Мелисса Андерсон - Урок для Казановы

С этими словами она повернулась и хотела уйти, но Грегори крепко держал ее за руку. Появление Джессики протрезвило его. Черт побери, он снова совершил большой промах.

— Джессика, — сказал он умоляюще. — Пожалуйста, не убегай. Давай вместе перекусим. Я велю доставить нам что-нибудь.

— Не беспокойся, Грегори, — отказалась Джессика. Она бросила уничтожающий взгляд на Мэнди, которая пошла в дом, чтобы уменьшить звук стереоустановки.

— Господи, Боже мой, Джессика, я не совершил такого уж страшного преступления! — уговаривал Грегори. — Оставайся здесь и не делай нас обоих несчастными. Хорошо, я сожалею, что выпил немного лишнего и при этом запамятовал о нашем договоре.

— О выпивке речь вообще не идет, — возразила она. — Но когда я увидела вас двоих во время танца и фотографирования, то решила, что с меня хватит.

— Сколько же времени ты за нами наблюдала? — спросил Грегори, чувствуя себя весьма неуютно.

— Недолго, так как подобными вещами я не занимаюсь. Но при этом мне довольно быстро стало ясно, почему я так долго напрасно ждала внизу, в своем коттедже.

— Джессика, ради Бога, не делай сейчас неправильных выводов, — просил Грегори. — Может быть, мое поведение было не совсем корректным, но я действительно не сделал ничего плохого. — Его карие глаза молили так, что могли бы размягчить камень. — Останься здесь, Джесси. Я закажу пиццу, и ее сейчас доставят.

И Джессика уступила. У нее не было бы ни минуты покоя, если бы она оставила здесь Грегори один на один с этой Лолитой. Она милостиво кивнула и уселась в плетеное кресло. В глубине души она, однако, была чрезвычайно расстроена. Никогда в жизни она не думала, что ей вдруг придется вступить в конфронтацию с племянницей Грегори, да еще к тому же такой вызывающе красивой!

В то время, когда Грегори по телефону заказывал пиццу, Мэнди снова пришла на террасу, поправив макияж и поменяв свой купальник на джинсы и глубоко вырезанную черную майку. Она уселась напротив Джессики и закурила сигарету.

— Я совсем ничего не знала о твоем существовании, — сказала она. — А ты, наверное, являешься для меня чем-то вроде тети.

Джессика почувствовала к ней некоторое расположение, не слишком, правда, большое.

— Кем же ты приходишься дяде Роберту? — спросила она.

— Моя мать была его дочерью, — объявила Мэнди. — А ты?

— Мой отец был его братом. Итак, это означает, что твоя мать и я — двоюродные сестры. Значит, я не совсем твоя тетя, Мэнди. Это слишком далекое родство.

Они беседовали пару минут о дяде Роберте, с которым Мэнди, в противоположность Джессике, часто встречалась.

— Ах, я рада, что дядя Грегги не является для меня настоящим родственником, — мечтательно вздохнула Мэнди. — Разве он не хорош?

Лицо Джессики снова приняло замкнутое выражение, и она сжала губы. Грегги! Может быть, даже Грегорчик?

В этот момент Грегори вернулся на террасу. Он успел переодеться в слаксы и атласную рубашку с узором.

— Пиццу сейчас доставят, — сообщил он с улыбкой, в которой все еще чувствовалось смущение. — Джессика, не хочешь ли бокал вина? Для Мэнди и для себя я сделаю кофе.

Джессика была того же мнения, однако она тоже хотела выпить кофе.

— Сделай тогда и мне чашку. У меня нет никакого желания пить вино.

Грегори высоко поднял брови, но ничего не сказал. Он пошел на кухню, чтобы запустить кофеварку. Что за запутанная ситуация! Если бы он, по крайней мере, заранее поговорил с Джессикой о Мэнди! Письмо от нотариуса Уотермена было уже давно у него в кармане. Но Грегори предчувствовал, что произойдет, и поэтому снова и снова откладывал этот разговор.

Пицца из первоклассного итальянского ресторана была превосходна, однако для Джессики она имела вкус картона. Она проклинала этот вечер, это развитие событий. Как чудесно она могла бы сейчас проводить время наедине с Грегори! А вместо этого должна смотреть, как эта нахальная девчонка пожирает его глазами и лезет из кожи, чтобы принести своему дяде Грегги кофе, сигареты и невесть что еще.

После еды Джессика чопорно поднялась.

— Большое спасибо за обед, — сказала она и слегка кивнула Грегори и его новой приемной дочери. — Я должна идти. Спокойной ночи.

Грегори затушил сигарету и подскочил.

— Джессика, не будь такой противной, — попросил он, пытаясь удержать ее за руку. — Останься, выпей еще чашечку кофе. Мы могли бы также…

Джессика высвободила свою руку.

— Извини, но сейчас я бы хотела уйти, — сказала она с особым выражением.

— Подожди, я провожу тебя.

— Не нужно, Грегори, — уходя ответила Джессика. — Не надо из-за меня оставлять гостей одних.

— Джессика…

— Оставь ее, дядя Грегги, — вмешалась Мэнди. — Иначе Джессика рассердится.

«В этом Мэнди права», — подумала со злостью Джессика, поворачивая к лестнице. Лучше сказать: она уже рассердилась. Даже очень рассердилась.

— Не вмешивайся, пожалуйста, Мэнди, — рявкнул Грегори раздраженно и пошел вслед за Джессикой.

— Хорошо, хорошо. Но мы могли бы вместе проводить Джессику домой, а потом вдвоем поплавать в озере. Разве нет, дядя Грегги?

Грегори повернулся и погрозил Мэнди, которая стояла на лестнице террасы как деревенская простушка.

— Ты останешься здесь, понятно? И с этого момента я больше не хочу слышать это дурацкое «дядя Грегги»!

С этими словами он повернулся и помчался вслед за Джессикой, белое платье которой светилось между кустами рододендронов. Ее высокие каблуки поспешно застучали по дорожке, вымощенной плиткой.

— Джессика! — Догнав, Грегори умоляюще повернул ее к себе. — Пожалуйста, не убегай, не поговорив со мною. Давай выпьем у тебя немного вина.

Джессика посмотрела в любимое лицо и чуть было не упала ему в объятия. Но злость пересилила.

— Оставь меня в покое, Грегори, — сказала она резко. — По крайней мере на сегодня. Я сыта всем этим и хочу побыть одна.

— Это твое последнее слово?

— Мое самое последнее. А теперь, пожалуйста, прекрати меня нервировать, иначе я разозлюсь еще больше.

— Джессика, ты не находишь, что несколько преувеличиваешь? — попробовал Грегори в последний раз. — Я и не думал, что ты можешь быть такой непримиримой.

В глубине души она признавала его правоту, но не могла преодолеть обиду.

— Ты можешь позвонить мне завтра днем, но сейчас я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Спокойной ночи.

С этими словами она вошла в дом и закрыла дверь. Она была раздражена и обижена, и больше всего ей хотелось бы высказать Грегори свое возмущение. Но, с другой стороны, внутренний голос говорил ей, что она перегибает палку. Стоило ли так ревновать к этой девочке? А где же доверие к мужчине, которого она любила?

«Доверие! Того, что я видела, для меня достаточно, — упрямо возражала она самой себе. — Конечно, Грегори не хочет меня потерять, я знаю, как он меня ценит. Но совершенно очевидно, что он не прочь пофлиртовать с этой Мэнди».