Долли Нейл - Школа любви

Элизабет с трудом верила в реальность происходящего и отчасти чувствовала разочарование, ибо уже настроилась на полную капитуляцию. Она попала в положение ребенка, чья вожделенная шоколадка исчезла как раз в тот момент, когда он собрался откусить кусочек. Однако не взорвалась в истерике и обиде, потому что все равно ощущала в душе неизъяснимый свет.

Я же люблю его. Я действительно люблю! Я любила этого человека всегда и никогда не жалела об этом, мысленно твердила она, а вслух ответила односложно:

— Ты прав.

К чему спешка, решила для себя Элизабет. Когда наступит час и они окончательно решат посвятить свои жизни друг другу, отложенное сейчас счастье станет только острее.

— Я рад, что мы оба разумны.

Филипп так крепко прижал ее к себе, что стало слышно, как бьется его сердце. Значит, не только у нее отняли шоколадку? Видно, ему непросто далось принятое решение. Осознание столь неоспоримого факта еще больше усилило любовь Элизабет к своему избраннику…

Так и закончился день — ужином вдвоем на террасе. Было уже за полночь, когда Филипп отнес ее наверх в спальню.

По правде говоря, особой необходимости в этом не было — боль в ноге поутихла, и она сама могла бы прекрасно подняться по лестнице. Но Элизабет не хотела лишать себя того блаженства, которое испытывала в его объятиях…

Утром они вместе завтракали, потом поехали в деревню договариваться с подрядчиком, бравшимся за благоустройство территории будущей гостиницы. И хотя Филипп не носил ее на руках, вчерашнее ощущение близости не исчезло. Все напоминало Элизабет добрые старые времена. Более того, казалось, они вернулись навсегда.

— Ты помнишь, мы сегодня приглашены на ужин к Хорхе Чека? — сказал Филипп, когда они возвращались на виллу. — Тебе наверняка понравится. Он и его жена очень славные.

— Не сомневаюсь.

И действительно, Элизабет с нетерпением ждала этого вечера. У нее голова кружилась при мысли, что они пойдут в гости вместе, как муж и жена. Нужно только постараться получше выглядеть.

Она выбрала облегающее белое шелковое платье с тонкими бретельками, коралловое колье и такие же серьги, чудесно сочетавшиеся по цвету с ее волосами. Забраковала несколько пар туфель, остановившись на тех, которые на самом высоком каблуке. Она знала, как хороша ее походка. Но из-за больной ноги их пришлось отложить. Впрочем, совершенно плоские туфли-балетки были тоже весьма элегантны.

Увидев Элизабет, Филипп даже присвистнул:

— Ты просто потрясающа, Лизи!

Она вспыхнула от удовольствия:

— Ты тоже.

Когда Филипп появился на пороге, сердце Элизабет забилось от гордости — вот мужчина, ради которого можно жить, и он снова будет моим. Хотя бы на мгновение, поправила она себя.

Отвечая поцелуями на его поцелуи, улыбкой на улыбку, глядя глаза в глаза, она раскрывалась любви, расцветавшей в ней. Ее не нужно было ничего скрывать. Все годы она прятала и заглушала в себе чувства, теперь — напротив, и это оказалось так легко и естественно.

Дорога до дома Хорхе Чека отняла чуть меньше получаса. Они подъехали к симпатичной вилле, окруженной зарослями шиповника, хозяин уже ждал их.

— Я услышал, как вы подъезжаете. — Широко улыбаясь, он устремился им навстречу. — Как хорошо, что дела вас не задержали. Заходите, знакомьтесь с моими.

Его жена Севиль — смешливая и разговорчивая, была очень симпатичной. А обе дочери — семнадцатилетняя Эстрелья и Лаура, которой еще не исполнилось двенадцати, — просто красавицы, особенно старшая. Они явно надели выходные платья, и Элизабет очень обрадовалась — значит, ее наряд не расценят как претензию.

За столом звучал веселый смех, разговор не прекращался, блюда менялись одно за другим.

— Ужин просто фантастический, Севиль. Я у тебя всегда объедаюсь, — сказал Филипп, откинувшись в кресле, когда со стола убрали десерт — восхитительный фруктовый салат, облитый ромом и увенчанный невероятным окружением из меренг и сбитых сливок. Обратившись к Элизабет, он пояснил: — Севиль непревзойденная хозяйка, готовит лучше всех на Сент-Кристофере.

— Надо это учесть, когда будем подбирать повара для отеля, — отозвалась Элизабет вполне серьезно. — Ужин — просто шедевр кулинарного искусства! Может быть, вы не откажетесь стать хотя бы нашим консультантом?

— С удовольствием! — Хозяйка подмигнула ей через стол. — Присылайте приглашение на открытие. — Она засмеялась, обернувшись к Филиппу. — Похоже, отель будет что надо!

— Непременно. Все гостиницы «Тэлманнов» не чета остальным.

В его словах не было ни намека на иронию, ни малейшей двусмысленности.

Их споры насчет тех изменений проекта, на которых он настаивал, были забыты, во всяком случае, сегодня, и Элизабет знала почему. Филипп не хотел нарушать идиллию. Он наслаждался их новыми отношениями точно так же, как и сама Элизабет. Эта мысль заставила ее почувствовать себя еще счастливее.

Разговор продолжился за журнальным столиком, где все пили кофе.

— Вы всегда жили в Лондоне? — с детской непосредственностью спросила Лаура.

— Всю жизнь, — ответила Элизабет.

— Значит, вы настоящая англичанка, как и Филипп.

Элизабет бросила на него взгляд — вот и еще одно, что объединяет их.

Затем в разговор вмешалась Эстрелья.

— Да, кстати, я получила письмо от агентства фотомоделей из Лондона. Помните, Филипп, вы мне его рекомендовали. Я написала, они ответили, пойдемте, покажу.

Эстрелья потянула было Филиппа за руку, но мать остановила ее.

— Не сейчас, дорогая, еще успеешь. Лучше подлей гостям кофе.

Элизабет следила за юной девушкой с восхищением. Высокая, длинноногая она и впрямь могла быть фотомоделью. Отлично двигалась, обладала яркой индивидуальностью — просто красотка!

После кофе Хорхе предложил выпить коньяку на веранде, а пока Севиль и Элизабет спустились в сад.

Прогуливаясь по ухоженным аллейкам и оживленно болтая, Элизабет с наслаждением вдыхала теплый воздух, напоенный ароматом цветов. Вечеринка подходила к концу. Скоро они с Филиппом отправятся домой и опять будут принадлежать только друг другу.

— Что это? Какая прелесть! — Элизабет заметила небольшие солнечные часы, полускрытые травой. Она сделала шаг, вступив на газон, чтобы получше их рассмотреть, Севиль же осталась на дорожке. Элизабет обожала солнечные часы, а эти были особенно хороши.

— Старинные… Они принадлежали одной известной здесь семье. Как и вы, я сразу влюбилась в них.

— Изумительная редкость, — воскликнула Элизабет и выпрямилась.

То, что она увидела, как громом поразило ее: два силуэта за стеклами ярко освещенного окна.

Севиль не могла заметить их с того места, где стояла. Но Элизабет видела все четко, до самой последней детали, как будто смотрела сцену из широкоформатного фильма. Обрамленные оконным переплетом, два человека прильнули друг к другу — Эстрелья и ее Филипп.