Бьюла Астор - Тропинка к солнцу

— Ну, не очень. — В эту минуту Тэннера меньше всего занимала работа. — Снег не единственная проблема, когда у тебя вся гора.

Милейн склонила голову набок, и он почувствовал, что она уже не так напряжена, как несколько минут назад.

— У тебя? А другие лыжники?

— Они как всегда. Катаются, поднимаются наверх, падают. Большинство из них даже не задумываются о горе.

— Расскажи мне, пожалуйста.

Сначала Тэннер подумал, что она хочет завязать хоть какой-то разговор, но потом, внимательно посмотрев на нее, понял, что она на самом деле хочет знать о нем все.

— Самое лучшее время — рассвет, — начал он. — Особенно если всю ночь шел снег. Как будто по нему рассыпали алмазы. Я был немного западнее того места, куда мы с тобой лазали. Там есть маленькая долина. Немножко трудновато до нее добираться, но зато… — Тэннер на мгновение умолк, погрузившись в воспоминания. — На три мили ни одного человека. Нетронутый снег. Подъемы и спуски. Правда, я видел там следы парочки койотов. И все.

— Все?

— Наедине с природой. У меня было мало времени, а то бы я там еще остался. Потом я спустился вниз. Говорят, здесь нельзя развить настоящую скорость. Чепуха! Только я совсем не чувствовал скорости. Я словно летел в облаках.

Милейн молчала. Тэннер никогда не думал о том, есть ли у него поэтический дар. Ему просто хотелось разделить с Милейн самое дорогое, что у него было в жизни. И она поняла. От волнения у нее заблестели глаза, и она улыбнулась, давая понять, что он все сказал, как надо.

— Я бы хотел взять тебя туда. — Слова вырвались у него помимо воли. — На рассвете. Когда в лучах солнца сверкают снежные бриллианты и койоты поют свои песни. И когда никого нет на горе.

— Ой, Тэннер, как бы мне хотелось…

— Мы пойдем туда.

Пойдем ли? Тэннер верил в это. И, слушая его, поверила и Милейн. Но… увы, есть не только мужчина и женщина, мечтающие летать в облаках. Ее сердце принадлежит не ему одному.

В эту самую минуту прибежала Эмбер и стала просить оставить ее на ночь у Берта и Карол Эдмондсов.

— Карол говорит, что я помогу ей кормить лошадей утром. И еще я надену на них колокольчики. Потом сяду рядом с Карол, когда она повезет туристов. Пожалуйста, Милейн.

— Пожалуйста, Милейн, разреши. Завтра же нет занятий в школе.

Милейн рассмеялась, услышав, как Карол старательно передразнивает Эмбер.

— Вы не оставляете мне выбора, — сказала она, отводя глаза от Тэннера.

Она понятия не имела, как долго они проговорили.

— Не оставляем, — согласилась Карол. — Но я же буду матерью, вот и учусь канючить, как маленькие. Эмбер говорит, она кое-что помнит из своего детства и согласна преподать мне несколько уроков. Кроме того… — Карол подмигнула ей, — если Эмбер останется у меня, ты и еще кое-кто получите полную свободу…

Милейн обрадовалась, что Карол вовремя прикусила язык, а то Эмбер непременно задала бы кучу вопросов. Она пожелала девочке спокойной ночи и не сводила с нее глаз, пока та вместе с хозяйкой дома не исчезла в кухне. На секунду ее охватило желание броситься вдогонку, но…

Ужас, который она ощутила, когда Крис сказал ей о переезде, стал почти переносимым. Слишком много она выстрадала с тех пор, как Крис и Эмбер вошли в ее жизнь. Так или иначе, но она найдет в себе силы жить дальше.

Да и теперь рядом с ней Тэннер.

— Я слышал, — тихо проговорил он. — Эмбер не поедет с тобой сегодня домой.

— Нет. Она предпочла мне лошадей.

— Что ж, такое случается иногда даже с лучшими из нас. Я бы хотел уйти сейчас же. И увести тебя.

— У меня машина.

— Возьмем ее завтра.

Тэннер был, как всегда, откровенен и немногословен. Но и отвечать ему надо было «да» или «нет». А у Милейн отказал голос. И она, ни слова не говоря, отправилась следом за ним.

Мороз разыгрался не на шутку. Все — крыши, деревья, ограды — было покрыто серебрившимся снегом, превратившим Маммот в сказочную страну. Милейн села рядом с Тэннером в джип, и они медленно поехали по пустынным улицам. Окна гостиниц и мотелей были ярко освещены, но сама деревня погрузилась во тьму, которая волновала и смущала Милейн. Она положила руку на колено Тэннеру, думая о том, как странно складываются их отношения.

Невероятно, и природа и люди словно сговорились развести их в разные стороны, а они вместе.

— Жаль, нельзя это сфотографировать на память. — Он показал на дом в искрящихся сосульках.

— Как красиво!

— Тебе нравится? — Тэннер накрыл ладонью ее руку. — Я не говорю об этом с ребятами, с которыми мы вместе работаем. Наверное, все понимают красоту по-своему.

Он замолчал, а у нее вдруг возникло впечатление, словно она заглянула ему в душу. Она знала, что он чувствует на рассвете при виде нетронутого снега и как близко принимает к сердцу ее мучения. Она могла говорить с ним о своем детстве, не сомневаясь, что он никогда не осудит ее.

— Это трудно? Трудно завоевать уважение спасателей?

— Иногда. — Тэннер погладил ей руку. — Если ты уверен в себе, остальные проникаются этой уверенностью.

Милейн облизнула губы.

— У нас то же самое. Если медицинская сестра не впадает в панику, как бы ни было тяжело, больному всегда легче.

— Потом можно расслабиться.

— И то слава богу. Я помню свою первую аварию. Трое подростков. Правда, ничего страшного не случилось, но все-таки порезаны они были здорово, и кровь текла ручьями. Девочка билась в истерике, и мне ничего не оставалось, как пару раз ударить ее по щекам.

— А потом что?

Она ответила честно:

— Потом я пошла в сестринскую и разревелась там. Пришла старшая сестра. Я думала, она меня выгонит, а она только сказала, чтобы я не стеснялась плакать.

— Реакция. Как тут оставаться спокойным? Мы же люди все-таки.

Милейн подождала, пока Тэннер заглушит мотор.

— А ты говоришь своим ребятам, что это в порядке вещей?

— Говорю. Я работал с одним старым лесником, который считал, будто настоящий мужчина не должен показывать, что он чувствует. Он не показывал. Но и пил чуть ли не каждый вечер, чтобы заснуть. Тогда я решил не скрывать ничего. Как сегодня… — Тэннер повернулся к Милейн. — Я хочу провести эту ночь с тобой. Я хочу, чтобы все было хорошо, и если для этого не надо ни о чем говорить…

— Не говорить?

— Ни о чем таком, что мы не можем изменить.

Милейн проглотила слезы и кивнула. Несмотря ни на что, он ее не бросил. Пока не бросил.

— Сегодня, — сделав над собой усилие, проговорила она. — Это все, что у нас есть.

— У всех так. Один час. Одна ночь.

Когда рассвет засверкал тысячами льдинок на Маммотских озерах, Милейн решила, что узнала наконец нечто бесценное. Она узнала, как можно утонуть в ночи.

Еще не совсем проснувшись, она наслаждалась теплом, исходившим от сильного тела рядом с ней. Теперь она знала это тело не хуже своего собственного. Они мало говорили в эту ночь, но не потому, что им нечего было обсудить, а потому, что происходившее ночью не требовало слов.