Энни Уэст - В шатре бедуина

— Ты всегда будешь его носить? — хрипло спросил он.

— Если ты так хочешь.

— Хочу.

— Мне он тоже нравится. Очень красиво. Спасибо.

Ее улыбка согрела ему сердце. И дело было не только в сексуальном влечении. Было что-то большее, что-то, чему он не мог дать названия.

Словно почувствовав изменения в нем, Кэсси недоуменно склонила голову:

— Ты хотел что-то сказать насчет моих уроков английского?

— Разве? — Амир провел указательным пальцем по платине цепочки между ее грудями, забрался под кружевной лиф.

— Амир! — Он ухмыльнулся, но она отступила назад. — Ты неисправим.

— Может, ты имела в виду «неотразим»?

— И это тоже.

Несколько долгих секунд он вглядывался в манящую синеву ее глаз. Столько тепла он видел в них. Такое счастье и восхищение. Каждый, кто посмотрел бы сейчас на Кэсси, увидел бы невесту, которая только открывает для себя страсть и мечтает о любви. Амир застыл, пораженный ходом собственных мыслей.

Кэсси в один прекрасный день выйдет замуж за мужчину своей культуры. За мужчину, который даст ей все, что необходимо, все, чего она заслуживает. Даже любовь. Сам Амир о любви ничего не знал. Любовь к ребенку, да, он мог себе такое представить. Но любовь к женщине? Каковы шансы, что он когда-нибудь полюбит свою будущую жену просто потому, что она соответствовала его требованиям позиции королевы? Незамедлительно он отверг эту идею. Руки Амира сжались, пока он боролся с подступившей к горлу тошнотой. Сама мысль о том, что Кэсси влюбится в другого мужчину, будет касаться его, улыбаться ему, была невыносима.

Собственнический инстинкт с каждым днем становился все сильнее. Неужели нет от этого спасения?

— Я слышал, твои занятия всем нравятся. — Он заставил себя сосредоточиться. — Твоя идея о проведении уроков в естественной обстановке была блестящей.

— Спасибо. Мы любим их.

Амир прикоснулся к бесценному сапфиру, наблюдая за тем, как переливается он с каждым ее вздохом. Все его животные инстинкты твердили в один голос, что он только что заклеймил эту женщину, как если бы на ней все еще была рабская цепь.

Его женщина.

Он никогда не чувствовал себя таким собственником.

Когда же пройдет новизна? Он все еще не мог предположить, что когда-нибудь устанет от Кэсси, такой притягательной и невыразимо прекрасной в его объятиях. Разве может он устать от нее, от ее остроумия, ее независимого, сильного характера?

— Тебе бы лучше проводить занятия в помещении в течение нескольких недель, — сказал он. — Пусть кто-нибудь другой водит группу по городу.

— Почему? Это часть их успеха. Вот почему они так стараются, ну а женщины в восторге.

— Я уверен, тут не в месте дело, а в квалификации учителя. — Он сделал паузу, жалея, что вообще заговорил об этом. — Но Фарух говорил, мне, что ты привлекаешь к себе слишком много внимания. — Он поднял руку, когда девушка открыла рот, чтобы ответить. — Я знаю, что это своеобразная реклама, но скоро обо всем проведают местные журналисты и начнут рыскать в поисках жареного. Мои слуги немногословны, Кэсси, но скрыть то, что ты была подарена мне в качестве секс-рабыни, не удастся.

— Что?!

Амир отвел глаза, чтобы не смотреть на ее сжатые в гневе губы. Это он виноват.

— Ты и я знаем все обстоятельства. Но представь себе, что подумают люди, когда узнают, что мы жили в одном шатре.

Тогда пресса взорвется скандальными заголовками, объявляя то, о чем шептались только приближенные шейха: что Кэсси была его любовницей, что щеголяла во дворце в шикарных нарядах во время переговоров о помолвке. Амир еще никогда не держал любовницу во дворце. А сейчас неудачное время для скандала.

— Может, так я и сделаю. Я подумаю об этом.

Боль на ее лице сменила гордость, и сердце Амира сжалось. Такие женщины, как она, и вправду одна на миллион. Ему отчаянно хотелось выиграть еще немного времени. Его единственная надежда заключалась в том, что эта… потребность скоро будет удовлетворена.

Однажды он возьмет в жены женщину, которую выбрал для него народ. Женщину, одобренную советом старейшин, которая соответствует каждому из критериев идеальной спутницы жизни. Женщину, которая даст ему и детям так необходимую им стабильность.

Только вот даже такого будущего он хотел куда меньше, чем Кэсси.

— Спасибо. Дальше я сама. — Кэсси закрыла дверь и помахала руководительнице языковой школы.

Занятия во второй половине дня прошли лучше, чем ожидалось, учитывая, что они остались в помещении. Женщины были энергичны как никогда, и Кэсси нахвалить их не могла. Тем не менее она чувствовала, сколько у нее нерешенных проблем. По совету Амира она прекратила уроки на открытом воздухе. Реклама, конечно, была необходима крохотной школе, но скандальная слава совсем ни к чему. Рабыня для удовольствий, вот еще!

Дрожь отвращения пробежала по позвоночнику.

Кэсси прошла сквозь огромные дворцовые ворота. Обычно она пользовалась скромным входом с другой стороны дворцового комплекса, но на этот раз она пренебрегла машиной Амира, которая обычно доставляла ее до места. Она улыбнулась, кивнула паре охранников в форме и прошла по широким ступеням ко входу. Великолепие приемной поразило ее до глубины души. Она никогда еще не была в этой части дворца и была не готова к такой роскоши. Величественный потолок из позолоченной и голубой мозаики приковывал взгляд, мраморный пол и стройные колонны, должно быть, строили годами. Помещение было обставлено антикварной мебелью и огромными вазами с экзотическими цветами. Пол покрывали шелковые ковры.

Кэсси медленно пошла вперед. Ей не хотелось спрашивать дорогу у одного из служащих Амира — строгого управляющего, который всегда ставил ее в неудобное положение. Его орлиный взгляд холодно смерил ее, и у Кэсси создалось впечатление, что он не одобряет ее присутствия.

— Мисс Денисон… — Он поклонился. — Как поживаете?

— Хорошо, спасибо, Мусад. А вы?

— Неплохо, спасибо. — Он сложил руки, наблюдая за ней с полным безразличием, и Кэсси занервничала. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Кэсси улыбнулась:

— Да, пожалуйста. Боюсь, я не знаю, как добраться до своей комнаты.

Мусад не улыбнулся в ответ, только наклонил голову:

— Конечно. Путь в гарем из общих комнат труден. Это было задумано специально.

— Гарем? — Она жила в гареме? Такое устаревшее понятие. Но завораживающее.

Что-то мелькнуло в его глазах.

— Да. Так называется место, где живут женщины повелителя. — Он поднял руку, и один из слуг, чистящих лампу, поспешил к ним. — Я распоряжусь, чтобы вам показали дорогу.

Женщины повелителя. Кэсси решила, что он имел в виду родственниц монарха, но она не могла сдержать дрожи ужаса, вспомнив рассказы о наложницах, замурованных в четырех стенах ради удовольствия какого-то мужчины. К ней это не относилось. Она была гостьей Амира, а не его собственностью.