Элизабет Биварли - Пламя нашей любви

— Я бы никогда не стал беспокоиться об этом, — сказал он.

— Я всегда буду беспокоиться об этом. У нас ничего не получится, Маркус. Если я останусь, это будет ошибкой. В понедельник я уезжаю.

Он наклонился вперед и взял ее руки в свои.

— Нет, Делла, ты не можешь. Нам нужно еще обсудить…

В этот момент послышался грохот — Делла поняла, что это выбили дверь, — а затем раздался громкий голос:

— Делла, это Джеффри! С тобой все в порядке?

Дальше все было как в кино…

Маркус сидел на диване в доме Деллы — на самом деле, конечно, и дом, и диван принадлежали Дядюшке Сэму — и думал о том, когда его жизнь превратилась в фильм Квентина Тарантино. Только что он сидел за кухонным столом и пытался рассказать Делле о своих чувствах — а через минуту уже лежал лицом вниз, а какой-то парень, поставив ногу ему на спину, кричал, чтобы он держал руки на виду.

Впрочем, по крайней мере, этот парень — которого Делла наконец представила как федерального маршала, приставленного к ней, — все-таки снял с него наручники, прежде чем толкнуть на диван.

Сейчас Маркус тёр свои запястья и пытался разглядеть, что делает Делла, но за фигурой федерального маршала трудно было что-либо разглядеть.

— Джеффри, все в порядке, — снова сказала Делла.

Маркус смог уловить из их разговора, что перед тем как открыть дверь, Делла собиралась позвонить Джеффри и выбрала его номер, а потом она уронила телефон на пол, и, по-видимому, каким-то образом кнопка нажалась сама. Джеффри увидел, чей это звонок, ответил, но услышал только отдаленный разговор. Она не должна была ни с кем разговаривать. И хотя диалог не был угрожающим, а она не казалась испуганной — Джеффри немедленно приехал, чтобы все проверить. А потом он решил, что винное пятно на ее пижаме — это кровь… И тогда Маркусу едва не сломали спину.

Однако теперь все было в порядке. Джеффри только смотрел на него так, как будто собирался стукнуть по коленным чашечкам оружием, которое даже не потрудился убрать в кобуру. Спасибо, что хотя бы больше не целился в него.

— Итак, еще раз, — сказал Джеффри. — Какого черта вы здесь делаете?

Маркус уже дважды отвечал на этот вопрос, как, впрочем, и Делла, но Джеффри этого было недостаточно. Маркус, конечно, мог это понять — кое-что он все-таки недоговаривал. Но не мог же он сказать абсолютно чужому человеку, что пришел сюда потому, что любит Деллу Ханну, — ведь он даже ей этого еще не сказал.

— Он друг, — снова сказала Делла.

Маркус посмотрел на Джеффри, чтобы понять, удовлетворит ли его ответ. Было ясно, что нет.

— Я думал, что у вас нет друзей в Чикаго. — Джеффри обращался к Делле, но смотрел при этом на Маркуса.

Когда Делла не ответила на его реплику, Джеффри бросил на нее вопросительный взгляд, а потом снова внимательно посмотрел на Маркуса. Делла села на диван рядом с Маркусом, чтобы облегчить маршалу задачу. Маркус сказал себе, что не стоит обращать внимания на то, что она забилась в самый угол — подальше от него.

Делла посмотрела на Джеффри, затем снова уставилась в пол. Она выглядела словно двенадцатилетний подросток, которого поймали с первой сигаретой.

— Я встретила его две недели назад, — сказала она.

Джеффри прищурился:

— И как же это случилось, если вы никогда не выходите из дома?

И она пустилась в долгие объяснения о том, как иногда сбегала из дома, потому что не могла больше находиться в замкнутом пространстве. Затем она говорила об обещаниях, которые дала себе в детстве, об опере вообще и о «Богеме» в частности, рассказывала что-то о маленьком бутике на Мичиган-авеню, о наряде от кутюр, затем рассказала об ужине и Маркусе, а затем…

А затем она остановилась. Маркус решил, что это, вероятно, потому, что она дошла до того места, когда они оказались в отеле «Амбассадор».

И на этом месте Джеффри пришел в то состояние, о котором в старинных романах говорится так: «Его чуть не хватил апоплексический удар». Однако когда он обратился к Делле, голос его прозвучал довольно тихо:

— Не могу поверить, что вы уходили из дома, ничего не сказав мне.

— Всего несколько раз, — сказала она, но затем, взглянув на него, поправилась: — Шесть раз. И если бы я сказала тебе, ты бы не позволил мне выходить. Я была осторожна.

Еще несколько минут Джеффри отчитывал ее, как ребенка, но ни ей, ни Маркусу нечего было сказать в свое оправдание. Однако Маркус все-таки попробовал возразить.

— Достаточно, Джеффри, — прервал он маршала на полуслове. — Это вина федералов. Нельзя было запирать ее здесь на одиннадцать месяцев.

Однако они оба посмотрели на него с яростью. Гнев Джеффри Маркус мог понять, но Делла-то почему злится?

— Не делай все еще хуже, чем есть, — сказала она. — Джеффри прав. Я не должна была выходить.

Он уже хотел сказать ей, что в том, что они провели уик-энд вдвоем, нет и не может быть ничего плохого, но Джеффри снова потряс наручниками, которые все еще держал в руках, и сказал:

— Давайте, Фоллон, продолжайте. И вас тоже возьмут под федеральную охрану. Только это будет не дом.

Ну конечно, хотел сказать Маркус, он знает свои права. Он ведь смотрит телевизор.

— Я только хотел сказать…

— Мне плевать, что вы хотели сказать, — прервал его Джеффри. — Я просто должен арестовать вас, по крайней мере до тех пор, пока Делла в городе.

— Но…

— Но поскольку она готова поручиться за вас и поскольку, как она сказала, вы такая важная персона, — в его голосе звучал сарказм, — я отпущу вас.

Маркус едва сдерживал возмущение, но все-таки произнес вполне спокойно:

— Спасибо.

— Однако вы должны немедленно покинуть помещение и больше никогда сюда не приходить.

— Что? Но вы только что сказали, что Делла сама поручилась за меня, так почему же… — Голос Маркуса кипел от возмущения.

— Я не должен ничего вам объяснять, — заявил Джеффри и, чтобы не осталось никаких сомнений, добавил: — Чтобы вы оба знали: хотя угроза для Деллы минимальна, но ей на следующей неделе предстоит большая работа, поэтому мы не можем допустить, чтобы все пошло к черту только потому, что ей надоело сидеть взаперти.

Маркус и Делла начали говорить одновременно, но Джеффри поднял руку, чтобы их остановить. Они не останавливались, и тогда он сказал так громко, что они не могли не замолчать:

— Итак. Фоллон, вы идете домой и забываете, что когда-либо видели Деллу Ханну в Чикаго.

— Нет, этого не будет, — сказал Маркус.

— Будет. Теперь Делла. Вы сейчас пойдете и соберете все свои вещи. Я буду ждать.

— Что? Но почему? — Делла казалась потрясенной.

— Потому что вы покидаете этот дом, — ответил Джеффри. — Теперь здесь опасно. Вы не можете здесь оставаться.

— Но о нем знает только Маркус…