Рэчел Линдсей - Нежеланная жена

— Давно не виделись, — сказал он.

— Я была страшно занята.

— Делала все, чтобы Адриан победил на выборах? — Она покраснела, и Роджер прикоснулся к ее руке. — Прости меня, Таня. Я не хотел тебя обидеть. Пойдем, выпьем где-нибудь кофе?

— Думаешь, ничего страшного не случится, если нас увидят вместе?

— А что такого? Друзья важнее политики!

Кивнув, она пошла за ним в кафе, где они бывали раньше, и, когда перед ними поставили обычное светло-серое пойло, которое здесь выдавали за кофе, она снова вопросительно посмотрела на него.

— Ты что-то не очень хорошо выглядишь, Роджер. Из-за Дианы?

— А причем тут она?

— Ты же ее любишь. Я…

— Да что ж это такое! — завопил он. — Ты хочешь меня с ума свести?

— Вы с Дианой сами этого хотите.

— Только не говори, что ты и ей внушаешь эти бредовые идеи! — Он был в ярости. — Слушай, Таня, черт побери, а может, тебе пора перестать совать нос в дела, которые тебя не касаются.

— Прекрасно. — Она смотрела на него широко распахнутыми, горячими, немигающими глазами. — Можешь продолжать притворяться, сколько угодно. И ты и Диана. Жизнь так коротка и бессмысленна, что вы можете делать это хоть всю жизнь.

— Перестань! — В его голосе чувствовалась искренняя боль. — Ты знаешь, что я в это не верю. Впрочем… — Он потряс головой. Что толку пытаться подавить свои чувства? Конечно, он любит Диану и будет любить ее, и только ее, до конца своих дней. — Ты права, — простонал он. — Но что толку? Мы с ней никогда не будем счастливы вместе.

Слезы блеснули в прекрасных глазах Тани.

— Ты должен попытаться. Диана тебя любит. Она мне, конечно, в этом ни за чтобы не призналась, но я же вижу, что это так.

— Ты ошибаешься. Диана вся в отца. Даже если бы она испытывала ко мне симпатию…

— Она любит тебя.

— Она гораздо больше любит своего отца.

— Да, наверное, его она любит не меньше, — согласилась Таня. — Но не больше, нет. Поэтому ты должен сам дать ей понять.

— Дать понять, что?

— Дать понять, что ты к ней чувствуешь.

— Она никогда не сделает ничего, что могло бы расстроить отца.

— Ты предлагал ей выйти за тебя замуж?

— Ты с ума сошла!

— Так как же, по-твоему, она может выйти из-под влияния отца? Или ты ждешь, чтобы она сама, первая, сделала тебе предложение руки и сердца?

— Конечно нет, я же не идиот, — обиженно пробурчал Роджер. — Ты прекрасно знаешь и я знаю, если Диана не восстанет против отца, у нас нет ни малейшего шанса обрести счастье.

— Но ты должен дать ей силы и волю, чтобы она могла вырваться из его власти, — резонно заметила Таня.

— Я не собираюсь делать первый шаг.

Таня всплеснула руками.

— Ты упрям, как осел! Ты должен сделать первый шаг, она должна сделать первый шаг, а в результате все стоят на месте! — Она наклонилась к нему поближе. — Если ты, хотя бы немного, ободришь Диану — просто скажешь, что думаешь о ней, я уверена, у нее хватит мужества на самый отчаянный поступок.

— Я не могу ей этого сказать, — заупрямился он. — А если ты ошибаешься… Нет, нет, об этом не может быть и речи. Да она просто рассмеется мне в лицо.

— Господи, что за глупый мальчишка, — вздохнула Таня с откровенной насмешкой, чего раньше себе не позволяла. — Я не знала, что ты такой трус.

Роджер покраснел до корней волос.

— Оставь меня, — коротко бросил он.

Таня кивнула:

— Да, и кофе я тоже, пожалуй, оставлю. Его невозможно пить, он такой слабый.

— Да, как и я.

Он бросил на стол несколько монет, и она вышла вслед за ним из кафе.

— Мы остались друзьями? — спросила она голосом, глухим от едва сдерживаемых слез.

Он, не задумываясь, обнял ее за плечи.

— Конечно, Таня, мы всегда останемся друзьями. Всегда.

— Диана, ты где?

Голос лорда Бидделла гулко разнесся по длинному коридору, и огромные рога убитого им оленя покачнулись на стене от звука его голоса.

Диана повернулась от входной двери.

— Я здесь. В чем дело, отец?

— Иди в библиотеку. Мне надо с тобой поговорить.

— Я ухожу. Это не может подождать?

— Нет, не может! Сейчас же иди сюда!

Пожав плечами, она повиновалась. Войдя в библиотеку, Диана увидела, что он сидит за своим массивным дубовым столом, с сигарой во рту, и его красное лицо застыло в таком самодовольном выражении, словно ничто в мире не могло поколебать его уверенности.

— Я слышал, ты часто стала бывать у этого босяка Пултона, — прогремел он. — Это правда?

— Нет, неправда.

— Кое-кто видел, как ты выходила из их дома.

— Да, я заходила к нему. Но это не значит, что я часто там бываю.

— Ну, не важно, но я этого не потерплю. Ты меня слышишь?

— Конечно, как я могу тебя не слышать, если ты так орешь.

Отец удивился:

— Что с тобой, моя девочка? В последнее время ты очень изменилась.

— Наверное, я выросла.

— Выросла! Что за ерунда! Ты давно уже выросла!

— Странно, что ты это заметил.

— Не умничай, — сердито оборвал он. — Если я… — Он замолчал, потому что вошла экономка, неся в руках большой букет роз на длинных стеблях и целую охапку фиалок. — Какого черта? Что это такое вы притащили? — рявкнул хозяин дома.

— Это для мисс Дианы, сэр.

Удивленная не меньше чем отец, Диана взяла цветы и вынула из конверта, приколотого к букету, карточку.

«Не будь подобна фиалке, что расцветает в тени, — прочла она, — но будь подобна розе, что раскрывает лепестки навстречу солнцу». Под этими словами была выведена подпись Роджера, и щеки ее запылали яркой краской, когда она двинулась к двери.

— От кого цветы? — крикнул вдогонку отец.

— От Роджера Пултона.

— Какого черта он позволяет себе посылать тебе цветы?

— А почему бы нет? Он мой друг.

— Ты с ним не виделась уже несколько лет, — рявкнул лорд Бидделл. — Это все иностранка внушила, что он твой друг, — жена Адриана. Я всегда считал, что из этой его женитьбы ничего хорошего не получится.

— А почему нам с Роджером нельзя дружить? — взорвалась Диана. — Я знаю его уже много лет, и он исключительно умен.

— Согласен, он умен. Я слышал пару его предвыборных выступлений, он умеет донести до слушателя свою точку зрения — пусть даже она ошибочна. Но ум еще не все, дорогая моя, и ты должна перестать с ним встречаться.

— Я с ним не встречаюсь.

— Ты ходила к нему домой.

— Потому что мне… — Но Диана ни за что не рассказала бы отцу истинную причину своего визита к Пултону, и ей пришлось солгать. — Я часто бывала там ребенком, и я… я захотела его увидеть.

— Зачем? Ты уже не ребенок. Ты взрослая женщина и должна вести себя подобающим образом.

— Да, если бы еще ты обращался со мной как со взрослой! К несчастью, ты привык обращаться со мной как с ребенком, вечно говоришь, что делать, что надеть, с кем встречаться. — Слова утонули в рыданиях. — Даже за кого выходить замуж.