Натали Вокс - По велению судьбы

Не обращая ни малейшего внимания на отчаянные вопли, Георгий понес ее к своей машине и опустил на сиденье.

— Как ты смеешь так со мною обращаться? — негодовала Мария.

— А ты чего ожидала? Что я зааплодирую, увидев, как ты лезешь на рожон?

— Это что еще значит?

— А вот что. Ты определенно не лгала, говоря, что не спишь с этим троглодитом! Но в этом отнюдь не твоя заслуга, правда? — презрительно скривил губы Георгий. — Для меня совершенно очевидно, что ты согласилась на дружбу с ним лишь потому, что он ничего больше от тебя не хотел!

— Чушь… — начала было Мария, но Георгий грубо оборвал ее.

— Тогда ты повисла на шее у Алессандро, чтобы доказать самой себе, что можешь завлечь в свои сети мужчину! Или интрижка с Алессандро и переезд в Рим были последней твоей попыткой заставить Джулио ревновать?

— Не говори глупостей… Я не люблю Джулио.

— И Алессандро ты не любила! Но он несомненно был для тебя очень важной фигурой, — сардонически прищурился Георгий.

— А вот тут ты совершенно прав, — пробормотала Мария.

Злость мгновенно уступила место острой боли.

— И тотчас после поминальной службы ты уже распустила слюни при виде мужика!

Мария мучительно покраснела от постыдного воспоминания.

— Неужели ты законченный циник?

Машина притормозила у ворот. Георгий заглушил мотор и повернулся к Марии. Глаза его были словно две льдинки.

— Ты привыкла жить под крылышком у своего Джулио. Но ведь ты уже большая девочка и можешь обойтись без защитника! Времена меняются, моя маленькая… Теперь ты хочешь только меня, меня одного.

И так будет всегда, с ужасом поняла Мария, сраженная наповал сознанием собственного бессилия. Ведь ей хотелось много большего, чем она могла достичь…

Георгий протянул руку и принялся поигрывать ее огненными кудрями, рассыпанными по плечам.

— И я хочу тебя, — продолжал он с обескураживающей прямотой. — Так в чем проблема? Насколько я могу судить, такого рода отношения самые простые и самые честные.

Мария перестала дышать. И все равно знакомый влекущий запах проникал в ноздри, лишая ее разума и воли. Обожженная стыдом, она отстранила его руку.

— Но этого для меня недостаточно, — твердо произнесла она.

— Начинает смахивать на переговоры. Так назови свою цену!

— Чувства не выставляют в витрине и не пришпиливают к ним ценники!

Он вскинул голову и взглянул ей в глаза с вызовом.

— Ты в этом уверена? Я уже пожертвовал своей свободой. Удивляйся, сколько хочешь, но это высочайшая для меня цена. Ведь я никогда не отваживался на подобное прежде…

— Ты ни от чего не отказался ради меня! — вздернула подбородок Мария. — Ты всего-навсего женился на мне — и то лишь из-за завещания! Мы здесь, потому что пресса обо всем пронюхала! Неужели до тебя не доходит, что я чувствую? Ну так я скажу тебе… я чувствую себя самкой, случайно тебе подвернувшейся в период вынужденного воздержания! Я твое случайное постельное приключение! — Мария возвысила голос. — А теперь удивишься ты: я ценю себя гораздо выше!

— Тогда нам более нечего обсуждать, — пожал плечами Георгий. — Ты не хочешь случайного постельного приключения, а я не желаю ничего иного.

Холодный и невозмутимый ответ поразил ее подобно удару ножа в сердце. Никогда еще не было ей так больно. Мария выбралась из машины, шатаясь словно пьяная.

Как школьница в пору первой любви, она открыла ему бездну своих страхов, дала почувствовать свою неуверенность в надежде на поддержку… Но, похоже, для Георгия и впрямь не было ничего святого.

— Но разумеется, — спокойно продолжал Георгий, глядя ей в спину, — ты в любое время можешь заставить меня передумать, моя маленькая.

Мария вздрогнула, внезапно поняв, что можно одновременно любить без памяти и всем сердцем ненавидеть… Она из последних сил подняла огненную голову и обернулась.

— Для меня ты умер, — с достоинством произнесла она. — Я не желаю больше тебя знать.

Мария вошла в дом, оскорбленная до глубины души, униженная, но не сломленная. Спину она держала прямо, голову несла гордо. Теперь, по крайней мере, все окончательно прояснилось. Это, разумеется, малоприятно, но когда знаешь, чего ожидать, делается легче. Или нет?

— О-о, ну зачем? — упрекнула Мария старую Аннунциату, когда та склонилась над нею со стаканом свежего лимонада. — Я вполне могла бы сама забежать на кухню…

— Да когда вы вообще входите в дом? — усмехнулась старая служанка. — Лишь когда делается совсем темно.

Поднявшись с земли, Мария вытерла черные от земли ладони о шорты и взяла стакан.

— Погляди на клумбы… Они снова приобретают приличный вид, правда?

Аннунциата уселась на каменные ступеньки, которые Мария лишь накануне очистила от земли, и сложила руки на пышной груди.

— Эта ваша женитьба… не нравится мне она.

Поморщившись от боли в натруженной спине, Мария отхлебнула лимонада и с трудом проглотила: у нее внезапно перехватило горло.

— Аннунциата, не надо…

— Не этого хотел ваш покойный отец, — упрямо продолжала служанка. — Не о таком будущем для вас обоих он мечтал!

— Мечты не всегда сбываются…

Да, мечта Алессандро обернулась самым настоящим кошмаром для нее, подумала Мария.

Последние три дня жизнь пол одной крышей с Георгием превратилась для нее в мучительную пытку. Она не в силах была находиться с ним в одной комнате. Не могла ни глядеть на него, ни говорить с ним. Истинные чувства ей удавалось обуздать лишь при помощи тяжелого физического труда. Казалось, ночами она должна была спать как убитая, но не тут-то было!

Она часами ворочалась с боку на бок, прежде чем уснуть. И просыпалась среди ночи, горя от стыда. Ее преследовали эротические видения. В этих снах они с Георгием творили такое, что ночи для Марии были куда более выматывающими, нежели трудовые дни.

— Он ведь даже не подозревает, что вы дочка синьора Алессандро, — с укоризной произнесла старая женщина. — У жены не должно быть от мужа таких тайн!

— Я знаю, что делаю, Аннунциата.

— Ну как вы можете говорить такое? В Кастель ди Сангро нет мира. Все мы ходим по дому на цыпочках. Никто не улыбается и тем более не смеется. А повар… знаете, он говорит, что если еще хоть раз увидит нетронутый обед, то возьмет расчет!

— Не советую. Георгий крут на расправу.

— Когда жена целыми днями ползает по саду на коленках, немудрено, что муж на взводе. Вы пренебрегаете супружескими обязанностями, — решительно заявила служанка.

Но только не во сне, подумала Мария, а вслух холодно произнесла:

— Он этого вполне заслуживает.

Огорченно прищелкнув языком, Аннунциата тяжело поднялась со ступенек.

— Вы так же упрямы, как и он.

Марии ничего не оставалось, как с удесятеренным усердием приняться за прополку. Если ее отец сейчас смотрит с небес на них с Георгием, то наверняка тоже ее обвиняет… Но что было ей делать?