Энни Уэст - В шатре бедуина

— Спасибо, — хрипло ответила она, и Амир, взяв ее за руку, помог подняться.

Странно, как прикосновение мозолистой ладони казалось гораздо более реальным, чем вежливые рукопожатия людей, с которыми она встречалась и работала в Мельбурне. Это было прикосновение трудолюбивого человека. Решительного. Сильного.

Кэсси отдернула руку, встревоженная тем, какой характер приняли ее мысли.

— Я бы не простила себе, если бы что-то случилось с ним, — сказала она, заставив себя встретить его загадочный взгляд. — Должно быть, он стоит целое состояние.

— Гораздо больше, чем просто состояние. Его ценность заключается в том, что он передавался из поколения в поколение в моей семье на протяжении веков.

— И ты дал его мне? — Кэсси нахмурилась, переводя взгляд с его лица на оружие в его руке.

— Тебе он нужен больше, чем мне.

Это звучало так просто. Тем не менее доверять чужому человеку такую реликвию, даже на короткое время, неразумно и нелогично.

— Вот. — Амир протянул руку ладонью вверх. Свет, отразившийся от лезвия, на секунду ослепил ее. — Пусть будет у тебя, пока все это не закончится.

На секунду Кэсси захотелось оттолкнуть его руку и сказать, что она в полной безопасности, потому что он с ней. И тут она вспомнила про стражу вокруг шатра. И угрозу в глазах Мустафы. Она потянулась за кинжалом. Когда ее пальцы обхватили тяжелую рукоять, она попыталась не обращать внимания на ощущения, пронизавшие тело от соприкосновения с теплой ладонью Амира.

Амир читал доклад о новом трубопроводе, когда Кассандра вошла в шатер.

Ее босые ноги бесшумно касались ковра, и без позвякивавших на поясе монеток невозможно было узнать о ее приближении. Однако он чувствовал ее. Понял, что она совсем близко. Усилием воли Амир заставил себя вернуться к чтению. Трубопровод был гораздо важнее, он больше значил для Тарахара, чем девушка, которая наконец вылезла из ванны. Тем не менее смысла написанного он не понимал, слова расплывались перед глазами, как бы он ни притворялся, что не заметил ее. Наконец он отложил в сторону документы и посмотрел на нее.

Кэсси стояла с вызывающим видом, словно ожидала от него издевки или язвительного замечания. Теперь она не носила наряд танцовщицы. Вместо этого она позаимствовала у него белую рубашку без воротника. И зачем он только предложил ей выбрать что-нибудь из собственного гардероба? Откуда же ему было знать, что в его одежде она будет выглядеть невероятно сексуально? Хлопковая рубашка доходила ей до колен и была слишком велика, а в вырезе виднелась соблазнительная ложбинка. Что еще хуже, хлопок льнул к ее груди, упругой и высокой даже без бюстгальтера. Пока он смотрел, ее соски напряглись и стали видны через тонкую ткань.

Амир сглотнул — во рту внезапно стало сухо, как в перегретой солнцем пустыне. Танцевальный костюм был откровенно сексуальным, рассчитанным на самый низменный мужской голод. Тем не менее простота ее нынешнего наряда была гораздо сексуальнее. Может, дело в том, что он знал, что под рубашкой она обнажена?

Амир поспешно отвел взгляд.

— У меня есть для тебя подарок. — Его голос был хриплым, и он потянулся к воде, говоря себе, что виной всему тому день в седле.

— Пара туфель?

— Боюсь, я не смогу наколдовать тебе подходящего размера обувь.

Он и виду не подал, что ему нравится то, что она ходит босиком в его шатре. Очевидно, в нем проснулся неизвестный до того примитивный инстинкт.

— Могу дать рубашку поменьше, если хочешь. — Фарух был гораздо худощавей и ниже его. Может…

— Нет. Спасибо. И эта пойдет.

Амир кивнул и поставил бокал на столик. Пусть даже предложение исходило от него, мысль о том, что она будет носить чужую одежду, пришлась ему не по нраву.

Что за чувство сумасшедшего собственничества? Кассандра Денисон будила в нем низменные инстинкты, которые не должен чувствовать порядочный мужчина. Амир нахмурился. С подросткового возраста у него были любовницы. Красивые, послушные женщины, которые давали ему все, что бы он ни попросил. Никогда прежде он не чувствовал себя собственником по отношению к любой из них.

— Так что это? Что за подарок? — осторожно осведомилась она, и Амир улыбнулся:

— Мазь. — Он повернулся к Кэсси, стараясь не смотреть ей в глаза. Свободное от макияжа лицо, раскрасневшиеся от горячей ванны щечки, стянутые назад блестящие волосы, заплетенные в длинную косу, — это было для него чересчур.

— Мазь? — переспросила она.

Он кивнул:

— У тебя синяки. Мазь поможет. Один из моих помощников ее принес. — Фарух захватил ее с собой, зная, что им предстоит многочасовая езда верхом, к которой он, в отличие от Амира, не привык.

— Надо просто втирать ее?

Амир кивнул; в его голове начала зарождаться интересная мысль.

— Тебе может понадобиться помощь.

— Уверена, что справлюсь сама, — поспешно выпалила она, протягивая руку.

Его пальцы сомкнулись вокруг небольшой баночки.

— И что болит?

Она опустила глаза.

— Кэсси?

Она пожала плечами:

— Бедра. Я уже сказала, что справлюсь сама.

И спина. Он вспомнил, как исказилось ее лицо, когда она попыталась встать, и как прижала руку к пояснице.

Он сделал глубокий вдох, в уме прокручивая список людей, которых он привез с собой, и отметая каждого по очереди. Чужой человек тут не подойдет. Вероятно, где-то в лагере были женщины, но он не доверял людям Мустафы. В груди у него словно засела свинцовая пуля, когда он понял, что выбора у него нет.

— Ложись на живот. Я сам все сделаю.

— Я сказала уже, мне не нужна помощь. Я…

— Не испытывай моего терпения, Кэсси. — Он не повысил голос, потому что это было лишним. Он научился говорить властно еще много лет назад. — Если не вылечить синяки, ты будешь чувствовать себя хуже. Они не дадут тебе спать.

Она смотрела на него широко открытыми глазами.

— Это просто мазь, Кэсси. Просто мазь.

Она медленно выдохнула, потом еще раз, и Амир не отводил глаз от ее лица. Наконец она отвела взгляд и, не говоря ни слова, скользнула в постель. Краем глаза он увидел мелькнувшую белую кожу ног, и в глубине его души что-то зажглось, подвергая испытанию его добрые намерения. Он выждал целую минуту, прежде чем подняться. Его губы искривились в пародии на улыбку. Когда в последний раз прикосновение к красивой женщине было для него испытанием?

Он нес за нее ответственность. Ему были знакомы традиционные взгляды. Как, например, следующее убеждение — если вы сохранили кому-то жизнь, теперь этот человек принадлежит вам. На секунду он задумался о том, каково это — иметь Кэсси в своем полном распоряжении, готовую исполнять его любую прихоть. Но все было не так просто. Он отвечал за нее, и это бремя целиком лежало на его совести.