Ронда Грей - Раб своей возлюбленной

Кристина глубоко вздохнула.

— Для начала мне хотелось бы знать, почему я должна верить, что ты действительно мой муж?

Сидней расхохотался было, но потом вдруг замолчал. Он понял, что Кристина не шутит. Это было видно даже по ее глазам, которые из фиолетовых превратились почти в черные. Во всей ее фигуре сквозила едва сдерживаемая ярость, и это делало Кристину необычайно красивой.

— Что же вызывает у тебя сомнение?

— Ты сказал, что ты мой муж, но я не помню тебя. Почему я должна позволять тебе устраивать мою жизнь?

— Кристи, ради бога!..

— Чем ты можешь доказать, что мы с тобой муж и жена?

— Не верю собственным ушам! Какие доказательства тебе нужны? Наше свидетельство о заключении брака? Рождественские открытки, подписанные нами обоими? Я могу показать тебе все это в любую минуту, только объясни, пожалуйста, зачем мне лгать?

В глубине души Кристина понимала, что в подобной ситуации вряд ли кому-нибудь придет в голову брать на себя ответственность за чужую жену. Но ее не покидало ощущение, что они с Сиднеем перестали быть близкими людьми до того, как ее сбила машина.

— Ответь мне, Тина! — настойчиво повторил Сидней.

— Я не утверждаю, что ты лжешь, но слова остаются лишь словами.

Сидней схватил Кристину за плечи.

— Мое слово сейчас важнее всего для тебя!

И с этим Кристина не могла не согласиться. Еще бы! Любая женщина была бы счастлива иметь такого мужа. Кристине удалось прочитать пару статей о Сиднее Рейнольдзе в старых журналах, извлеченных из больничной тумбочки, после чего она перестала удивляться поведению медсестер. Но Кристину обуревали совершенно иные чувства. Когда ее называли миссис Рейнольдз, у нее возникало ощущение щемящей пустоты, к которому примешивалось нечто, от чего кружилась голова и захватывало дух, словно Кристина раскачивалась на огромных качелях.

Кристина посмотрела Сиднею в лицо.

— И все же этого мало! — заявила она. — Я ничего не знаю о тебе. Мне неизвестны твои привычки, что ты любишь на завтрак, какие фильмы предпочитаешь смотреть, где покупаешь костюмы…

Да, ты права, подумал Сидней, вглядываясь в глаза жены, мы действительно чужие люди. Тебе неизвестно еще одно обстоятельство — мы стали чужими не в результате несчастья, а гораздо раньше. Сидней почувствовал, что в его душе поднимется гнев и вдруг, даже не успев задуматься над тем, что он делает, притянул к себе Кристину и прильнул к ее губам.

Кристина задохнулась и попыталась отстраниться, но Сидней был настойчив. Вначале им двигало оскорбленное мужское самолюбие, затем он вдруг осознал, что держит в объятиях женщину, жену, к которой не приближался многие месяцы. К его груди прижималась полная упругая грудь Кристины, ее стройные длинные ноги прикасались к его ногам… К Сиднею внезапно вернулись полузабытые ощущения. Он почувствовал, как неукротимая сила наполняет его.

Сидней зарылся одной рукой в волосы жены, рассыпавшиеся по плечам, другая рука скользнула вниз, подбираясь к тугим ягодицам Кристины. Сидней подхватил ее и потянул вверх, на себя. Сердце Кристины учащенно забилось, отдаваясь частым ритмом в теле Сиднея, и она с едва слышным стоном стала отвечать на поцелуи…

— Ой! Простите, ради бога! Я зайду позже…

Услышав женский голос, Сидней и Кристина отскочили друг от друга, словно на них плеснули водой. В дверях стояла растерянная ночная медсестра.

— Я хотела помочь миссис Рейнольдз раздеться перед сном, и… — Медсестра запнулась. — Неужели к миссис Рейнольдз вернулась память?

— Миссис Рейнольдз сама способна ответить! — резко заметила Кристина. — Нет, память ко мне не вернулась!

— К сожалению, это так, — хмуро подтвердил Сидней, направляясь к выходу. — Но она вернется. Я об этом позабочусь.

Какого же дурака я свалял вчера, ругал себя Сидней, стоя в сумеречной кухне своего дома в шесть часов утра. Потерял контроль над собой, бросился целовать Кристину… Трудно придумать что-нибудь глупее этого. Ведь ей нельзя волноваться, а я расстроил ее.

Полночи он размышлял над своим поступком, пытаясь найти ему оправдание. Особую гордость Сиднея составляло умение признать свои ошибки и сделать из них выводы. Именно это качество помогло ему отслужить положенное время в армии, куда он отправился наперекор воле родителей, считавших, что их сыну не пристало находиться в обществе парней из простых семей. Поначалу Сиднею действительно было трудно, но он быстро научился выходить победителем из сложных ситуаций. Зато потом, во время учебы в университете, чувствовал себя вполне уверенно.

Так почему же сейчас он стоит, прихлебывая из чашки отвратительный кофе — Сидней никогда не умел варить его, — и еще, и еще раз прокручивает в голове вчерашний поцелуй?

Поморщившись, Сидней вылил в раковину остатки кофе из чашки, туда же отправил содержимое кофейника, затем аккуратно вымыл посуду. Через час должна прийти миссис Джефферсон, выполнявшая обязанности кухарки и экономки. Зачем доставлять ей лишние хлопоты?

Если бы Сидней развелся с Кристиной раньше, сейчас не оказался бы в двусмысленной ситуации. Как минимум год назад он понял, что хочет покончить с этим браком и вычеркнуть из своей жизни женщину, о которой вообразил слишком много. На поверку Кристина оказалась хладнокровной расчетливой особой, преуспевшей в охоте на богатого мужа.

Если бы Сидней не побоялся признать правду раньше и сделать необходимые выводы, он не увяз бы в браке на долгие годы. А сейчас этому вообще конца не видно. Во всяком случае, Кристина сначала должна выздороветь.

Сидней распахнул застекленную дверь и вышел на террасу. Над величественно раскинувшимся внизу океаном стояла легкая утренняя дымка.

Доктор Ноулз и вся его команда в белоснежных халатах не могли точно сказать, как долго будет идти процесс восстановления памяти. Да и гарантий никаких они тоже не давали. Врачи твердили лишь одно: чтобы поправиться, Кристине нужно время.

— Миссис Рейнольдз нуждается в отдыхе и покое, — объяснил доктор Ноулз. — Никаких стрессов, никаких неприятных сюрпризов. В этом кроется залог успеха. Вы понимаете, мистер Рейнольдз?

Сидней понимал. Нельзя же было, в самом деле, уходя из палаты, обронить, будто невзначай: «Спокойной ночи, дорогая! Да, не помню, говорил ли я, что когда тебя сбило такси, мы готовились начать бракоразводный процесс».

Как бы Сидней ни относился к жене, он не мог разорвать их отношения, зная, что она не в состоянии вспомнить даже собственное имя. Одно дело — решать развестись с женой, но совсем другое — общаться с женщиной, на чьем теле ты знаешь каждую родинку, но которая смотрит на тебя как на незнакомца и разговаривает с предупредительной вежливостью.