Луиза Дегранж - Фантом страсти, или Шестьдесят оттенков синего

Ей очень хотелось задать новоявленному супругу наводящий вопрос: с какого момента невеста превращается в жену? После регистрации, после обмена кольцами или все же после обязательного полового акта, пусть и без свидетелей?

Но Томас Джон Крейг-младший, ее Томас Джон Крейг-младший услышал только одно слово:

– Красотища.

И Диана снова уставилась в иллюминатор, где небесный фаллос быстро терял подобающую форму и намек на упругость.

Она выбрала самую правильную тактику для втягивания в семейное положение и себя, и Томаса Джона Крейга-младшего, все же опасающегося, что и в четвертый раз ему не повезет.

Главное – не задавать пожилому джентльмену внезапных и неподготовленных вопросов.

Диана нащупала все еще непривычное кольцо на безымянном пальце.

И тогда они будут жить вместе долго и счастливо.

А может быть, и недолго…

По громкой связи мелодичный и подобострастный голосок, явно принадлежавший смазливой и похотливой стюардессе, объявил о прохождении ровно половины маршрута.

Диана позавидовала этой грациозной небесной шлюхе, которую наверняка в каждом полете трахают и командир, и второй пилот, и штурман, и даже бортмеханик.

Приторный голосок проинформировал новобрачных о высоте эшелона, минусовой температуре за бортом и крейсерской скорости.

Вроде бы все было в полном порядке.

Вроде бы монотонный и ровный гул всех четырех моторов свидетельствовал, что вектор ее скучной и банальной жизни наконец-то меняется.

Но почему тогда ей хотелось, чтобы этот проклятый свадебный лайнер, украшенный идиотскими лентами, надувными сердечками, аляповатыми розовощекими куколками, потерпел катастрофу и грохнулся в чертов океан, в самое глубокое место?

Вместе с ней, дурой из дур, не понявшей, что ее берут в качестве декоративной женушки.

Вместе с так называемым супругом, давно и прочно утратившим мужскую гордость и сладострастие.

И пусть от Дианы останутся только голубые трусики с алыми розочками.

А от ни на что не годного Томаса Джона Крейга-младшего – вообще ничего.

Пусть…

Но, прикинув, что с двенадцати тысяч футов падать как-то не очень уютно, Диана попыталась свыкнуться с мыслью, что все наладится и отрегулируется само собой.

Однако женский организм, давно настроенный на возможный коитус, требовал немедленной сатисфакции.

Немедленной…

Диана повернулась спиной к равнодушному супругу и прилегла, устроившись так, чтобы издали казаться мирно уснувшей.

Пусть Томас Джон Крейг-младший в момент перелистывания очередной страницы убористого текста, перенасыщенного непонятными терминами, думает, что его законная женушка, притомившись от избытка важных событий, изволила тихо задремать.

Диана незаметно с нужной стороны завернула подол свадебного платья.

Лучше пожилому джентльмену не знать, к чему привело молодую супругу его неадекватное поведение.

Она запустила руку – ту, что без обручального кольца, – себе между ног, в изнывающую плоть.

Конечно, там должны были находиться вкрадчивые и настырные пальцы Томаса Джона Крейга-младшего. Но медицинский фолиант в данный момент ему ближе, чем доступные прелести молодой жены.

Диана напрягла воображение, стараясь обмануть себя и заменить, хотя бы мысленно, вынужденную мастурбацию на ласки нежного супруга.

Законный муж не должен игнорировать законную жену.

Диана, усиленно работая средним пальцем, зажмурилась, чтобы придать натуральность этому суррогату настоящего полового акта.

Но вместо пожилого и хладнокровного Томаса Джона Крейга-младшего вдруг явился не кто иной, как Ральф, кладбищенский смотритель.

И Диана – то ли во сне, то ли наяву – мгновенно перенеслась на могилу своей одинокой матери.

Ральф только и ждал этого.

Под торжествующий аккомпанемент птичек, жаждущих соития, могильный красавчик повалил окольцованную сироту на скользкое и холодное надгробье.

Вот Ральф уверенным движением опытного мачо задирает чужой жене короткую юбку.

Вот безжалостно и сильно рвет тонкую голубую материю, отделяющую его возбужденную плоть от ее распаленной плоти.

Вот запечатывает протестующие уста страстным поцелуем.

Вот…

Вот…

Вот…

И покойная матушка слышит в гробу, как ее непутевая дочь наставляет рога славному пожилому джентльмену Томасу Джону Крейгу-младшему.

А кладбищенские птички, так и не удовлетворенные, продолжают безнадежно чирикать, свистеть и гомонить.

Ральф вдруг меняет позу и переводит чужую жену в партер.

Вот…

Вот…

Вот…

И окольцованная сирота вспоминает, что именно так лишил ее невинности механик, пропахший бензином и маслом, лишил дважды на заднем сиденье автомобиля.

А Ральф не унимается и переходит в новую фазу.

И окольцованная сирота делает то, что так нравилось рекламному агенту, делает старательно, изобретательно и долго, чтобы войти во вкус.

Но вот неуемный могильный ковбой, наконец-то содрогаясь и вибрируя, доводит сеанс порнографических воспоминаний до логического и физиологического сладостного финиша.

Вот…

Вот…

Вот…

Диана закусила губу, чтобы не вскрикнуть от наконец-то полученного удовольствия.

Вот…

Диана привела в порядок свадебный наряд и тщательно вытерла утомленные пальцы кружевным носовым платочком.

Интересно, среагирует фетишист на использованный платочек?

Но Диане не хотелось проверять реакцию обманутого супруга.

Теперь можно и вздремнуть по-настоящему.

Она на мгновение обернулась.

Томас Джон Крейг-младший не заметил измены.

Диана, так и не потревоженная мужем, благополучно проспала до самой посадки.

Проспала благополучно вопреки повторяющемуся, повторяющемуся, повторяющемуся, повторяющемуся кошмару.

Невостребованной жене навязчиво снились подробности возможной катастрофы.

Отваливались крылья с дымящимися моторами.

Отламывался искореженный хвост.

Разрывался фюзеляж.

И медоточивый голосок небесной шлюхи восторженно сообщал, что за бортом чудесная температура, идеальное давление и много-много-много воды.

Самолетные обломки, среди которых выделялась пара золотых обручальных колец с одинаковыми монограммами, уходили на дно без пузырьков и звука.

– Надеюсь, этот сон – бред и не окажется вещим, – прошептала Диана.

– Что ты, милая, бормочешь?

– Ах, дорогой, мне приснилась такая жуть…

Диана поправила слегка измятое платье.

– Как будто самолет рассыпался на мелкие части прямо в полете.

Диана покинула кресло, так и не ставшее хотя бы на полчаса ложем супружеской любви.