София Герн - Хрустальное сердце

— На этом и остановимся. Пойдем наверх? Знаешь, чего я ужасно хочу? Влезть вместе с тобой в ванную, наполнить ее водой с каким-нибудь экзотическим маслом и насладиться этим вычурным удовольствием непременно при свечах. Ну чтобы продлить наш романтический вечер.

— Отличная идея, — ответила Катя, поднимаясь, — тем более что меня немного знобит.

— Ты не простудилась? — озабоченно спросил Сергей.

— Нет. Это просто нервное, наверное.

— И пить вино будем там же, — сказал Оленин.

И они больше ни о чем не говорили, просто наслаждались жизнью под чувственную и светлую музыку Вивальди. В воде, благоухающей персиковым маслом, Сергей ласкал девушку, внимательно и сосредоточенно исследуя каждый уголок ее горячего тела, и Катя отвечала ему тем же. Когда они вышли из ванны, Оленин опустился перед ней на колени и стал целовать ее ноги, поднимаясь все выше и выше к источнику наслаждения. Девушка запустила пальцы в густые русые волосы и притянула его голову к себе, отдаваясь полностью охватившему ее возбуждению. А потом ей захотелось доставить ему такое же удовольствие. И в спальне, когда Сергей раскинулся в поистине королевской позе на смятых простынях, Катерина заскользила вдоль его мускулистого тела, слизывая с его груди капельки влаги, а потом ее губы сомкнулись на восставшей плоти, дразня круговыми движениями языка каждую частичку этого внушительного жезла. И всю ночь они растворялись в щемящей нежности, стремительной или медленной любви, следуя прихотливым аккордам, извивам божественной музыки старинного клавесина, отдаляющейся и приближающейся, тихой и взрывной.

…На следующий день Катя уже была на работе, а точнее — на своем объекте, где рабочие, оставшиеся на пару дней без пригляда, умудрились выложить стену дорогущими стеклянными блоками так, что квадраты сверкающего изумрудного цвета, напоминающие застывшую воду с водорослями и причудливыми рыбками, неплотно прилегали друг к другу. Слава богу, испорчена была лишь малая часть. Но все равно это был промах, и промах серьезный.

«Ну вот, — подумала Катя, — стоит ненадолго расслабиться, как неприятности тут как тут. Неужели это знак? И мой сумасшедший роман с Сережей — ошибка?»

К вечеру привезли новые блоки, и теперь Катя еще раз внимательно рассматривала каждый экземпляр, радуясь только тому, что сейчас она в квартире совершенно одна. Рабочие, которые получили нагоняй и, устрашившись перспективы не получить денег за работу, а то и вовсе быть уволенными, быстренько отбили испоганенную часть стены и даже успели все за собой убрать.

«И все-таки стоит от них избавиться, — думала Катя. — А объект отдам той армянской бригаде, с которой предыдущий делали. И зачем вообще Станкевич подсунул мне этих, как он сказал, «отличных славянских ребят»? Отличные ребята поработали по-славянски, игнорируя такие неважные детали, как стыки между плиткой, точность линий, заделку щелей в потолке перед покраской. Не умеют русские ребята мелкую работу делать, все у них в общих чертах, а про детали кто думать будет? — Катю страшно раздражала сложившаяся ситуация, и она не понимала, почему обычно дотошный Станкевич связался с этими рабочими. — Но и на старуху бывает проруха. Придется завтра с ним объясниться, он поймет. А потом позвоню бригадиру Тиграну, и можно будет ни о чем больше не беспокоиться», — решила девушка.

Размышляя и медитируя над блоком, в котором подобие водоросли было изогнуто как-то особенно причудливо, Катя услышала, что открывается дверь.

— Катя! Ты здесь? — спросил из прихожей голос Никиты.

— А где же мне еще быть? Привет. Вот посмотри, что эти гады натворили! Пришлось ехать за новой плиткой. День работы — впустую…

— Да ладно, не волнуйся ты так, — отмахнулся от ее слов Никита. — Не ты же платишь.

— Да какая разница, это же мой промах. — Катя смущенно опустила глаза.

— Брось! У тебя, наверное, были дела поважнее, — хмыкнул Никита, усаживаясь в свое обожаемое кожаное кресло.

С точки зрения Катерины, эти кресла вообще не предназначены были к тому, чтобы на них сидеть. Ноги сидящих в них задирались выше головы, так что сейчас она чувствовала себя совершеннейшей идиоткой, опустившись в соседнее кресло. Ее юбка задралась, и девушка принялась усиленно стягивать ее вниз. Получилось уж вовсе глупо. Никита смотрел на нее с усмешкой. Он выглядел блестяще в своей непомерно дорогой одежде. Блестяще и неуместно.

«И что его принесло? — разозлилась Катя. — Сорвался с какого-то банкета? С очередной презентации? И что это было на сей раз?»

— Да ничего такого важного у меня не было. Так, дела. — Катя понадеялась, что Никита не знает, где она провела эти дни.

И зря. Глупо было надеяться, что Верочка не поделится информацией с братом.

— Дела-а-а? — протянул Никита. — Вот смешно-то! Если бы мой благородный папочка услышал, что он — дела, умер бы от огорчения. Брось, Катя, не нужно передо мной разыгрывать уязвленную добродетель. Я нормальный человек. И уж чего-чего, а уловки своего папаши наизусть знаю.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Катя, и сердце у нее упало в предчувствии чего-то ужасно обидного, болезненного.

— Я хочу сказать, что тебе не стоит особенно рассчитывать на него. Кстати, он уже одарил тебя новой одежкой? Да? Это что было? «Mochino»? «McQueen»? Я угадал? Жидковато. Его последняя пассия получила подарок от «Tiffany». Но не расстраивайся, у тебя еще все впереди, деточка.

Катя онемела. А что можно было сказать на это? Она просто взяла свою сумку и пошла к выходу.

— Погоди! Кать! — развязно протянул Никита. — Не убивайся ты так. Может быть, у него на сей раз все серьезно? А? Ты что, в него умудрилась влюбиться?

— Перестань, Никита, зачем ты все это мне говоришь? — воскликнула Катя.

— Чтобы у тебя не было иллюзий, — усмехнулся Никита. — Я тебе только добра желаю. Вот зачем. Ты ведь его совсем не знаешь. А я знаю. Отец человек конечно же очень обаятельный. Да и богатый. И, что немаловажно, в отличие от всех знакомых мне бизнесменов, он — интеллигент. Странное сочетание, да? Но действует безотказно. На таких девочек, как ты. Кстати, он терпеть не может всяких там моделей, актрис и поп-звезд. Ему что-нибудь для души подавай. Гурман. Не такой, как все. Знаешь, я его понимаю. Ты ведь очень привлекательная женщина. И я совсем не согласен с Кириллом, который считает тебя ледышкой. — Он засмеялся. — Но ты мне тут чуть было не доказала обратное. Такой дизайн! Все в жилу. Но я знаю, лед и пламя — совсем рядом. А?

— Я пойду. Извини. — Катя торопливо застегнула простое твидовое пальто, которое ужасно любила за его элегантность, бросила взгляд на новые сапожки, которые купил Оленин, и ей безумно захотелось их сбросить и пойти домой босиком по лужам, невзирая на осеннюю слякоть.