Мелисса Андерсон - Урок для Казановы

— Тебе не могло прийти в голову ничего более глупого, чем грызть магнолии Грегори, — ругала она сопротивляющуюся козу. — Он и без того уже не может поговорить со мной по-хорошему.

Лилли тихонько обиженно блеяла. Джессика снова привязала ее и возвратилась в коттедж. Через полчаса она подоила козу и занялась другими животными, а потом приготовила себе ужин.

План Грегори с «обходными путями» еще лежал на кухонном столе. Резким движением Джессика смяла схему и бросила ее в мусорное ведро. В этот момент она не желала больше ничего знать об этом. Она думала только об одном — как помириться с Грегори. Теперешнее положение просто убивало Джессику.

Через два часа она, наконец, нашла решение. Она решила позвонить Грегори и пригласить его к себе, чтобы спокойно поговорить и наконец устранить причину спора. А потом… Сердце Джессики взволнованно забилось, когда она представила, как мог бы кончиться в этом случае вечер. Она сняла трубку, но решила сначала немного прибраться. Джинсы, которые пахли козлиным хлевом, Грегори, конечно, не счел бы слишком сексуальными. Поэтому Джессика приняла душ и надела красное ситцевое платье, в котором выглядела очень стройной и женственной.

Немного позднее Джессика набрала номер виллы. Когда на другом конце сняли трубку, сердце у нее ушло в пятки. Она услышал громкие звуки музыки. Не оставалось никакого сомнения — веселье на вилле было в полном разгаре. Джессика целый вечер слышала громкую музыку, но предполагала, что это Мэнди вынесла на улицу стереоустановку.

— Алло? — ответил женский голос, который звучал довольно тепло, но, однако, не принадлежал Мэнди.

Вся накопившаяся в ней злость снова поднялась.

— Я хотела бы поговорить с Грегори, — потребовала она.

— О, боюсь, что с ним сейчас нельзя поговорить, — сказал голос с притворным смехом. — Он очень занят, понимаете?

Нет, Джессика не понимала, хотя уже предчувствовала нечто непоправимое.

— Тогда дайте мне, пожалуйста, Мэнди, — потребовала она.

Женщина на другом конце провода снова засмеялась.

— Мэнди? Мне жаль, моя дорогая, но с ней тоже нельзя поговорить. Что-нибудь передать? Кто это звонит?

Ощущая горький вкус во рту, Джессика бросила телефонную трубку на рычаг. Что ей теперь обо всем этом думать? Ее чувства к Грегори были более сложными и сильными, чем она могла себе представить. На минуту она погрузилась в смутные размышления, потом решительно встала и вышла из дома. Она хотела лично посмотреть, что происходит с Грегори. И что с Мэнди…

Была половина одиннадцатого. По звукам, которые доносились из виллы, можно было сказать, что это особенно шумная вечеринка. Подъезд к вилле был забит машинами. Через открытую дверь террасы Джессика вошла в дом, который тоже был битком набит, и ей пришлось прокладывать себе дорогу через более или менее подвыпивших гостей. Лишь один из них обратил на нее внимание — Робби, мужчина-модель в облегающих бархатных брюках.

— Чем позже вечер, тем лучше гости, — сказал он с преувеличенной жестикуляцией. — Привет, Джессика.

— Привет, Робби, — ответила она, даже не взглянув на него толком. — Ты не знаешь, куда делся Грегори?

— Понятия не имею, — ответил Робби с сожалением, однако его взгляд выдавал, что он знал это очень хорошо.

Джессика оставила его и целеустремленно направилась к лестнице. Что-то говорило ей, что Грегори был в своей комнате, и она понимала, по какой причине. Она вошла не постучав — и замерла у двери, издав приглушенный крик.

Не понимая, но все же внутренне уже готовая к этому, она, не отрываясь, смотрела на открывшуюся перед ней картину. Крепко обнявшись, Грегори и Мэнди лежали в широкой постели, в которой он и Джессика так часто любили друг друга. Мэнди лениво жмурилась, в то время как Грегори крепко спал и тихо похрапывал. Сползшее одеяло позволяло видеть, что оба они были совершенно голыми, по крайней мере, до талии. В комнате ужасно пахло алкоголем.

Джессика с отвращением вышла и закрыла за собой дверь. У нее было такое чувство, будто она закончила главу своей жизни. Нет, больше не имело никакого смысла даже думать о Грегори. Он не любил ее, а лишь использовал возможность приятно провести время. Постельный зайчик, которого в любое время можно заменить другим, если он надоел и вызывает скуку.

Глаза Джессики наполнились слезами. Почти ничего не видя, она спустилась вниз по лестнице и прошла через вестибюль. Удивленные голоса некоторых гостей она проигнорировала, рванула входную дверь и бросилась на улицу.

Как в тумане, она нашла дорогу к своему коттеджу и оказалась в своей спальне. Всхлипывая, она бросилась на кровать. Все, теперь окончательно — все. Было абсолютно бессмысленно дальше возиться с Грегори и надеяться на общее будущее с ним. Ах, если бы его предательство не приносило такую ужасную боль.

На следующее утро Джессика чувствовала себя совершенно разбитой. У нее никогда еще не было такой плохой ночи, она больше рыдала, чем спала. Джессика оделась, но движения ее при этом были совершенно механическими. Потом она опрокинула в себя чашку кофе и занялась своими животными. Как и каждое утро, Кусканакс ее бурно приветствовал. Но сегодня у нее не было настроения возиться с собакой. Она нетерпеливо оттолкнула его в сторону и пошла в курятник, чтобы выпустить кур и собрать яйца. При этом у Джессики снова выступили слезы на глазах, поскольку ночью она пришла к выводу, что после этого случая нельзя больше оставаться в «Гран Парадизо». Как хорошо, что она не отказалась от своей квартиры в Сакраменто! Но что же теперь делать со всеми этими животными?

Подавленная, с комом в горле, она вернулась домой и увидела, что к ней идет Грегори. Он выглядел бледным, не выспавшимся и олицетворял собой муки совести. При его виде сердце Джессики судорожно сжалось. Больше всего на свете ей хотелось броситься ему в объятия, но она решительно отогнала от себя эти мысли. Конечно, он пришел для того, чтобы вкрасться к ней в доверие. Но она его не простит. Никогда!

— Джесси, — сказал Грегори, подойдя к ней на пару метров. Его голос был — сплошная мольба, не мужчина, а жалкий проситель. Конечно, у Грегори было ужасное похмелье, но это его проблемы. Джессика не могла позволить себе никакого сострадания.

Взявшись рукой за дверную ручку, она остановилась и посмотрела на Грегори так холодно, как только могла.

— Ну, что?

Умоляя, он протянул к ней руки.

— Черт, Джессика, не злись на меня так сильно. Я понимаю, что ты сердишься, но дай мне все объяснить. Ты воспринимаешь все совершенно неправильно.

— Неправильно? — повторила Джессика громко и взволнованно. — Что же я должна неправильно воспринимать? Ты был с Мэнди в постели, я сделала выводы и кончаю наши… и без того странные отношения. А теперь я больше не могу задерживаться, я должна работать.