Джон Макдональд - Тепло твоих рук

— Означает ли это, — проговорил Лэрри Бринт, — что мы единственные, кому известно, что произошло убийство?

— Еще сестра из отделения скорой помощи, — ответил Эгри. — Я велел ей не распространяться об этом. Она не станет.

— Если на Дивижн-стрит будут считать это сердечным приступом, мы сможем разжиться кое-какой информацией, — сказал Лэрри. — Если появится слух, что имело место убийство, нам никогда не дознаться, кто в тот момент с ним был.

Получилось все так, как он предсказал. Я отрядил этим заниматься Россмэна и Рэглина, одновременно мы стали прощупывать другие источники. Управляющий Кермера закрыл «Холидей леундж», но тема смерти оставалась центральной во всех остальных кафе и казино. Вскоре мы познакомились с массой людей, утверждавших, что были на месте происшествия, хотя их и не было там. Но мы побеседовали с барменом, который прояснил картину. Именно бармен помнил, что ближе всех к Кермеру сидел Кид Джилберт, и казалось, Кермер что-то пытался ему втолковать.

Я приказал разыскать и доставить Кида ко мне. Мне показалось, что лучше будет использовать для разговора не комнату для допросов, а мой кабинет. Он вошел вместе с Джонни Хупером, и я велел Джонни прикрыть дверь в комнату дежурной смены.

На искореженном лице Кида застыло выражение настороженного любопытства.

— Какого черта, ребята. Что за чертовщина? Бывает, я захожу в гости. Но чтоб силком тащить — это не по мне. Ясно говорю?

— Джеффу тебе пожаловаться не удастся. Больше не удастся.

Его блестящие глазки забегали.

— Не могу представить, чтобы того, кто его место займет, я бы не знал вдоль и поперек.

— Сердечный приступ — штука паршивая, так ведь? — продолжал я.

Он облизнул губы.

— Никогда не видел вблизи, как это бывает. Век бы мне такого не видеть.

— Ты как близко к нему сидел?

— Чертовки близко. Ну, совсем. Он в большом баре был, переходил от одного к другому. Он ведь, сами знаете, тяжелеет немного, когда то с этим, то с другим стаканчик опрокинет, ну а там он домой уходит. У него это вроде общение с народом. Тогда-то все делишки и обделываются. Каждому известно, что вернее всего к нему в такой момент подкатиться с чем-нибудь. А когда без свидетелей чего надо обговорить, он за угол заворачивает, там комнатка еще одна, в ней только и есть чего, так это платный телефон. Вот когда он оттуда выходил, с ним это и стряслось. Я как раз через бар шел к другому столику, с мужиком знакомым поболтать надо было, а тут он мне прямо навстречу. Лицо белое, блестит и вроде как серым делается. Обеими руками за грудь держится. Глядит прямо на меня, рот открывает, вроде сказать что-то пытается, но там вечером шум такой стоит. Брови подняты, как будто удивлен чем-то. Представляете? Я подскочил, когда он оседать стал, едва подхватить его успел, чтобы на пол опустить тихонько. И заорал, и все тут же затихли, а потом какие-то шлюхи вопль подняли, после один по телефону кричать стал, чтобы скорую прислали. Он вовсе холодным сделался через полминуты после того, как я на пол его положил.

— С кем он разговаривал? — спросил я. — Наедине с кем говорил?

— Ну, с дешевкой какой-то пришлой. Нездешней. Последние пару недель она мелькать тут стала. Блондинка крупная. Назвалась Нэн и еще как-то.

Я посмотрел на Джонни Хупера. У нас с ним одновременно появилась одна и та же мысль. Он кивнул и вышел из комнаты. Кид заметил, как мы обменялись взглядами:

— Что происходит?

— По твоему разумению, какое дело эта женщина пыталась провернуть?

— Я о таких вещах без понятия.

— А если подумать?

Кид Джилберт пожал плечами.

— Должно быть, что-то по женской части. Выглядело так. Имела, должно быть, пять или шесть девиц, а ее поперли откуда-нибудь, может законники обложили или отстегивать слишком много приходилось, вот и собралась сюда дело свое перевести, ну и знала, наверное, что с Джеффи утрясти это надо, потому как тут так водится, не давать же полиции на лапу, так вот — Джеффи и должен был решить, какой навар на этом возможен, да чтобы и не отразилось это на делах, которые уже крутятся.

Вошел Джонни с одной фотографией из Янгстауна.

— Она? — спросил он Кида.

— Точно, — ответил тот. — Волосы теперь у нее по-другому, и сама она постарше, чем на картинке. — Он криво ухмыльнулся. — Быстро я ответил, да? Похоже, я ее сдаю. Может, я должен был сказать, что в жизни ее не видел, да только от Джеффи, сколько я его знал, ничего кроме добра не видел, и чего-то мне кажется, все не так было, как раньше думали.

— В больнице это случайно заметили, Кид. Она воткнула в него что-то стальное, что-то длинное и тонкое, в левую сторону, спереди, прямо в самое сердце. Чем-то таким тонким ткнула, что, скорее всего, ранку бы и не заметили.

Сжав свои разбитые пальцы в кулаки, чем-то напоминавшие две картофелины, он невидящим взглядом уставился в стену моего кабинета.

— Слышал, однажды в Бостоне такое сотворили с помощью куска проволоки. С чего бы ей пойти на такое?

— А ты как считаешь?

— Все остальное вроде тихо, так что, должно быть, от Макейрэна привет. — Он вздохнул. — А шанс такой у нее первый был. Сечете? Парни, которые за Джеффи ходили, обычно рядом с ним держались. Раза три-четыре ей с ним пришлось словами переброситься, чтобы они ее на подозрении перестали держать. У нее здоровая такая сумка была из соломы, — большая — спрятать в ней чего хочешь могла. Может, она ему какие цифры дала посмотреть, что за выручка, процент какой платить, а там могла за спину ему зайти немного и воткнуть в него эту штуковину. Вышла оттуда вслед за ним, смеется и болтает, вроде и не заметила, что с ним что-то стряслось. Когда все вокруг него собрались, ее я больше не видел. Вечером в такой час, даже если бы он заорал, когда она с ним это сотворила, никто бы его и не услыхал. Знаете, лейтенант, то, что она с Джеффи сделала, дешевка эта, должно быть, не первый раз сотворяет.

— Кид, мы хотим, чтобы ей думалось, что она чисто сработала. Мы хотим, чтобы Макейрэн считал, что она чисто сработала. В газетах распишут, что произошел сердечный приступ, потому что и им так сообщат. Если утечка будет, мы станем считать, что это от тебя пошло. И мне сдается, что теперь, когда Джефф Кермер нас покинул, мы можем причинить тебе массу беспокойства.

Он заговорил с чувством собственного достоинства, что меня очень удивило.

— Незачем говорить такое Киду. Никакой массы беспокойства вам мне не причинить, я и так убит тем, что скончался Джеффи. Вот и буду держать язык за зубами, потому как вы меня об этом просите. Не собираюсь важный вид делать, мол, такое знаю, что другим не ведомо. Но одно скажу вам. Увижу дешевку эту — подойду с улыбкой, боковым в живот, правой в челюсть — и можете забирать ее после этого.