

Она промолчала, жалея о том, что сказала. Вполне вероятно, что некоторые из ее соотечественников могут узнать в ней дочь профессора Ковача и им не составит труда вспомнить, что она была женой английского дипломата. После этого будет уже совсем не трудно вспомнить имя этого дипломата, особенно если они видели его в местных газетах. Однако, она не осмелилась сказать об этом Роджеру и постаралась найти отговорку, чтобы удовлетворить его любопытство.

— Эмигрантам лучше не общаться с другими эмигрантами. Когда тебе постоянно напоминают о прошлом, начинаешь невольно погружаться в него всеми мыслями.

— Даже если оно было ненавистно?

— Я не испытываю ненависти к своей стране, — с достоинством возразила Таня. — Я ненавижу ее нынешних правителей — и только.

— Разумеется. — Лицо его выражало полное раскаяние. — Глупо, что я так сказал. Прошу прощения.

— Принимается.

Он засмеялся.

— Я сказал что-то не то?

— Да нет. Но это прозвучало как-то странно.

Роджер снизил скорость, подъехав к перекрестку, и повернул машину на шоссе, в сторону Лондона. Вскоре вдали показался «Веселый дракон» — модное современное заведение со своей автостоянкой. Несмотря на ранний час, там припарковалось уже довольно много машин.

Ожидая увидеть колоритный интерьер и услышать громкую музыку, Таня была приятно удивлена почти строгой обстановкой. Посетители были под стать — спокойные, элегантно одетые люди.

— Может, сначала выпьем чего-нибудь в баре? — предложил Роджер.

— Я не пью. Один бокал вина — и я уже на столе!

— Под столом, — с улыбкой поправил он и повел ее в зал ресторана.

Их провели к угловому столику, довольно далеко от оркестра, так что они могли разговаривать, не силясь перекричать музыку, но, в то же время, недалеко от танцевальной площадки, и Таня с интересом разглядывала танцующие пары. Растерявшись от огромного меню, она попросила Роджера заказать что-нибудь для нее самому, что он и сделал, предварительно выяснив, что она предпочитает суп закускам и мясо рыбе.

— Но десерт выберешь сама, — заявил он после того, как официант принял их заказ и ушел.

— Если только не буду слишком сыта, я возьму что-нибудь со взбитыми сливками.

— Ты прямо как Эмма!

— Иногда я, правда, чувствую себя ребенком, — призналась Таня, — но иногда…

— Не надо!

Он наклонился к ней и взял за руку. Роджер сделал это уже второй раз за вечер, и тепло его рук показалось Тане надежным и успокаивающим.

— Что не надо?

— Не надо так грустно смотреть. Я всегда знаю, когда ты начинаешь думать о прошлом. А знаешь, этого не стоит делать. Ты теперь должна думать только о будущем.

— Иногда будущее тоже может быть печальным.

— Твое не будет. Ты молода и сможешь добиться всего, чего захочешь.

— Это не всегда удается. — Она с любопытством посмотрела на него. — А что ты станешь делать, если проиграешь выборы?

— Не проиграю.

Ее поразила его уверенность.

— Адриан ведь тоже умный человек. Он может тебя обойти.

— Сомневаюсь. — Он внимательно смотрел на нее. — В глаза ты тоже называешь его по имени?

Этот вопрос насторожил Таню.

— Нет, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты так легко произнесла его имя, словно…

— В этом нет ничего удивительного, — резко ответила молодая женщина. — Дети часто говорят о нем, они всегда называют его по имени, и я привыкла к этому.

Таня с облегчением вздохнула, увидев, что к ним идет официант, и решительно переменила тему разговора. Но когда она принялась за сочный бифштекс, Роджер снова заговорил об Адриане, причем вышло это так естественно, что у нее не возникло никаких подозрений.

— Еще когда мы были детьми, — задумчиво произнес ее спутник, — я знал, что когда-нибудь мы с ним встретимся в прямой борьбе — причем я буду на стороне бедняков, а он будет представлять интересы землевладельцев.

— Но он тоже борется за права бедных, — возразила Таня. — Его заботит положение фермеров и сельскохозяйственных рабочих не меньше, чем тебя.

— Ты так говоришь, словно Адриан произносит перед тобой пламенные речи в их защиту!

— О, он слишком занят, чтобы агитировать за себя няню своих племянников.

— Господи, да по твоим словам выходит, что он страшный сноб.

— Неправда. Я просто хотела сказать, что для него я просто одна из домашних слуг.

— Как коврик у двери.

— Почему он тебя так раздражает?

— А почему ты его так защищаешь? Ты знала его раньше, до того, как приехала сюда?

— Дурацкий вопрос. Откуда я могла его знать?

— Ну, не знаю. Эмма что-то такое говорила.

— Эмма! Ты хотел добыть информацию у маленькой девочки?

Ее голос даже зазвенел от возмущения, и Роджер удивленно посмотрел на нее.

— Ничего я не хотел добыть. Просто, когда мы с ней ждали вас у почты, она что-то такое сказала, и у меня сложилось впечатление, что ты была с ним знакома раньше. Он ведь когда-то работал в Ровнии.

— Это было давно, много лет назад.

Таня почувствовала, как у нее дрожат губы, и крепко сжала их.

— Ну, не так уж много. Лет восемь или девять.

— Я тогда была ребенком. Мне было всего восемнадцать.

— Ты еще так молода! Ты такая степенная и спокойная, что кажешься старше своего возраста.

— Не очень удачный комплимент.

— Не хотел тебя обидеть, — мило улыбнулся Роджер и замолчал, хмуря лоб, словно подыскивая нужные слова. — В тебе есть какая-то безмятежная ясность и покой, — сказал он, наконец. — Я даже не могу представить, чтобы ты была шумным подростком.

— Да, я такой никогда не была. Я выросла в серьезной семье.

— Значит, тебе пора перестать быть серьезной. Ты в другой стране и должна учиться радоваться жизни. — Он отодвинул свой стул. — Начнем прямо сейчас.

— Здесь? — удивилась она.

— Пойдем танцевать.

— Я уже забыла, как это делается, я так давно не танцевала.

— Я тебя научу.